Читать книгу Лишенные плоти - Вэл Макдермид - Страница 4

Гул голосов многочисленных посетителей паба со сводчатым потолком, резонируя, отскакивал от стен, и вокруг стоял невообразимый гвалт. Джазовый квартет пытался конкурировать с ним филигранными мелодиями, но терпел поражение. В воздухе витали разнообразные ароматы: запахи еды, алкоголя, пота, тестостерона, духов и дыхания почти сотни человек. Еще недавно большую часть этих ароматов перебил бы табачный дым, но, как после выхода закона о запрете курения в общественных местах выяснили владельцы пабов, люди пахнут совсем не так приятно, как им хотелось бы думать.

Кроме официанток, разносящих на подносах напитки и канапе, женщин в помещении почти не было. Отмечали выход на пенсию одного из полицейских. Сидели уже довольно давно – гости заметно раскраснелись и ослабили узлы галстуков. Но если кто и хотел смыться пораньше, его останавливало присутствие старших по званию.

И какого черта он тут забыл, задумался доктор Тони Хилл. Впрочем, такие пирушки он посещал уже не в первый и уж точно не в последний раз.

Пожалуй, единственным человеком, с которым Тони мог и хотел общаться, была женщина, пробиравшаяся к нему сквозь толпу. Их свело вместе убийство, и благодаря этому убийству они поняли, что разделяют одни и те же моральные принципы и взгляды на мир, и научились уважать друг друга. За все годы службы только ей, главному инспектору Кэрол Джордан, удалось перейти границу и стать для Тони кем-то вроде друга. Впрочем, даже он иногда признавал, что слово «дружба» не совсем точно описывает ту привязанность, которая возникла у них со временем, несмотря на их непростое прошлое. Но, хотя Тони и работал много лет клиническим психологом, он так и не смог придумать адекватного названия для их отношений – и уж тем более не собирался заниматься этим здесь и сейчас, в месте, где ему совершенно не хотелось находиться.

Кэрол умела отлынивать от скучных мероприятий куда лучше своего друга и, прекрасно зная, что ей придется по нраву, а что нет, всегда твердо гнула свою линию. Но сегодня почему-то решила прийти. Видимо, это имеет для нее какое-то особое значение, подумал Тони. Ему не понять. Конечно, именно Джон Брендон, которого нынче провожали на пенсию, первым из полицейских начальников принял его всерьез. Он вытащил Тони из болота медицинских исследований и дал ему возможность заняться профилированием настоящих преступников. Но если бы Джон этого не сделал, нашелся бы кто-нибудь другой. Впрочем, Тони ценил Брендона – тот всегда высоко отзывался о профессии профайлера. Несмотря на это, их отношения никогда не выходили за рамки чисто служебных, и Тони с радостью проигнорировал бы сегодняшнюю пьянку, если бы не Кэрол – та заявила, что люди сочтут его чудаком, если он не придет. Тони и так прекрасно знал, что он чудак, но все же предпочитал, чтобы все остальные не догадывались, до какой степени он чудак. Так что он послушно пришел в паб и теперь сидел, тонкой улыбкой встречая каждый взгляд.

В отличие от него Кэрол прекрасно вписывалась в обстановку. В блестящем темно-синем платье, подчеркивающем фигуру – от плеч и груди до бедер и лодыжек, – она легко скользила сквозь толпу. Ее волосы казались светлее обычного, но Тони знал, что это не заслуга парикмахера. Просто в золотистой копне Кэрол прибавилось еще несколько серебряных нитей. Пробираясь сквозь зал, она то и дело останавливалась, чтобы с улыбкой поприветствовать знакомых, и внимательно выслушивала их, иногда удивленно приподнимая брови.

Наконец она добралась до столика Тони. Кэрол протянула ему бокал вина и тут же пригубила из своего.

– Красное пьешь, – заметил Тони.

– Белое тут та еще гадость.

Тони сделал крохотный глоток:

– То есть ты хочешь сказать, что вот это – лучше?

– Поверь мне.

Кэрол за свою жизнь выпила куда больше вина, чем Тони, так что он и впрямь решил поверить ей на слово.

– Не знаешь, речи толкать будут?

– Вроде бы замначальника собирался сказать пару слов.

– Всего пару? Это, наверное, для начала, – ухмыльнулся Тони.

– Разумеется. А еще, представь себе, они раскопали где-то Главного Копа, чтобы он подарил Джону золотые часы.

Тони отшатнулся в ужасе – лишь частично притворном:

– Как? Сэра Дерека Армтуэйта? Он разве не умер?

– К сожалению, нет, – покачала головой Кэрол. – Просто именно он когда-то продвигал Джона по карьерной лестнице, так что все решили, что будет очень мило, если он придет.

Тони содрогнулся.

– Когда состарюсь, проследи, чтобы мои проводы на пенсию организовывали не твои коллеги, – попросил он.

– Какие проводы? Ты ведь не один из нас. – Веселая улыбка Кэрол свела на нет всю язвительность ее слов. – У тебя буду только я – отправимся с тобой в ресторан в Брэдфилде, где готовят лучшее карри в городе.

Прежде чем Тони успел ей что-нибудь ответить, в зале загрохотал усиленный громкоговорителем голос, представивший публике заместителя начальника полиции Брэдфилда.

Кэрол, быстро допив вино, растворилась в толпе – вновь наполнить бокал и, как подозревал Тони, провести несколько минут за светской болтовней. Несколько лет назад Кэрол стала старшим инспектором полиции и с тех пор в основном занималась тем, что возглавляла команду, специализировавшуюся на раскрытии «висяков». Тони знал, что она разрывается между двумя желаниями – с одной стороны, ей хотелось и дальше работать над самыми трудными делами, а с другой – достичь ранга, позволяющего оказывать влияние на политику. Интересно, задумался Тони, к чему она склонится теперь, когда Джон Брендон остался не у дел.

Как человек религиозный, старший инспектор Стюарт Паттерсон знал, что в очах Божьих каждая жизнь бесценна, но, постоянно сталкиваясь со смертью, никак не мог в это поверить. Если во время бессмысленного и беспощадного дележа территорий зарежут какого-нибудь вонючего нарка, он не будет жалеть его так, как жалел сейчас лежащую перед ним замученную и убитую девочку. Детектив стоял в углу белого тента, который натянули над местом преступления, спасая улики от заунывного ночного дождя. Он уступил место экспертам, изо всех сил стараясь не думать о том, как похожа девочка на его дочь, тоже только-только вступавшую в бурный подростковый период.

Погибшая школьница вполне могла ходить с Лили в один класс – если не обращать внимания на другую расцветку формы. Ее лицо закрывал полиэтиленовый пакет, весь облепленный полусгнившими листьями, которые сюда принес ветер, но, несмотря на это, девушка казалась ухоженной и аккуратной. Мать заявила о пропаже около девяти вечера – значит, бедняжка куда послушней Лили, а в семье погибшей, похоже, придерживаются строгих правил. Конечно, вполне возможно, что убитая – вовсе не Дженнифер Мейдмент; тело обнаружили еще до того, как родители обратились в полицию, да и фотографии пропавшей у полиции на руках до сих пор не было. Но детектив Паттерсон всерьез сомневался, чтобы в одну ночь могли пропасть сразу две девушки из одной и той же школы. Только если одна пропавшая не причастна к убийству второй. В наш безумный век возможно все.

Полы палатки захлопали на ветру, и внутрь забрался мужчина с такими широченными плечами, что на его комбинезоне, выданном в полицейском участке Уэст-Мерсии, не сходилась молния. Капли дождя падали на гладковыбритую голову цвета крепко заваренного чая и стекали вниз по лицу, судя по которому всю свою даром растраченную молодость мужчина провел на боксерском ринге. В руках он держал листок бумаги в прозрачном пластиковом конверте.

– Альвин, я тут, – голосом, полным безнадежной тоски, позвал Паттерсон.

Услышав его голос, детектив-сержант Альвин Амброуз пробрался сквозь лабиринт заградительных лент и подошел к начальнику.

– Вот Дженнифер Мейдмент, – сказал он, протягивая боссу конверт, внутри которого виднелась распечатанная с компьютера фотография. – Похожа?

Паттерсон внимательно изучил снимок: круглое личико, обрамленное длинными каштановыми локонами.

– Это она, – мрачно кивнул он.

– Хорошенькая, – заметил Амброуз.

– Уже нет, – отозвался Паттерсон.

Убийца отнял у нее не только жизнь, но и красоту. Обычно Паттерсон избегал делать поспешные выводы, но сейчас и дураку было понятно, что девушку задушили – ее голову облепил полиэтиленовый пакет, лицо налилось кровью, язык вывалился, а глаза вылезли из орбит.

– Он надел на нее пакет и обмотал вокруг шеи липкой лентой. Такой смерти и врагу не пожелаешь, – добавил он.

– Я так понимаю, перед этим он должен был ее связать, – предположил Амброуз. – В противном случае она разорвала бы пакет руками.

– Никаких следов от веревок мы не нашли. Думаю, кое-что прояснится после того, как ее обследуют в морге.

– А следы сексуального насилия есть? – спросил Амброуз.

Паттерсон поежился:

– Он орудовал ножом. Из-за юбки мы вначале даже ничего не заметили. Потом уже ее осмотрел док. – Паттерсон прикрыл глаза, словно читал про себя молитву. – Этот ублюдок разделал ее, как настоящий мясник. Не знаю, можно ли это назвать сексуальным насилием. Ее словно сквозь мясорубку пропустили, – добавил Паттерсон и, отвернувшись, зашагал к выходу.

Затем остановился и задумался, сравнивая увечья Дженнифер Мейдмент с ранами, нанесенными жертвам других убийств, которые ему доводилось расследовать.

– Ужаснее ничего не видел, – тщательно подбирая слова, наконец резюмировал он.

Снаружи палатки бушевала непогода. Колючий дождь, сопровождаемый резкими порывами ветра, начался еще днем, и к вечеру перешел в самый настоящий ливень. В такие дни жители Вустера всегда боялись, что разольется протекающая рядом река Северн. Они ждали потопа, но никак не убийства.

Тело нашли на краю съезда, который возник, когда несколько лет назад спрямили основное шоссе. Этот кусок дороги быстро превратился в импровизированную стоянку. Водители грузовиков и жилых фургончиков заезжали сюда, чтобы перекусить не внушающими доверия бутербродами, которыми днем торговали в грязноватом киоске на колесах. Ночью стоянка становилась нелегальным пристанищем для дальнобойщиков, которые ради экономии пары баксов готовы были терпеть отсутствие каких бы то ни было удобств. Датский водитель, выбравшийся этим вечером из кабины, чтобы отлить, к своему ужасу обнаружил у обочины труп.

От проезжающих по шоссе машин съезд был скрыт высокими деревьями с густым подлеском. Ветер гремел и выл, продираясь сквозь листву, и, пока Амброуз с Паттерсоном бежали к служебной «вольво», обрушивал на них потоки дождя. Забравшись в машину, Паттерсон принялся раздавать указания.

– Во-первых, свяжись с дорожной полицией, – начал загибать он пальцы. – У них на этой дороге установлено несколько камер, распознающих номера, но я не знаю, где именно. Пусть проверят каждый автомобиль, заезжавший сегодня на стоянку. Во-вторых, позвони в Отдел по работе с семьями погибших – мне понадобится их человек, когда я поеду к родителям Дженнифер. Поговори с директором школы, узнай, с кем она дружила, что у нее были за учителя. Надо будет завтра же утром со всеми ними побеседовать. И пусть тот, кто будет сводить все это в отчет, тут же мне его вышлет по электронной почте, – перечислял Паттерсон. – И поставь в известность пресс-службу. С журналюгами встречу проведем завтра, часов в десять утра. Договорились? Вроде все, ничего не забыл, – закончил Паттерсон.

– Я все устрою, – кивнул Амброуз. – Попрошу себе в помощники кого-нибудь из дорожников. Ты к родителям сам хочешь поехать?

– Не хочу, – вздохнул Паттерсон. – Но у них ведь дочь убили. Они заслуживают, чтобы к ним приехал старший инспектор. Ладно, до встречи, – продолжил он. – Увидимся завтра в участке.

Амброуз вылез из машины и направился к полицейским автомобилям, припаркованным напротив въезда и выезда со стоянки. Паттерсон смотрел вслед своему подчиненному. Похоже, Амброузу все нипочем. Готов взвалить на свои великанские плечи какой угодно груз и вместе с ним продираться сквозь любое расследование. Паттерсон не знал, чего стоило Амброузу это хладнокровие, но этой ночью готов был заплатить любую цену, лишь бы самому стать таким же невозмутимым.