Читать книгу Личности. Очерки об интересных людях - Виктор Кротов, Виктор Гаврилович Кротов - Страница 4

Рано утром девятого сентября 1990 года ударом топора по голове был убит один из замечательнейших людей нашей страны и нашего века священник Александр Мень.

Историки, которые будут анализировать нравственную историю нашего столетия, отметят дату 9 сентября 1990 года как трагический рубеж в жизни агонизирующего атеистического строя. «Теперь может быть что угодно», – сказали мы друг другу, не в силах прийти в себя после ужасного известия.

И действительно – началось что угодно. Государство притворилось неспособным найти убийц. Девять месяцев спустя была объявлена жалкая пятитысячная премия. Не помогло. Даже могучий Комитет Государственной Безопасности вдруг оказался бессильным перед дегенератом с топориком. Два крупнейших политических лидера страны обещали держать дело под своим контролем. Не помогло. Общественное мнение проворчало, что положено, и осталось в полузабытьи, так и не осознав масштабов трагедии.

Вскоре убили ещё одного священника, потом ещё одного. Надо ли говорить, что убийцы не были найдены. И стиль убийств был нарочито тот же: тяжёлым предметом по голове. По голове, по голове…

Надо ли рассказывать о том, каковы оказались политические события – виток за витком – окрасившие последующие годы в чёрно-красные тона…

Историки осмыслят это событие многократно. Нам, современникам этого человека, важно сберечь память о нём. И, может быть, ещё до историков нам необходимо понять, что произошло девятого сентября со всеми нами.

Мне хотелось бы рассказать об одной из страниц этой замечательной жизни. Рассказать о переводе романа Грэма Грина «Сила и слава». И даже не столько о переводе, сколько о поразительном сцеплении творчества и судьбы, позволяющем ощутить некие силовые линии, выходящие за схему простых совпадений.

Отец Александр написал много глубоких книг. Они вошли уже в золотой фонд нашей культуры, хотя не все склонны это признавать. Многие из этих книг носят поистине энциклопедический характер и требовали колоссальной работы. Как ему удавалось сочетать её с насыщенной священнической и проповеднической деятельностью, с деятельностью педагогической, с большой перепиской, с человеческим неторопливым общением?.. – всё это на грани чуда. И вдруг отец Александр берётся за перевод романа!

Он сам был словно удивлён этим, говорил о своём переводе с лёгким улыбчивым смущением. Мне довелось довольно часто встречаться с ним в тот период и стать счастливым слушателем всего романа: ссылаясь на неразборчивый почерк, отец Александр каждый раз читал очередную главу вслух.

Потом мы говорили с ним обо всём, на что наводило нас содержание этой главы, – и роман словно расширялся, вбирая в себя жизнь сегодняшнего мира.

Сейчас я прислушиваюсь к своей памяти заново (так и не читал этот роман глазами, хотя он и был позже опубликован в чьём-то ещё переводе) – и сцены его почти неотделимы уже от того, кто мне их читал.

Постараюсь вот так, по памяти, может быть не очень точно, передать некоторые впечатления об этом романе, соединенные с памятью о необыкновенном переводчике, увидевшем в этой книге нечто важное для себя и для всех нас.