Читать книгу Мой сладкий братишка - Вильда Коко - Страница 5

В самом деле. На какие-то доли секунды я даже потеряла дар речи.

Самир сидел на диване в одних шортах и стриг ногти на ногах. Перед ним негромко показывал телевизор, транслируя футбольный матч, к которому было обращено все его внимание. Он даже не повернулся, когда я вошла в комнату.

Нет, на узбека он совершенно не был похож – он был больше похож на русского, но темненького паренька с немного коснувшейся лицом щетиной, которая несмотря на то, что не была сбрита, не выглядела отталкивающе и неопрятно. На обнаженном торсе выделялись кубики, а плечи и руки у него были развиты должным образом. Не перекаченные, но и совсем не щуплые. Я заметила, что мы с ним похожи: у нас были одинаковой формы уши и глаза – такие же как у нашего папаши-азера, только ему каким-то чудом достался зеленоватый почти рубиновый оттенок.

– Я… я Анжелика. – запнувшись, представился я, когда Самир решил взглянуть на своего гостя.

– Ага. Я понял. – спокойно почти равнодушно ответил он и встал с дивана.

Что ж, и тут я попала впросак потому что этот… этот ублюдок вырос гораздо выше меня.

Он подошел ближе, горой заслонив мне свет с окна, и когда его рука потянулась, я подумала, что он хочет пожать мне руку и даже подняла свою в ответ, но вовремя одернула, решив, что он не достоин такого почтения. Но он не собирался жать мою ладонь, а прикоснулся к волосам, после чего с отвращением, которое не ускользнуло от моих глаз, спросил:

– Какого хрена у тебя макароны в волосах?

Тут я не выдержала и вспыхнула.

– А какого хрена тебя это должно волновать?!

– Просто обычно люди моют голову чистой водой, но если ты это делаешь водой от макарон, тогда извини. Кстати, от тебя воняет. И кажется у тебя шишка на лбу.

Сжав губы от злости, я замахнулась на него, но он в три-пятнадцать поймал мою руку на лету, что мне волей-неволей пришлось признать свою слабость перед ним.

– А ты совсем не изменилась, Анжелика. Все такая же маленькая мерзкая стервочка.

– А ты все такой же мерзкий ублюдок!!!

– Ага, ага. – он отпустил мою руку и вернулся на диван – Мне совсем не хочется с тобой ссориться и признаться, я не рассчитывал на то, что ты приедешь.

– Не рассчитывал, что я захочу получить свою долю в наследстве?! Вот еще – мечтай!

– Ну, насколько я слышал у тебя и так все заебись, а с отца вы в свое время уже достаточно поимели.

– Тогда ты просто смешон если думаешь, что я не хочу поиметь и с тебя!

– Ха! Ну да, ну да. На самом деле очень глупо было с его стороны вписывать тебя в свое наследство, особенно учитывая то, что ты никогда его не любила.

– Это еще раз доказывает, то наш папаша был придурком!

– Не называй его так! – грубо осадил меня он и я почувствовала, что нутро мое испугалось, хоть никак и не продемонстрировала это внешне.

– Ведь это была его последняя воля – сдружить меня и тебя! Но каким же «замечательным» способом он решил это устроить!!!

– Забавно, Анжелика, отец хотел, чтобы его дети нашли общий язык, а ты не успела войти в наш дом и орешь на меня. Не находишь это осквернением его памяти?

– Я нахожу тебя заносчивым и бестактным!!! А еще мерзким, отвратительным уб…

– Ага. Ага. Я знаю. – перебил меня он – Можешь не продолжать. Знаешь, если бы не последнее желание отца, ничего не помешало бы мне вмазать тебе хорошенечко, как на твой день рождение и выгнать тебя нахуй из моего дома. Плевать я хотел на завещание. Вспомни, как твоя мамочка кричала, когда я переступил ваш порог. Ну как будто к вам свинья забежала и начала измазывать все дерьмом. Вот и у меня сейчас такое же чувство, что ко мне домой привезли грязную вонючую хрюшку, которая еще и верещит, словно ее режут тупым ножом.

Внутри меня закипела кровь. Я медленно, но необратимо превращалась в вулкан, который если взорвется, унесет с собой жизни каждого, находящегося в радиусе километра от меня. Но тут был только он – мой совсем не мерзкий и отнюдь не отвратительный брат. Я еще раз взглянула на его голый торс. Ох, до чего же хорош папин ублюдок…

Но его привлекательная внешность не могла спасти его от моего гнева. И только резкая боль во лбу заставила его утихнуть.

– Как же больно… – я прикоснулась к месту, куда недавно меня ударило тяжелой подъездной дверью и пошатнулась потому, как у меня начала кружиться голова.

– Присядь. – Самир подорвался с дивана и подхватил меня.

– Не трогай меня мерзк…

– Только не воображай, что мне это нравится. Садись, Анжелика, у тебя охриненная шишка на лбу. Мой диван, конечно, не кресло твоего мерседеса, но и не мусорная свалка, чтобы так его брезговать.

Он опустил меня, и я упала на то место, где только что сидел он сам. Тепленькое. Голова ужасно кружилась и мои попытки отмахнуться от него были просто смешны. Не говоря уже о том, что мне в любом случае не удалось бы отмахнуться от такого крепкого парня. Это мой Давидик представлял из себя версию карманного мужчины, а Самир был самым настоящим янычаром. Почему-то именно это слово пришло ко мне в голову, когда я посмотрела на него с высоты его дивана.

– Ой, что это? … – я почувствовала, что мне что-то кольнуло в зад и стала рыскать руками под ним.

– А, это мои ногти. – сказал Самир.

– О, Боже… – голова снова страшно заболела и я, забыв про них, прикоснулась к своему лбу.

– Подожди секунду, сейчас я принесу тебе что-нибудь холодное.

Он вышел из комнаты и пропал на пару минут, оставив меня наблюдать за тем, как в его телике команда безмозглых мужиков в красных и желтых футболках гоняют по полю мяч.

– Что это? – спросила я, когда он приложил к больному месту какой-то пакет.

– Это пельмени.

– О, нет!

– Только не говори, что они не достойны облегчить твою боль. И где это тебя так угораздило ебнуться башкой?

– Ебнутые башкой – это твои соседи! А я всего лишь получила травму, приехав в этот Мухосранск!

– Пф – фыркнул он – Так чего ж ты приехала? Тебя кто-то звал что ли?

Тон, с которым этот ублюдок со мной разговаривал, ужасно меня выводил и сбивал с толку. Если бы это был тот щуплый замызганный мальчишка, которым я его представляла, должно быть, тогда это не злило бы меня так сильно. Но он был мужчиной, причем очень привлекательным. Я до сих пор тайком поглядывала на него, не переставая морщить нос, словно от одного его запаха меня выворачивало наизнанку. А еще ни один мужчина на свете так со мной не разговаривал!

– Не прикидывайся, Самир, ты знаешь зачем я приехала!

Я что – только, что назвала его по имени?!

– Буржуйка приехала отжать у меня квартиру, а отжала последнюю пачку пельменей.

– Да подавись ты своими пельменями!!! – я бросила в него холодным сыпучим пакетом, который уже покрыл мой лоб капельками воды и тот, ударившись об его голый, украшенный ровными кубиками торс, свалился на пол.

Самир почти без эмоция опустился, чтобы поднять его, а потом с дружелюбной улыбкой, которая сбила с толку меня еще сильнее, протянул его мне назад.

– Не обижайся, Анжелика, я просто пошутил.

– Не прикидывайся хорошим мальчиком, я знаю, что ты меня ненавидишь!

– Не так сильно, как вы с мамашей всю жизнь ненавидели мою семью. Я вообще не представляю, насколько можно быть желчным и прогнившим внутри человеком, чтобы ненавидеть просто чужое счастье.

– Ха!!! О чем ты говоришь?! Во-первых, нам всегда было плевать на вас. А во-вторых, папаша завел себе вторую семью на стороне! Он жил с двумя женщинами, в то время как женился на моей матери, а потом бросил ее ради…

– Ради такого ублюдка, как я?

Он посмотрел мне в глаза, а я приложила назад к ушибленном лбу последнюю пачку пельменей своего брата и прижимала ее одной рукой, в то время, как вторая лежала у меня на коленях. Самир был похож на отца, только моложе его и не такой чернявый. Нос, например, у него отличался. Наверное, пошел в его шалаву-мать. А в остальном, пожалуй, можно было сказать, что он – его копия. Что ж, если папа выглядел в молодости так же, как этот парнишка то, я понимаю маму… Понимаю, что ее в нем зацепило.

– Да! Но честно тебе скажу – долго мы не горевали!

– Я очень наслышан о том, как сложилась ваша судьба, можешь не распинаться.

Самир подошел к продолговатому окну и облокотился руками к, окрашенному голубой краской, подоконнику. Его мышцы при этом заиграли и глядя на то, как он небрежно сдунул со своего плеча пылинку, я закусила губу. Ну как можно оставаться спокойным и уравновешенным в такой ситуации? Не так я представляла себе наш с ним диалог. Мне казалось этот…этот ублюдок будет передо мной пресмыкаться, прятать глаза, пытаться что-то вякать на мое железное слово и даже…обливаться слюной, глядя на свою шикарную умопомрачительную сестру, которая выросла настоящей супер моделью. Потому что так на меня обычно и смотрят все мужчины с тринадцати и до ста. Но Самир и сам вырос очень и очень соблазнительным представителем своего пола. Ох, это все сочетание – русская плюс азербайджанец. Потому, что его мамаша тоже была русской, хоть я ее ни разу и не видела, можно было сделать вывод, что эта женщина также не была лишена, скажем так, – годного генетического материала.

– Единственное, чего я не могу понять, – продолжил он – это даже не почему отец решил вписать тебя в свое завещание, а почему ты от него не отказалась. Неужели ты такая жадная, Анжелика? (я снова закусила губу) Ведь у тебя и так есть все. Да даже больше, чем нужно обычному человеку! Понятно, что папа так поступил, имея свои пусть и наивные мотивы. Ведь он правда любил нас обоих и часто говорил о тебе на нашей кухне. И, поверь, моя мама при этом не начинала кричать как свинья недорезанная. Мы тебя не ненавидели. А вот ты со своей мамашей, я не удивлюсь, – насылали на нас проклятия (опять закусила губу). И вот для меня остается непонятным, если ты продолжаешь меня ненавидеть, не собираешься, как желал того отец узнать своего родного брата, при этом у тебя есть ВСЕ. Ну какого ХУЯ, скажи мне, ты приехала?

Хотелось мне бросить ему в лицо, что именно такого хуя я и приехала, что на самом деле была до дури жадная на деньги. Я даже чаевых никогда не оставляла официантам, а два миллиона на дороге не валяются! Я это уже говорила? Но его слова о последней воли отца не то, чтобы меня тронули, скорее они задели мое самолюбие. Учитывая то, каким тоном он мне это говорил – прямо в мой больной лоб, на котором поминутно росла гигантская шишка. Будь она прокляла! А еще это его благородство, с которым он мне объяснялся…в общем мне захотелось предстать перед ним в другом свете и я, почти не подумав ляпнула:

– А с чего ты взял, что я не хочу исполнить его последнюю волю?!

И тут же испытала такое наслаждение, какое ни один мужчина не доставлял мне в постели, как доставил этот парень (мой брат) всего лишь посмотрев на меня. О, да. Это было что-то с чем-то. Равнодушие, смешанное с презрением вдруг прояснилось, и я прочитала в них… восхищение! Нет, это было не желание нагнуть меня раком и пометь прямо на этом диване, на котором были рассыпаны ногти с его ног. Это было восхищение человеческим поступком, его нравственностью, если хотите! В этот момент я была готова даже сказать ему, что и доля в наследстве мне не нужна – и я отказываюсь от нее! Лишь бы он продолжал так на меня смотреть и лишь бы не отворачивался!

– Вот как? – спросил он.

– Представь себе, дорогой братик! Я вовсе не имела намерения с тобой ругаться. Ты первый начал, когда…когда сказал, что от меня воняет!

– Да… извини, но от тебя правда воняет, Анжелика. В чем твои волосы и одежда? Такое чувство, что ты купалась в помойке.

– Одна твоя ненормальная соседка вылила на меня что-то очень гадкое в окно!

–Аха, это, наверное, баба Нина. Она не выходит из своей квартиры.

– А мне плевать, что там с этой тва… – я замялась, решив в этот раз прихлопнуть свою «душную варежку» – Так вот. Теперь ты знаешь – я внимательно прочитала письмо нашего папы и не противлюсь его желаниям, Самир!

После этих слов я еще раз на него посмотрела в надежде снова поймать тот взгляд, но теперь там была только задумчивость.

– Хорошо, Анжелика… я рад. Правда рад. И это… извини, если я тебя обидел своими словами. Просто я не думал, что…

– Извинения приняты! И можешь забрать свои пельмени, а то они уже начинают таять в моих руках.

Я протянула ему пакет и вдруг лицо моего брата исказилось ужасом.

– Охуеть у тебя шишара вымахала!

– Что – правда? Не надо, не смотри!!!

Я почувствовала себя ужасно. Мне не хотелось, чтобы он видел меня в таком виде. Может поэтому он и не восхитился моей красотой, потому что старуха облила меня помоями, а мелкий засранец постарался, чтобы у меня опух лоб? О, как же я их ненавижу!!! Они испортили мне перовое впечатление перед… братом.

– Да, ладно не ссы. Через пару дней пройдет.

Он взял из моих рук пельмени и снова пропал только уже не на две минуты, а на пять.

– Я поставил воду – сказал он – Ты хавать хочешь?

– Предлагаешь мне пельмени?!

– Ну, да. – пожал он плечами, и я снова полюбовалась игрой его мышц.

– Нет, спасибо! Я лучше с голоду сдохну, чем буду питаться такой гадостью!

– Ну как хочешь, мне больше достанется.

– Так все! – я встала с его дивана и на пол с моей задницы тут же посыпали его ногти – Раз уж мы друг друга поняли. И я была очень рада повидаться. – стиснув зубы, добавила я – Мне пора!

– В смысле? Ты уходишь? А как же узнать друг друга – и все такое?

– Для начала мне нужно побеспокоиться о своей, как ты сказал «охуенной» шишке, потому что терапия пельменями на самом деле очень сомнительная помощь!

– Да ладно, это – самая лучшая помочь при ушибах. Мама мне всегда прикладывала и ни одна шишка не задерживалась со мной надолго.

– В любом случае – отрезала я, с мыслями, что мне необходимо все обдумать – Мне пора!

– Ну ладно… может я хотя бы дам тебе футболку, чтобы не выходила в таком… эм…виде?

Я посмотрела на своего чертовски привлекательно брата, стоящего передо мной в одних шортах. Ну почему? Ну какого дьявола он вырос таким красивым? Впрочем, тут нечего удивляться, ведь в наших венах течет одна и та же кровь.

– Как ты можешь дать мне футболку если у тебя самого ее нет?!

– Она есть, только в шкафу. Погоди секунду.

И он принес мне какую-то тряпку, которая в общем-то неплохо пахла. Наверное, им. После чего завалился на диван и снова уставился в телик.

– Мне же все-таки теперь нужно переодеться. Может ты выйдешь? – спросила я.

– Да не парься, я же не смотрю.

И он правда не смотрел. Не смотрел пока я снимала с себя блузку, пока надевала его просторную серую футболку. Я выпучила нижнюю губу, понимая, что меня это обидело и оскорбило.

– Но ты же приедешь ко мне после того, как … ну, твоя шишка заживет? – спросил он.

– Да, конечно. – я выскочила из комнаты и бросила ему вслед – Все ради светлой памяти нашего покойного заботливого папочки.

Ну и какого черта только что произошло?