Читать книгу Керосиновый фонарь - Владимир Алексеев - Страница 51

Запрокинулся навзничь со стопкою,

Передёрнул синюшным лицом,

И душа обнажённою, робкою

Воспарила, простясь с подлецом.

Время сталинское – был он «тысячник»,

И под дикий, великий развал,

Клеветой не повязанный с присными,

Деда Шурку один4"доказал», —

Дескать, парня (пятнадцатилетнего!)

Слушал в сходке, кто молод и сед,

Что декрет не приветствовал Ленина,

И повёл мужиков на Совет.

Дальше – больше: что вешал, расстреливал,

И десятка сгубил полтора

(То, что в списке – живые, расследовать

Для суда не пошли опера,

Да и суд был: сермяжною «тройкою»

Под расстрел, тридцать первого, в ночь,

Чтоб забыться гулянкой-попойкою,

От заплечного дела невмочь.

Документ о расстреле обстряпали

На второе как раз января.)

Много было их, битых под страхами,

Ни за что осуждённых, зазря.

Со вдовой – три ребёнка осталося,

Ждали к Троице – маму мою;

Родилась. И к семейству без жалости

Век катился в парадном строю.

Пятилетки, победы, свершения,

Огневые, крутые дела

Заморочили все прегрешения —

Как побелка на фреску легла.

Маме сон был – от Бога, не и́наче:

Папа щуплый, в костюме, в окне.

«Как жилось-то тебе, сиротиночка,

Безотцовщина?» – молвил во сне…

Маме нынче исполнилось семьдесят,

В «День России» – её юбилей.

Преклоняюсь пред милою, седенькой,

Перед мамой любимой моей,

Перед памятью бабушки, вынесшей

Столько горя; не в пепле-золе —

В доброте воспитавшей на вымерзшей

От безбожья советской земле

Всех детей своих. Дальбы5 не вытерта

Клевета ядовитая с губ,

И когда подойдёт время выстрела —

Вновь найдётся сосед-жизнелюб.