Читать книгу Моя ойкумена. Лирика 1979-2009 - Владимир Берязев - Страница 3

Одним Эней, десятым – Моисей,

А мне корнями не найти могилу:

Сухая глина, пепел да песок,

Да глыбы, что титанов задавили…

А, может быть… и так… и поделом.

Да будет снег на вымершие тундры,

Да будет гром и дождь на те поля

И рощи, что пустынны и безвидны

C каких-то пор…

С каких-то смутных пор.

Могилы нет…

Но с ужасом ромеи

Аттилы погребенье поминают.

Тогда-то реку обратили вспять

Враждой обуреваемые гунны

И русло обнажили, и вождя,

Что был бичом вселенной просвященной,

На дно спустили…

Был ли человек?

А христиан, что рыли погребенье,

Прирезали, как жертвенных овец.

И хлынула волна реки безвестной,

И поглотила страшные дела.

Могилы нет…

Покоится вода.

Под толщей лет пороги Борисфена.

Что – Святослав?! хазарский каганат

Развеявший… Доныне иудеи

Проклятья шлют на голову его.

Но нет ни печенегов, ни хазаров.

А мы… мы пьем из черепа отца

Чужую кровь, похожую на правду,

Давно забывши предков имена.

Могилы нет…

Я помню черный день,

Как хоронили воины Темучина

В глухой степи, бесплодной, как такыр,

За десять переходов от стоянки

Уйгурских пастухов и за двенадцать

От белых юрт и алых кошм Орды.

Над телом, что вернулось в лоно Степи,

Три дня текли стада овец и яков,

Потом пошли верблюды Семиречья,

Потом быки Ирана и Китая,

И, наконец, как грохот камнепада,

Помчались табуны коней любимых,

Коней монгольских, скакунов арабских,

Кавказских кобылиц и знаменитых

Угорских иноходцев.

Было так.

От края и до края той пустыни

Земля стенала топотом и ржаньем,

И криками, и воплями животных,

И лишь спустя неделю после тризны

Сквозь траурную мглу пробилось солнце

И на пометом крытую равнину

Осела тихо шелковая пыль.

Могилы нет…

Ищите в чистом поле,

На дне морском,

Средь звёзд на небосклоне.

Нигде, нигде ни знака, ни приметы.

А, может быть?..

Я с ужасом подумал —

И к лучшему, что не было и нету,

Что внук не знает, где зарыли деда:

Ни камня, ни плиты, ни поминанья,

Кресты погнили, холмики пропали,

А часто вовсе не было крестов.

Ну, жили. И прошли. И растворились.

Покуролесили, побушевали,

Но не хотели мертвого величья,

По ветру прах…

По ветру светлый прах.

И вот еще!

И вот еще, постойте:

Ведь нас не все под этим небом любят,

А коль уйдем, не замочив подошвы,

Рассеемся, как сонные созвездья,

И станем миром вновь,

                       тогда, быть может,

Уж не придет никто на место праха,

Чтобы гроба проклясть

                       и поглумиться,

и плюнуть, и покой наш

осквернить.