Читать книгу И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной - Виталий Полищук - Страница 9

Ее звали Валя, Валюша Разина, и была она студенткой Славгородского педагогического техникума.

Мы познакомились с ними весной – гуляли по Бродвею, уже – в легких одеждах. Мы, мальчишки – в брюках и рубашках с длинными рукавами, на плечах – пиджаки (поздними вечерами было еще прохладно – с поверхности озера тянуло холодком), а девушки – в платьях, по летнему ярких, с косынками на плечах.

Ну, а если они припозднялись – это уже наше дело было их согревать. Отдавая им пиджаки.

Вот так мы с Миутой и гуляли прошедшей весной (Нельки почему-то с нами не было), потом услышали музыку и подошли к лавочке, что стоит напротив райисполкома.

И, естественно, увидели Бульдозера и его дружка, Моцарта. Они исполняли дуэтом что-то быстрое. Причем сначала мелодию вел гитарным перебором Бульдозер, а Моцарт протяженными звуками баяна создавал музыкальный фон. Потом они менялись – основной рисунок вел Моцарт, а Борька гитарным боем очерчивал ритм.

Народу собралось – человек пятнадцать, мы подошли и тоже постояли, послушали. Нас тут же окружили Гемаюн и наши девчонки. От радости, что мы пришли, Валюха и Галчонок дергали нас за рукава, подпрыгивали вокруг нас, что-то шепотом говорили, ну, а Сашка, как и подобает всякому командиру, старался быть серьезным, но удавалось ему это плохо. На его добродушной физиономии то и дело пробивалась улыбка.

Вот тут-то мы и увидели два новых лица. Это были Валя и Оля, ее подруга.

Когда Бульдозер и Моцарт собрали инструменты и пошли домой, все стали расходиться, и Валерка решил попробовать «склеить» новеньких.

Мы догнала девушек, заговорили с ними, потом предложили свои пиджаки – стало действительно прохладно. А далее, естественно, мы пошли их провожать.

По пути познакомились – черненькую звали Валя, а беленькую – Оля.

Мы довели их до дома, в котором они снимали квартиру на время практики. Весеннюю практику они проходили в нашей новой средней школе – номер два. Поэтому мы их раньше и не встретили.

Договорились увидеться завтра же, вечером, у кинотеатра.

Но вести в кино обеих девушек пришлось мне. Потому что Валерка пришел в кинотеатр вдвоем с Нелькой.

Зная, что я приведу девчонок в кино, он не взял наши обычные места – крайние сбоку от прохода на последнем ряду. Он купил места чуть впереди, а перед сеансом встал, повернулся к нам и помахал рукой. Я ответил ему тем же. Нелля, конечно, повернула голову и посмотрела, кому это Миут машет рукой – ей ведь была известна репутация Валерки. Кроме того, она наверняка была удивлена – в кино всегда мы ходили втроем, а тут меня нет. Но увидев, что я с девушками, она тоже помахала мне рукой.

Валя и Оля, естественно, поняли, что у Валерки есть постоянная подруга, и вплоть до их отъезда домой, после практики, я гулял вечерами с ними один.

А когда они уезжали, я дал им свой крымский адрес, сказал, что буду в Феодосии все лето, и пообещал, что той, кто напишет мне, я отвечу. Напишу обязательно! И из Феодосии, и затем, после возвращения назад, из Боговещенки.

Написала мне Валя. Обычное дружеское письмо, я ответил, потом написал ей уже из Боговещенки.

Так начался наш «почтовый роман».

Одноклассники первыми узнали о нем. Самым простым образом – в комнате у меня на столе теперь стояла застекленная фотография Вали. Как-то ко мне пришли девчонки-одноклассницы, увидели, стали расспрашивать. Я отшутился, тогда они все выпытали у Миуты.

Но остроту внимания к моему роману со стороны боговещенской молодежи подстегнуло следующее обстоятельство.

Именно начиная с осени 1965 года я начал пользоваться особым вниманием девочек. Причем обычно это были особенные девчонки.

Например, я очень нравился весьма авторитетной одиннадцатикласснице из КСК (Кучукский сульфатный комбинат) Тамаре. В поселке КСК была своя средняя школа, там она и верховодила. Увидели мы друг друга на районной комсомольской конференции, и… Я – увидел и забыл, Томка – начала долговременную осаду.

А уж когда Рукавишникова оказалась со мной на скамейке, да в затененном кустами сирени уголке, да один на один… Вы думаете, то наше случайное, как я считал, свидание осталось незамеченным? Щас! Боговещенка – поселок маленький, а ведь со мной была ни кто иная, как сама Рукавишникова! И молва гласила, что мы даже перебросились с ней несколькими фразами!

Молодежь настороженно наблюдала за мной. Я это чувствую и сейчас. И когда страшная для меня весть стала известной всем наши пацанам, они принялись мстить.

Но – по порядку.

Валя Разина аккуратно писала мне, но вот встретиться нам как-то все не удавалось. Я был школьником, и поехать в Славгород родители мне не разрешали. Хотя там и жили моя бабушка и дядя.

– На новогодние каникулы поедешь, – сказала мне мама. – А раньше – и не думай! У тебя выпускной класс!

Я упорно приглашал Валю, Нелька сказала, что Разина может переночевать у нее. Так что проблем с жильем не возникло бы, но Валя… То у нее бабушка болеет, то брат, и нужно съездить на выходные в Озерки (она была не из самого Славгорода, а из села Озерки, километрах в семидесяти от города). А то – важный зачет и нужно учить…

И я заподозрил неладное. И решил подозрения проверить.

В Славгородском педтехникуме училась наша боговещенская девочка.

Но нужно было найти к ней подход! Ведь не спросишь вот так, «с бухты-барахты», человека – ты не знаешь, твоя однокурсница «дружит» с кем-нибудь? В Славгороде?

Подход имел Вовка Чернявский. Но он сказал, что знает Женьку (так звали нужную нам девушку) – просто так ничего не скажет! Нужно подпоить!

Когда Женя приехала на выходной в Боговещенку, я организовал дома вечеринку, в которой приняли участие Валерка, Нелля, я и Вовка с Женей.

Валерка с Вовкой ловко подпоили Женю, и Чернявский пошел ее провожать. А мы ждали результата.

Вовка вернулся через час и рассказал нам следующее.

У Валентины действительно последние несколько месяцев появился друг – молодой агроном из близлежащего совхоза. У него – автомашина «Москвич», так вот Женька достоверно знает, что Валя с агрономом на «Москвиче» каталась, и не раз.

Было у них что-то еще, или нет – Женька не знает, но соседки из комнаты, в которой жила Разина, рассказывали, что она однажды вернулась поздно, и чуть по полу не каталась, бормотала: «Что я делаю, я же Толика люблю…»

– Все! Больше ничего она не знает, – завершил рассказ Чернявский и потребовал «налить ему стакан винца – заслужил»!

Мы выпили винца, причем я – даже не чувствуя вкуса.

Вовка Чернявский всегда был треплом, я его забыл предупредить, чтобы он не болтал, и в результате наша молодежь уже через несколько дней принялась лупасить всех славгородцев, выманивая их из автобуса.

Пока об этом не узнал я и не запретил эту дурь. Причем тут славгородцы, когда агроном был из пригородного совхоза?

Но сделал это уже после возвращения из Славгорода.

Ну, а что – я, конечно, засобирался в Славгород. Чтобы все выяснить. И определиться.

Валя уже жила на частной квартире, у нее был выпускной год, и наверное, к экзаменам она хотела подготовиться получше. В случае получения ею красного диплома с отличием она имела право на льготное поступление в мединститут.

На этот раз мама даже не пыталась меня отговорить – наверное, узнала все. Она ведь работала в нашей школе, с ней вместе – мама Чернявского, да и других учителей, которые могли узнать об этой истории от своих детей, было достаточно.

Я написал письмо Вале, предупредил, что приеду, и назначил свидание у дверей ее техникума. Но она не пришла, а какая-то девочка передала мне записку от Разиной. Она писала, что вынуждена срочно уехать в Озерки – заболела мама. Но приедет на следующий день.

А на следующий день мне нужно было возвращаться. Я купил билет на поезд и за два часа поехал к ней на квартиру. И – о чудо! Я застал Валю дома.

Разговор у нас вышел скомканным. Я не решился прямо задать вопрос – есть ли у нее кто-то, а лишь спросил – может быть, она не хочет мне писать и встречаться со мной? Она ответила – ну что ты! Конечно, хочу. Вот только экзамены на носу, и мама часто болеет…

И я не решился ни на что. Ни порвать наши так и не начавшиеся отношения, ни утвердиться во мнении, что нужно их продолжать.

Я ехал в поезде и думал – что же мне делать? Как быть? Это ведь была первая моя любовь, и при мысли, что моя Валя сейчас с кем-то… мне хотелось умереть!

Вот с таким настроением я и приблизился к Новому, 1966, году. И я не хотел иди на ночную новогоднюю вечеринку, но мы так готовились, столько потратили сил и денег…

Так что идти было нужно…