Читать книгу Зеркало для России - Владимир Хотиненко - Страница 6

Это уже был класс 8-й или 9-й, то есть года полтора-два я уже жил в Павлодаре. Вдруг я узнаю про существование юношеского военно-патриотического объединения «Гринабель». Название было составлено из имен писателя Грина, самого большого романтика XX века, и Абеля, нашего прославленного разведчика.

Организация располагалась в подвале одной пятиэтажки, причем участники «Гринабеля» сами сделали там отличный ремонт. К тому времени, как я туда пришел, в организации была уже сформирована своя особенная субкультура. Постоянно разбирали-собирали автоматы, выезжали на стрельбища. Занимались боксом, самбо. Учились работать с рацией, водить мотоцикл. Каждый выходной – либо поход, либо военная игра. В детское, по сути, общество внедрена была военизированная система управления. У нас имелась своя форма – курточка с нашивками (рубашки сами подбирали), пилотка. А что такое форма для подростка? Это практически все! В моих мечтах чередовались тогда самые разные жизненные планы, но все они имели военный прицел. Одно время я очень хотел быть следователем. Потом начала грезиться карьера дипломата, причем махнуть из следователей в консулы мне казалось почему-то легче легкого. Вообще, я выстраивал очень длинную и увлекательную перспективу различных занятий для себя.

Я – капитан военно-патриотического объединения «Гринабель»

Создал и возглавил «Гринабель» человек с непростой судьбой, за спиной которого угадывалось немало испытаний (поговаривали, что в том числе и отсидка) и затем «естественно» возникших перед ним чиновничьих барьеров, которые он сумел преодолеть, что было очень непросто в советское время. Звали его Виталий Еремин. Он имел замечательную эрудицию, очень хорошо знал английский язык. И человеком был не просто незаурядным, а невероятным каким-то!

Удивительно, как человеку с такой непростой биографией разрешили создать в городе не что-нибудь, а военно-патриотическое объединение, причем совершенно независимое от пионерии и комсомола! Очевидно, Еремину помог дар убеждения, которым он обладал в высшей мере. Несмотря на «боевой опыт», человек он был интеллигентнейший. Очень интересное у него было лицо – худое, вытянутое, с огромной внутренней энергией, этакий Штирлиц. Когда надо, он бывал очень жестким. А как иначе? Пацанов надо было «строить».

Причем одновременно мы должны были втянуть определенное количество других детей в нашу жизнь, ходить по дворам, по школам и убеждать их, приводить и встраивать в ряды нашей организации.

«Гринабель» на марше (я – первый слева, во главе колонны)

На лето мы уезжали в лагеря, к красивейшим озерам природного парка Баянаул, жили там в палатках. Поэтому в армию я пришел абсолютно подготовленным. Автомат и пистолет разбирал с закрытыми глазами. В «Гринабеле» в числе прочих состязаний мы не раз проводили соревнования, кто быстрее с завязанными глазами разберет и соберет автомат Калашникова. И строевая подготовка крепкая у нас была. Даже маршировали на городских парадах. И, как это ни удивительно, девчонок в нашем обществе было хоть отбавляй.

С отцом, Иваном Афанасьевичем Хотиненко

У нас имелись свои знаки отличия, похожие на те, что были в Красной армии до 1943 года, до возвращения погон, когда были в ходу петлички с ромбиками и звездами. В нашей иерархии я дослужился до комиссара – у меня было три звездочки. В «Гринабеле» это была вторая по значению должность после президента. Представляете, в самые махровые застойные времена Виталий Еремин официально назывался президентом! Он для нас был царь и бог. А я был его комиссаром. Этот президент сумел убедить власти выделить ему какое-никакое финансирование, помещение и вообще оказывать всемерную поддержку!

В подвальных помещениях нами были расписаны стены. Всюду алели паруса. Там же мы готовили спектакли. Младший брат Виталия, Вовка Еремин, закончил театральное училище, и мы с ним ставили всевозможные отрывки из пьес или повестей. Я как-то сыграл Гейку в «Тимуре и его команде».

«Гринабель» стал для меня своего рода гвардией. С жесткой дисциплиной, множеством полезных навыков, с незыблемым кодексом чести.

Вообще во всем этом для нас заключался большой жизненный смысл. То есть, когда заканчивалась учеба в школе, в тебе сразу возникал этот смысл. Заканчиваются уроки – и ты ныряешь в «Гринабель». А уж там всегда есть дело: ты либо репетируешь, либо оружием занимаешься, либо расписываешь стены, либо тебя отправляют в какой-то неблагополучный район, там «трудные подростки» (хулиганы в просторечии) – надо с ними побеседовать…

Имя педагога и писателя Антона Макаренко тогда было очень популярно, и Виталию льстило, когда его с ним сравнивали. Причем сравнивали, конечно же, по праву. Да и в методах их было много общего.

Счастливый комиссар «Гринабеля» – с тремя заветными звездами на петлице и автоматом в руках

Возможно, у кого-то наш «Гринабель» вызовет ироничную насмешку – мол, «солдафонство», совок. Кто-то скажет, что подобная милитаризация отнимает у детей детство, а у человека творческого – саму возможность творчества. Я так не думаю. Ведь мы живем в России, в стране, где воинский дух, военное дело изначально близки сначала мальчику, а потом и мужчине. В этой традиции огромный смысл. Без сильного войска нет ни земли, ни культуры нашей. Недаром большинство наших великих писателей либо служили в гвардии, либо прошли через армию. Державин, Баратынский, Лермонтов, Лев Толстой, Фет, Гаршин, Куприн… Пушкин, хоть и не служил, прекрасно разбирался в оружии, имел коллекцию дуэльных пистолетов, часто дрался на дуэлях. А уж в XX веке с его двумя великими войнами кто только не гордился годами своей воинской службы – Гумилев, Блок, Булгаков, Тарковский, Бабель, Зощенко, Шолохов, Гайдар, Симонов, Окуджава, Довлатов… А знаменитая «лейтенантская проза»? А разве интеллигентнейшие люди науки не делали свои величайшие открытия, работая для армии? Хирург Пирогов, ракетчик Королев, ядерщик Курчатов. Воевали знаменитые режиссеры и актеры Чухрай, Тодоровский, Басов, Смоктуновский, Никулин, Этуш, Гердт. Служил во флоте Никита Михалков.