Читать книгу На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945 - Виктор Урвачев - Страница 6

Однако жизнь шла не только на аэродроме, о чем свидетельствуют приказы командира полка в январе наступившего 1941 г. Так, в соответствии с требованиями Наркомата обороны он назначил комиссию и уполномоченных от подразделений по рационализации и изобретательству, а также объявил состав спортивного комитета полка. И как вершина этой культуртрегерской деятельности – принял на работу в качестве вольнонаемной преподавательницу английского языка для изучения его начсоставом.

Но и проза служебной жизни давала о себе знать. Одним из первых приказов командир объявил приговор суда чести младших командиров срочной и сверхсрочной службы по делу младшего комвзвода Татарникова. Он обвинялся в самовольном уходе с работы, оскорблении товарищей по службе, нарушении дисциплины в строю, нетактичном поведении в быту, на работе и в учебе с указанием конкретных дат и фактов этих злодеяний. В соответствии с приговором суда Татарников был снят с должности оружейного мастера и лишен звания младшего комвзвода, что ныне, возможно, кое-кто из поборников прав человека расценит как свидетельство репрессивности «тоталитарного» режима в те времена.

Однако «режим» был, несомненно, суров. Новый нарком обороны С. М. Тимошенко посчитал неправильным, что пилоты и авиатехники после окончания военных школ сразу приобретают «право жить вне казармы, на отдельной квартире и иметь при себе семью». Это, по его мнению, «наносит величайший вред боевой подготовке летно-технического состава и боеспособности всей нашей авиации». А посему в соответствии с приказом наркома в январе 96 младших лейтенантов и младших воентехников из летно-технического состава полка, находящихся в рядах Красной армии менее четырех лет, были объявлены срочнослужащими и переведены на казарменное положение.

Не сулил летно-техническому составу легкой жизни и приказ командира полка о принятии в феврале зачетов по «Наставлению военно-химического дела 1939 года», поскольку он предусматривал: «Продолжительность пребывания в противогазах с летным составом довести к 1.06.41 до 3 часов, а с техническим составом до 5 часов». Но личный состав полка, наверное, легкомысленно отнесся к требованиям по укреплению химзащиты и тут же почувствовал железную руку командира, который через две недели провел проверку.

Ничто не укрылось от командирского глаза: «Личный состав ходит без противогазов, оставляя их в шкафах, ангарах и оружейных каптерках. У одних противогазов не было, у других было два, а некоторые пользовались чужими противогазами. Противогазы содержатся в неудовлетворительном состоянии, маски грязные, коробки в пыли, в сумках посторонние предметы: книги, тряпки, провода, сухари». Было приказано утерявшим противогазы купить их за свой счет, излишние и чужие сдать начальнику химзащиты, а за повторение выявленных недостатков строго взыскивать.

Но на аэродроме командирский глаз был еще более зорок, а требования строги. Так, из-за «неправильной эксплуатации материальной части самолета в полете» лейтенант Борисов на исправном самолете произвел вынужденную посадку, а старший политрук Подопригора посадил самолет с наполовину выпущенными шасси. Старший лейтенант Шокун нарушил летную дисциплину и выполнил бреющий полет, не предусмотренный заданием. В результате Шокуна и Подопригору «арестовать домашним арестом с исполнением служебных обязанностей» на восемь, а Борисова на пять суток «с удержанием 50 % содержания за каждый день ареста».

На фоне этих событий в январе – марте 1941 г. поденная запись вылетов в летной книжке младшего лейтенанта Урвачева велась с пометкой: «Полеты по программе курсов командиров звеньев». А Василий Сталин тогда же, минуя эту должностную ступень и уйдя из академии, где проучился всего три месяца, направился сразу на курсы командиров эскадрилий в Липецке. Через два месяца он вновь появился в Люберцах уже в звании старшего лейтенанта как летчик-инспектор Инспекции ВВС Красной армии, самолеты которой находилась в одном из ангаров люберецкого аэродрома.

Тем временем летчик Урвачев совершенствовал свою технику пилотирования и проверяющий заносил в его летную книжку замечания о малейших ошибках: обращал его внимание на «позднюю дачу газа после вывода из переворота» и «резкий ввод в переворот», на «резкие движения рулями в воздухе».

В один из январских дней после четырех полетов на УТИ-4 в пятом, поверочном он выполнил фигуры сложного пилотажа: виражи, штопор, боевой разворот, переворот, иммельман, бочку, спираль: «Общая оценка – 4. Разрешаю инструкторские полеты с летным составом. Командир 2 авиаэскадрильи Курсов командиров звеньев при 24 АД капитан (подпись)».

24-я ад – это сформированная в сентябре 1940 г. на базе 57-й авиабригады истребительная авиационная дивизия (иад), в состав которой помимо 16-го и 34-го иап вошли еще три истребительных авиационных полка. Командир дивизии – полковник И. Д. Климов.

Таким образом, за год после летной школы Георгий Урвачев был подготовлен в полку как полноценный строевой военный летчик на уровне командира звена, имеющий право обучать и тренировать других летчиков. В тот же день его первые инструкторские полеты:

«17.01.41, УТИ-4. За инструктора, 6 полетов, 1 час 39 минут».

То есть 17 января всего он выполнил одиннадцать полетов. В последующие полтора месяца ему иной раз приходилось ежедневно совершать значительно большее их количество:

«20.03.41, УТИ-4. Инструкторские, 22 полета, 1 час 44 минуты».

Дело в том, что в 1940 г. за счет летчиков люберецких полков были сформированы еще два истребительных авиаполка, один из которых направился в «освободительный поход в Бессарабию», другой – на войну с Финляндией. Образовавшийся в 34-м полку некомплект летчиков восполнили 33 выпускника летных школ – это половина его штатной численности, и их надо было вводить в строй, выполнять с ними инструкторские полеты.

Однако и сам инструктор, вчерашний новичок младший лейтенант Георгий Урвачев находился под приглядом командира эскадрильи, который после проверочных полетов с ним отмечал в его летной книжке допущенные ошибки в технике пилотирования: «резкие вводы в разворот» и «большие крены, крен не более 40° допускать в полетах по кругу». Видимо, младший лейтенант Урвачев пилотировал слишком лихо, особенно на разворотах, которые выполнял с глубокими кренами.

Судя по дневнику полка, наряду с полетами, основными занятиями личного состава являлись расчистка аэродрома от снега и… лыжные гонки. Так, 5 января были проведены лыжные соревнования на дистанции 5 км между эскадрильями, которые выставили команды по 5–8 человек. Отличились 3-я и 4-я эскадрильи, потому что их команды в полном составе добрались до финиша, а в 1-й и 2-й эскадрильях половина лыжников сошла с дистанции.

Это было недостойно «сталинских соколов», и через день по решению спортивного комитета состоялся, как сказано в приказе командира полка, «тренировочный забег на разные дистанции». Участвовало 145 человек – по 35 лыжников от каждой эскадрильи и одиннадцать – от управления полка. Объявив благодарность призовой тройке победителей, командир приказал в целях подготовки к предстоящему массовому кроссу провести лыжные соревнования между звеньями и эскадрильями. При подведении их итогов использовался олимпийский принцип: «Главное не победа, а участие» – и тщательно подсчитывался в процентах уровень участия личного состава подразделений в соревнованиях.

И наконец, 9 февраля гвоздь сезона, грандиозное мероприятие: «Массовый лыжный кросс им. Героя и Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко». На старт вышли 209 человек. Только в зависимости от лыжной подготовки участники стартовали на дистанциях 10 или 20 км. На дистанции 20 км победил товарищ Урвачева по эскадрилье и член спортивного комитета полка младший лейтенант Бардин. Семь месяцев спустя они вместе вылетели на боевое задание, и Владимир Бардин погиб в воздушном бою.

Но пока продолжалась мирная жизнь, и через неделю был проведен кросс для не участвовавших в соревнованиях ранее, а также для желавших попробовать себя на дистанции 20 км.

Одновременно с расчисткой аэродрома, лыжными занятиями, полетами на И-16 и УТИ-4 полк начал осваивать новые истребители МиГ-3.