Читать книгу Крики стервятников. Рассказы - Владимир Ильин - Страница 8

ПАМЯТИ ГАНСА ХРИСТИАНА АНДЕРСОНА

Она услышала шум, приближающийся толпы задолго до того, как увидела огни пылающих во тьме факелов. Сначала это был странный фон из далеких, еле пробивающихся звуков, потом он сменился на более отчетливые, но единично прорывающиеся крики, потом он стал монотонным, мощным, четко откалиброванным гудением. Словно это был рой огромных пчел, который летел уничтожать её.

Изабель, та кто уже несколько дней будоражила всю округу, быстро поднялась с травы. Ей следовало спешить, горожане четко знали куда идти, и ничего не могло их остановить. Ни ночь, ни священный страх перед местностью топких болот. Они твердо уверовали словам инквизитора, и высоко подняв факелы, направлялись к ее избе.

Насчитав около пятидесяти огоньков, она бросилась к матери. Старая пожилая женщина, уже второй день не вставала с постели, мучаясь ужасной болью. Ни травы, ни всё их познания не могли облегчить её страдания, оставляя несчастной лишь слепую надежду на скорую смерть. Но даже это, было не столь страшным, по сравнению с тем, что приготовили ей эти люди.

Огонь. Страшное пламя ненависти и злобы, которые они выплеснут на деревянную крышу, вмиг озарит несчастную всеми муками ада, заставив сжариться живьем. Изабель, наклонилась к матери, несчастная была в полубреду, и уже совсем её не узнавала, прося воды и избавления. Слыша приближающиеся голоса, она хотела было поднять старуху, но, увы, у неё не хватило на это сил. Она смотрела в её глаза, привычные, любимые, в них даже в этом полубессознательном состоянии читалась материнская любовь.

– Мама, они рядом, они идут сюда с огнём – сказала Изабель, сжав её руку – нам надо идти, они сожгут нас.

Но мутный туман материных глаз не рассеялся. Она лишь нервно дернула рукой и всё также продолжила бормотать бессвязную речь. Изабель села и заплакала, она понимала, что ей не суметь вытащить больную мать из этой избы.

Крики стали ближе. Теперь она четко различала голоса, женские, мужские, они больше не мешались в кучу, а составляли славный дикий хор. Она слышала слова, она различала интонации и нескольких даже узнала. Например, пастора католической церкви, его прихожан, толстого мельника который не раз приходил к ним за отравой от грызунов и травой для больных зубов. Она различала многих, кто уже успел посетить их этим летом.

Внезапно мать назвала её по имени. Изабелла сразу же бросилась к ней. Мутный туман ушел с её глаз, и она, наконец, узнала дочь. Изабелла хотела рассказать ей о надвигающейся беде, но старуха лишь улыбнулась, своими морщинистыми глазами, и прошептала ей – «Беги».

Любовь к дочери, стальное упорство и просьба читались в её глазах. Мать знала, что Изабелле ничто не стоило плюнуть этим выблядкам в глаза и сгореть вместе с ней. Но мать была против, и это было её последнее желание, которое она не могла оставить несделанным.

Сжав её руку, она прикоснулась к морщинистому лбу. От матери пахло еловыми ветками, застиранным бельем и старой любимой старухой, с которой она провела последние двадцать лет. Вытерев слезу рукавом, Изабель встала. Голоса были совсем близко, следовало спешить.

***

Огонь, подымающийся над её жилищем, был виден издалека. Ровно, как и большинство пьяных и полупьяных односельчан, ведомых местным священником и отцом инквизитором, специально присланным из королевского замка. Оба внимательно смотрели за пожаром и периодически приказывали тушить кустарник, на который распространялся вольный огонь. Пожара в лесу никто не хотел.

Как кричала мать, она не слышала, но это вовсе не означало, что мать снова вернулась в помутнение, нет, она просто стерпела эту боль. Изабелла сжала кулаки, как бы она хотела хоть на секунду стать той самой ведьмой, которую они вдруг в ней увидели. Выесть глаза пастору и инквизитору, заставить их выплевывать свои окровавленные легкие прямо на стол.

Но это лишь мечты. В реальности ничто это не осуществимо, все, что она может это сварить местную настойку от болей в животе, зубах и конечностях. Да и то строго следуя материнским указаниям. И уж никак не послать на эту толпу чуму, которая скосила бы их под самый корень.

Сзади хрустнула ветка. Изабелла обернулась. Несколько волков стояли прямо за её спиной. Крупные, серые, они очень сильно напоминали собак, отличаясь только глазами, спокойными, тихими, свирепыми.

Вожак вышел вперед, обнажив зубы. Он готовился напасть. Изабелла, не стала убегать, наоборот улыбаясь, она шагнула вперед. Она нисколько не боялась умереть сейчас, когда в трёхсот метрах от неё, догорает её мать. Но волки её не тронули, что-то мешало им, и так было со всеми дикими животными, пытавшимися на неё напасть.

Когда волки ушли, она устало опустилась на траву. Увы, но силы окончательно покинули её, и она даже не заметила, как уснула. Изнеможенная, полуголодная, исцарапанная, полная горечи и злобы. Казалось бы, это было почти невозможно, но тело её больше не слушалось, оно хотело лишь покой.

Проснувшись, она увидела, что возле сожжённой избы было несколько вооруженных людей, которые обыскивали пепелище. Останки, им нужны были их останки, решила она и тут же заметила инквизитора, который стоял ближе к лесу и внимательно смотрел чуть ниже её холма. Укутанный в черный камзол, он был неподвижен, лишь редкий поворот головы выдавал в нем жизнь.

Когда их взгляды встретились, он всё также был неподвижен. Очень внимательно, он рассматривал её между зарослей кустарника, пока, наконец, к нему не подошел один из стражников короля. Уловив взгляд священнослужителя, он громко позвал остальных и указал на неё. Но инквизитор положил на его плечо руку и что-то прошептав, осадил пыл. Затем, он не спеша сделал несколько шагов, и позвал её по имени.

Звал он мягко, почти по родному. Изабелле даже показалось, что она его знает, хотя этого человека она видела впервые. Высокий, стройный, он обладал худым лицом и орлиным носом, подымающимся, над узкими губами и острым подбородком. Мужчина обладал крайне жестокими чертами лица, очень удачно подходившими к его горящим огнем глазам.

– Изабелла, Изабелла – говорил он мягким голосом – спускайтесь, вы устали и вам некуда идти. Справедливый божий суд карает лишь еретиков и грешников, а вы я уверен не из их числа.

Изабелла не верила ни единому его слову. Ей лишь нравился его вкрадчивый голос, который она бы с удовольствием взяла себе, так как, её голос был куда звонче этого и годился разве что для передразнивания колокольчика.

Почувствовав быстро надвигающуюся опасность, она бросилась бежать. Сражу же, послышался грозный голос инквизитора, приказавший стражникам пуститься в погоню. А затем, крики, хруст и бряканье металла.

Изабелла бежала быстро. Ветки били по лицу, она проваливалась в мох, но всё равно была гораздо быстрее своих преследователей, и это не удивительно, она столько раз бегала в этих лесах, что научилась крайне быстро передвигаться по зарослям. К тому же единственный козырь стражников тут был бессилен, лошади не могли достаточно быстро идти по этим топким местам.

Быстро оторвавшись от преследователей, запутав их в непроходимых болотах. Она вышла к небольшой опушке, куда уже начал падать утренний яркий свет. Здесь было сухо, солнечно и воздух начинал понемногу отогреваться после холодного, неприятного утра.

Изабелла подошла к ручью. Её руки и ноги были все в остатках земли и грязи, так как она несколько раз крепко плюхнулась, пытаясь как можно быстрее оторваться от преследователей. С наслаждением она обмочила руки и прикоснулась ими к лицу. На нём всё ещё оставались соленые остатки слез, и смыть их, оказалось гораздо приятнее, нежели всё остальное.

Ручей оказался родником, самым начальным этапом путешествие лесной воды. Чистый, прозрачный он оказался крайне вкусным и приятным, утоляя жажду. она даже улыбнулась. На секунду, на миг ей показалось, что всё будет хорошо, как будто всё её сознание дернулось в сторону слабой надежды на спасение.

А потом пришло уныние, она понимала, что против неё ополчилось все королевство, что никто не поможет ей, никто не протянет руку помощи, а лишь постараются как можно быстрее отправить на стол к мясникам инквизиторам, которые в считанные часы выбьют из неё признание, а затем сожгут на праведном костре.

Она посмотрела на бабочку. Красивая, цветная, с яркими красными красками она села прямо напротив неё, словно бы не замечая огромного человека. Изабель невольно потянулась к ней рукой, ей очень захотелось, чтобы бабочка перешла к ней и хоть немного, но поседела на её пальце.

– Бу! – неожиданно резко раздался громкий голос сзади. Изабель подпрыгнула и резко обернувшись, попыталась побежать в лес, но вместо этого снова споткнулась и воткнулась лицом в грязь, вызвав тем самым громкий хохот со спины.

Обернувшись, она увидела высокого, крепкого юношу, в багровом красном камзоле с красиво расшитым плащом и соколом на левой руке. Он громко смелся и нежно поглаживал птицу по её маленькой голове. Увидев, что она обернулась, он на секунду застыл, а потом снова засмеялся, держась свободной рукой за шпагу.

– Простите сударыня, виноват, не удержался – сказал он подходя к ней и протягивая руку с расшитым бархатом платком – поймите правильно, ваша боевая окраска не может не вызывать смех. Вы что, так маскируетесь от животных? Я ведь сам большой охотник до маскировки и пожалуй с удовольствием возьму у вас пару элементов этой диковинной стратегии. Ой, простите, совсем забыл представиться, меня зовут Виктор.

– Изабель.

Она отклонила платок и быстро вытерла лицо рукой. Она поняла что пока опасность ей не грозит и этот богатый сын вельможи ничего не знает о охоте на неё. А значит, был шанс спастись. Она отошла подальше и оглядела себя, грязное платье, лицо, она была даже хуже чем обычная попрошайка, после месячной работы.

И тем не менее он с интересом её рассматривал. Высокий, красивый, с нетающей улыбкой на губах. Он был подлинным сыном этой древней земли, которая с давних пор рождала крепких телом мужчин, повымерших из-за частых смешиваний с инородцами. Гордо выпрямившись, Изабель отошла на несколько шагов, поближе к лесу. Она уже решила для себя, что никому не будет доверять. Впрочем, юный охотник и не стремился набиться ей в друзья, он лишь продолжал её рассматривать.

Но все изменилось, когда из-за деревьев прямо позади Изабель появилось двое стражников, на удивление быстро добравшихся до этой опушки. Такие же грязные, запыхавшиеся, они видимо так старались выслужиться, что бежали почти как она, только лишь с тем исключением, что не знали топких болот и при любом неправильном шаге могли запросто расстаться с жизнью. Увидев её, они с радостным воплем бросились вперед, выхватив своё оружие. Изабелла от неожиданности попятилась и споткнулась, и сев на землю, закрыла руками лицо. А дальше лишь резкий визг металла.

Выдохнув и набравшись смелости, она открыла глаза и увидела, как удерживая две шпаги на своем клинке, легким движением, юноша вырвал их из рук стражников и воткнул в землю. Кем бы он ни был этот богач, но со шпагой он обращался безукоризненно, молниеносно обезоружив двух мужчин.

– Господа, господа, постойте – дружелюбно заметил незнакомец – нельзя же вот так, врываться в наше милое общение, к тому же вы не представились.

– Мы королевская стража – злобно выдохнул один – и ты ответишь за это.

– Возможно, и, тем не менее, советую вам подобрать ваше оружие, а то ваши товарищи просто не поймут столь странного положения вещей – ответил он, показывая на лес, откуда выбрались ещё трое солдат.

Получив подкрепление, стражники почувствовали себя более уверенно, правда бравый незнакомец, который тоже не испугался, а даже как-то повеселел и едва заметно, подмигнул Изабелле. Но шпагу он так и не убрал, просто опёрся на неё, показывая при этом полнейшее благодушие ко всем вооружённым противникам.

– Ах вот ты где – раздался из лесу громкий голос – а я тебя повсюду ищу. Тоже мне главный ловчий, который сам подобен зверю.

Человек, чей голос был подобен раскату грома, был верхом на лошади. Белой, покрытой яркой красной накидкой. Саже наездник был в точно таких же тонах, но куда более наряден. Белая рубаха, плащ, всё расшито золотом и красным бархатом, особенно там, где красовался королевский герб. Изабелла узнала его, это был принц Карл, заядлый охотник и любимый сын короля.

Юноша, подъехал, сначала к незнакомцу, затем к склонившимся стражникам. Объехав их и хорошенько рассмотрев, он снова вернулся к своему ловчему, который всё также стоял, опершись на собственную шпагу. На неё принц посмотрел лишь мельком, явно раздраженный возникшей ситуацией.

– Виктор, почему я должен тебя искать? Здесь что, полно дичи? Ну, так я не вижу ни одного волка, или лани.

– В этом, вы не правы ваше величество – спокойно заметил ловчий – и то, и другое, здесь в избытке.

– В избытке? – принц, наконец, остановил коня – что ж ты мне предлагаешь охотиться на собственную стражу?

– Только если она пытается загрызть ваших мирных животных – всё также полушутя ответил ловчий – в целях сохранения поголовья вашей редкой дичи.

– Редкой говоришь. И что же в ней такого редкого? – принц посмотрел в сторону Изабель.

– Она ведьма, это из-за неё пропал наш урожай ваше величество. Мы вместе со священнослужителем Кристофом Лютеранским преследовали её по болотам. До тех пор, пока ваш ловчий не помешал нам.

– Какая неприятность – досадливо поморщился принц и переглянувшись с ловчим добавил – досадить такому человеку каким представляется наш священный инквизитор, впрочем, это мы уже без вас решим, пошли вон.

Когда опушка опустела, принц подъехал к ней ближе. Он был также красив и молод, почти одного возраста с ловчим. Приглядевшись к ней, он задумчиво пожал плечами и повернувшись к ловчему, который смотрел в сторону приближавшийся королевской свиты что-то неслышно сказал, на что тот утвердительно кивнул.

Изабелла поднялась, ей хотелось как можно быстрее покинуть это место. Увидев, как она поднимается, ловчий подвел к ней своего коня. Это был черный, крепкий жеребец, по бокам которого также висел королевский герб.

– Так значит вы ведьма? – спросил он, разглядывая её лохмотья – я вас представлял немного иначе.

– На метле? – хмуро бросила Изабелла. Но немного отойдя, добавила – спасибо вам, я не знаю, как вас отблагодарить.

– Ох, рано сударыня, рано. Всё ещё только начинается – сказал Виктор, всматриваясь в подъезжающих всадников и громко добавил – глубокоуважаемый святой отец, что завело вас в столь дремучие леса, жажда охоты?

– Не только сын мой, я слышал, здесь завелись доверчивые души, которые так и тянуться к еретикам и изменникам этой святой земли – тихо ответил подъехавший к ним инквизитор – Как я вижу, вы решили, что защищать ведьму ваше новое призвание?

– Я всегда защищаю женщин, когда им угрожает опасность. А уж ведьмы они или нет, это лишь господь решит.

– Именно его волю я и исполняю юноша – хмуро ответил инквизитор.

– Виктор, позволь мне говорить – мирно сказал принц, положив руку на плечо своего друга – всё-таки святой отец имеет право знать, что происходит в королевских землях. Ведь на то сюда его и прислали. Правильно я говорю?

– Вы совершенно правы ваше величество.

– А теперь расскажите, в чем виновата эта девушка?

– Она подозревается в колдовстве, ровно, как и её мать.

– А где её мать?

– Сожжена в праведном огне.

– Хм, но если мне не изменяет память, колдовство не передаётся по наследству и стало быть ведьма погубившая посевы уничтожена, ведь не могла же наша святая инквизиция, спалить невиновного человека.

– Что вы этим хотите сказать?

– Что вину надо доказать если она имеется – сказал принц и погладил белоснежные поводья – мой отец славиться своей мудростью в решение государственных вопросов, я почти уверен что он поддержит такое решение.

– Ровно, как и ваше право на самовольное уничтожение его слуг – ехидно подметил ловчий.

– Мы пришли по указу святой церкви. Причем тут ваш отец – зло бросил инквизитор – только церковь может отличать еретиков и демонов.

– А королевский суд – преступников. Эта девушка виновата лишь в том, что не донесла на собственную мать, и то ослепленная любовью к ней. Увы, но в мои обязанности входит не только охота и прочие развлечения, я также обязан следить и за общим порядком в королевстве.

– Вы точно в этом уверены? – прошипел инквизитор – вы точно уверены, что хотите поспорить со святой церковью великого папы Римского, Иоанна третьего?

– В данном случае я спорю лишь с вами святой отец, да и то, только лишь в том, что вы уже сделали свое дело, убив ведьму. Фактически я убеждаю вас, что вы прекрасно справились с собственной работой.

– Мне говорили о вашем красноречии, ваше величество. Что ж, это похвально, этому королевству нужны монархи ораторы, только вот они также обязаны, быть жесткими в решении своих проблем, впрочем, не буду вас более мучить своим обществом, я вижу, что здесь присутствие неуместно. Встретимся во дворце.

– Конечно. Хорошей вам дороги, святой отец. А о девушке не беспокойтесь, мы доставим её сами – сказал принц, и всё также опираясь на Виктора и помахал инквизитору рукой, после чего обратился к ловчему.

– А теперь, любезный мой друг, убеди меня в том, что я не совершил глупость, вытащив эту крестьянку из петли.

– Милорд, вам лучше посмотреть – спокойно ответил Виктор и поманил рукой Изабель поближе – я точно не уверен, но, кажется это именно она.

***

Вернувшись во дворец, отец Кристоф, хотел было сразу отправиться к королю на аудиенцию, но передумал. Следовало лучше обдумать то, что он ему скажет. В конечном счете, в этой части христианского мира, церковные законы ещё не полностью поднялись над государственными и вполне возможно, что король смог бы выбрать сторону своего сына, особенно если тот умело аргументирует свой поступок.

Следовало подумать. А лучше всего это получалось, когда он видел, как слаженно работают в самых дальних подвалах замка, слуги божьи, пытая мерзких еретиков праведным огнем и железом.

В этот раз им попался очередной купец, из которого следовало выбить признание, затем сжечь и уж потом, вложить все его средства в пустеющую казну. И хотя это задание пришло непосредственно от министра, Кристоф знал, что распоряжение дал сам король. Поэтому он решил лично возглавить суд, над несчастным еретиком.

Толстый купец оказался на радость упрямым, наивна полагаясь на королевскую милость к прошлым заслугам. Кристоф любил таких людей, они позволяли ему полностью отдаться своему ремеслу, тем самым позволяя сосредоточиться и решить большинство проблем. Он специально, дал распоряжение не применять особо болезненных и травмирующих пыток до своего приезда, не то перестаравшиеся священники могли с легкостью отправить его на тот свет, до главного суда. Так уже бывало.

Усевшись в кресло напротив, он жестом приказал вбивать клинья в железный сапог. Переломанные в мелкие осколки кости не убивали, лишь калечили, но зато отлично показывали, как следовало работать с человеком. Если он начинал орать, то следовало выбирать те, которые могли и увечить, а если молчал, то те позволяли сохранить его тело как можно целее, всё равно к физическим серьёзным повреждениям он был стоек.

Этот заорал. Причем как резаный, не взяв на себя разве что не убийство Христа. При мысли о всевышнем, отец Кристоф перекрестился. Получилось машинально. Затем он посмотрел на толстяка, по его толстому подбородку текла слюна, кровь и пот. Ноги раскраснелись и распухли, а из-за небрежной работы, из одной торчал осколок кости. Впрочем, дело было сделано, ещё один еретик был наказан. Вообще служба для казны его не обременяла, он смог пойти на эту сделку с чистой совестью. Всё во имя высокой цели, для которой он и был сюда послан.

Он понимал, что мир не совершенен, и что высокие посты порой занимают жадные государи и им, просто необходимы материальные блага. Но как говорил епископ, это хорошо, так как является прекрасным инструментом для работы с ними. На нашей стороне время – говорил его святейшество Иоанн – со временем, мы всё же достучимся и в эти души. Но для начала, используем их для очищения государств.

И вот, у него как раз такой случай. Старуха и дочь как раз попадали под полное описание из «Молота Ведьм». Обе ведьмы жили отдельно, использовали травы и обладали особыми женскими чарами. Он сразу почувствовал их, когда встретил на рынке эту Изабель. Словно содранная с небесного ангела, её внешность опьяняла даже крепкий мужской разум, вводя душу в приятную эйфорию и заставляя слепнуть от этой пульсирующей красоты.

Сложно, да, но не невозможно, и для него это было в определенной мере испытанием, которое он должен пройти. Вырвать из неё её нечестивую душу и очистить её огнём божьим, сжечь, всю наросшую нечестивость и неверие. Как истинный священник, он почувствовал, что она есть ведьма, созданная сатаной и готовая нести лишь вред. Что вскоре и подтвердилось падением урожая.

Он не спешил, следовал правилам, ждал. Суд над ней должен был пройти правильно, сквозь все необходимые процедуры и инстанции, она не какой-нибудь толстяк купец с которого достаточно пары слов и все, можно смело отправлять к всевышнему. Нет, её слова должны идти от чистого сердца, полностью очищенные болью и истинным признанием. Только так, можно уничтожить эту нечисть, освободив от неё родные земли.

Крик толстяка вырвал его из раздумий. Стражники, неуклюже бравшие его под руки, доставляли ему сильную боль, к тому же выступившая кость зацепилась за порванную ткань и поддалась вперед. Плохая работа, ведь теперь его следовало поберечь и постараться сделать так, чтобы он дожил до церковного костра, который по обычаю проводился лишь в полдень, когда собиралось много народу.

Разглядывая кровавый след и волочащиеся по каменному полу ноги, Кристоф, вспомнил ноги Изабель. Красивые белые лодыжки, которые не портила грязь. Эти изящные женские, аккуратные пальцы. Как красиво она передвигалась, в ней была просто неимоверная сатанинская грация, она легко бы заткнула за пояс всех ведьм, которых ему довелась оправдать перед богом, вырвав из их окровавленных глоток признание в грехе. Да, пожалуй, она самая красивая из всех и единственная, кто смогла зайти так далеко в его душу, отвлекая даже от вида пытки столь ненавистных ему еретиков.

Купец или вельможа, человек всё равно попадал под бремя неверия, так как грешил, страдал алчностью и склонностью к богатству, ведь это уже, было грехом, и не подразумевало подлинной веры, какой обладало большинство служителей церкви.

Вспомнив о вельможах, на ум пришел сын короля и его дерзкий друг ловчий. Оба не заслуживали даже костра, лишь медленной полной боли смерти, которая лишь отдаленно даст им понять все муки ада, подстерегающие их после их смерти. И особенно это касалось ловчего. Наглый мальчишка, посмел помешать божьему суду, встав на защиту ведьмы. Он помешал шестимесячному плану, по которому всё было настолько ловко продуманно, что народ сам пошёл к этой избе.

И это не смотря на то, что они чуть ли не с рождения приманивали их своими ведьмовскими лекарствами. А ведь ему, сам Папа наказал истреблять ведьм, позволив приобщиться к самой высокой в духовенстве касте, касте избранных инквизиторов, которым позволено обходить многие обеты церкви, лишь бы сатанинское отродье было истреблено.

И вот он не справился, точнее, допустил первый промах. Отец Кристоф сложил руки в молитве, он искренне верил, что бог слышал его и что он обязательно должен был помочь.

Проведя в казематах, ещё несколько часов, отец Кристоф пришёл к выводу, что пока не стоить лезть на рожон, ловчий сам себя погубит, нужно только вывести его из себя в присутствие короля. И как только этой произойдет, уже ничто не помешает сжечь эту ведьму, а заодно, и ловчего, попавшего под её чары. Ведь всё равно никто не сможет вылечить человека от черной магии, лишь уничтожить. Ещё раз помолившись, отец Кристоф направился к королю с докладом, следовало первым рассказать историю, произошедшую в лесу.

***

Александрий второй, сидел в большом тронном зале. Он принимал послов из чужеземного царства, которые просили мира, не в силах сдерживать варваров на окраине страны. Они также были христианами, и царь сочувствовал им. Вера была сильна в нём, он крайне радушно относился к любым несчастным кто шел по пути послушания господу.

Внимательно слушая послов, он жестом предложил сесть рядом. Отец Кристоф, поклонился и послушно расположился возле трона. Настроение у короля было превосходное, хотя он крайне серьёзно, и внимательно слушал послов, дав им понять, что крайне встревожен их проблемами. Высокий, широкоплечий, король был подобен древним воинам, мощь которых одним видом повергала врага в бегство. Но теперь войн в царстве не было, и эта мощь спокойно покоилась на троне, лишь периодически, упражняясь в бое на мечах.

После того как послы ушли, отец Кристоф сразу же приступил к своему повествованию. Медленно, методично он обрисовал всю ситуацию, особенно детально остановившись на ситуации в лесу. Король слушал внимательно, не перебивая. Мрачнее, все больше и больше. Когда же отец Кристоф закончил, он поднял руку и подозвал своего начальника стражи. Стало понятно, что как только принц въедет во дворец, его сразу же поведут к королю. А затем он обратился к отцу Кристофу.

– Мне жаль, что так получилось святой отец. Я уверен, что это недоразумение или непонимание, исчезнет, когда Карл, окажется здесь. Молодости необходимо давать возможность высказаться, только в этом случае её можно правильно направить.

– Вы как всегда правы мой король, я постараюсь именно так сообщить его святейшеству Папе, когда завтра отправлю своего помощника в Рим с донесением о частичном успехе.

Король поморщился. На его пожилом, но всё еще очень живом лице, прошла глубокая морщина. Он не любил когда о проблемах его семьи, становиться известно за пределом его королевства.

– Что ж воля ваша святой отец, в любом случае я считаю, что сперва необходимо услышать Карла, его взгляд на ситуацию.

– Как вам угодно милорд – отец Кристоф низко поклонился. Ниже чем обычно. И король это заметил.

Выйдя из тронного зала, отец Кристоф подошёл к разноцветному окну, из которого так часто открывался чудесный вид на огромные поля, где когда-то верующие христиане, усердно работали, не разгибая спины, давая урожай и хлеб королевству. Святой Варфоломей тогда лично следил за порядком на королевских землях, даря всходы и радость. Естественно до тех пор, пока ведьма своим колдовством не испортила всю эту идиллию. Сейчас там не было ничего кроме застигнутой засухой земли, на которой ничего не росло.

И как посланник святой церкви и лично папы, именно он, был ответственен за исправление этой картины. Чтобы прекрасный цвет спелой пшеницы снова воцарился на этих землях, дав покой и радость этому государству.

– Святой отец – раздался сзади знакомый голос. Кристоф улыбнулся. Этот юноша вызывал у него самые положительные эмоции. Молодой, умный, храбрый и открытый, он олицетворял собой будущее лицо церкви, освобожденной от нежелательной войны с еретиками и должной лишь нести просвещение и покой. Высокий, стройный, с карими глазами, Иннокентий был крайне воспитанным, почитающим старших отцов и готовым в любой момент отдать всё, даже жизнь во благо истинной веры.

– Да сын мой – обернулся Кристоф – слушаю тебя.

– Я слышал вы так и не поймали эту ведьму и что за неё подло вступился юный король.

– Разве я сказал об этом сам? С каких пор ты подбираешь чужие разговоры и сплетни? – нахмурился Кристоф – неужели служителям церкви свойственно так низко пасть?

– Простите, святой отец – потупил глаза ученик – гнев затуманил мой рассудок. Я лишь опасаюсь, что она полностью овладеет принцем и тогда у нас возникнет большая преграда. Ведь защита принца это совсем не то, с чем мы привыкли иметь дело.

– Пойдем, я не хочу говорить об этом здесь, но я понимаю, что ты хочешь сказать – снисходительно ответил святой отец – ты переживаешь из-за того что я оставил их в лесу, что я не взял ведьму там, оставив её на попечении этих молодых людей, эх юность, как же вы горячи.

Кристоф взял под руку своего ученика. Он искренне любил его. И считал, что именно он станет его преемником. Ибо силы и знания, вложенные в Иннокентия, были столь велики, что кто как не он, должен возглавить их многовековую войну с еретиками. К тому же, как ни прискорбно это не звучало, но помимо всего, на стороне был и личным мотив, ведь всю семью этого послушника уничтожили неверующие варвары, чей язычный бог, позволил убить его отца и братьев, а затем изнасиловать его мать и разрезать на куски его младшую сестру, окропив его лицо её кровью. Смех, улюлюканье, невежественные пляски дикарей, вот та картина, которую он запомнил, будучи в плену.

Ученик, послушно шедший рядом, нервно теребил деревянные четки, висевшие на нитке с крестом. Молодой, он был полон энергии и истово хотел её проявить. И это было похвально, потому что чистые незамутнённые идеи, обязаны стоять у истоков их веры. Но не сейчас, в данном случае куда важнее терпение.

– Терпение, терпение сын мой. Только благодаря этой добродетели мы одержим верх в нашей священной войне. Пусть они думают, что одержали победу, пусть радуются тому, что склонились на сторону зла. Это временно, как только король обдумает всё происшедшее, он встанет на нашу сторону, к тому же роль церкви в этом королевстве, куда больше принята именно отцом, нежели сыном, так как первый правит куда больше лет. Зеленый отпрыск этого древнего рода, ещё дерзкое дитя, необученное манерам поведения.

– Святой отец, учитель, зачем вы так милостивы к нему, неужели тот, кто поддался на чары ведьмы, должен быть обязательно исправлен? Истинный верующий никогда не усомниться в своей правоте и уж тем более не станет защищать ведьму. Извините за прямоту, но мне кажется он не достоин того чтобы править, к тому же у короля есть старший сын, который и должен унаследовать престол.

– Должен, не означает что получит. На всё воля короля, а он склонен к родительской любви, и куда больше чем на это имеет право государь. Нам надо быть терпеливей и осторожней. Именно поэтому твой отъезд отменяется.

– Но святой отец. Кто же тогда поедет вместо меня? У нас не так много людей, кто может донести вашу волю.

– Я знаю, хорошо еще, что все, что ты должен передать на словах, не столь велико в значении, чтобы можно было отправляться в путь немедленно. Сейчас ты мне нужнее здесь. Из-за этих осложнений мне очень понадобиться твоя помощь.

Они вышли во внутренний сад дворца, оканчивающийся высоким обрывом. Воздух здесь был необычайно свеж, хотя немного и тянуло мхом, плесенью и прекрасно сохранившейся древностью, идущей от старых, граненых плит, казалось бы, вечно находившихся тут. Отец Кристоф подошёл к краю парка, где в тишине, нарушаемой лишь пением птиц, уже не раз беседовал со своим учеником.

Стоявший рядом Иннокентий молчал. Он заметил, что всё внимание святого отца, направлено на созерцание природы и не мешал, понимая, что святой отец, вот-вот составит план действий. Но святой отец вовсе не думал о плане, он смотрел на дорогу, ведущую к замку, по которой ехало несколько всадников в парадных одеждах. И среди которых была женщина, в изодранном, ярко красном платье, поверх которого, был, накинут мужской плащ.

* * *

Святого отца внутренне трясло. Он видел ведьму, видел её грацию и как уверенно она едет в мужском седле. Богохульство, эретизм, высшая степень надругательства над религией, вот что она воплощала собой, ступая на эту освещенную церковью землю. Как нагло, как самопровозглашено, они въезжала в королевские ворота.

– Вам плохо, учитель? – обеспокоенно обратился к нему брат Иннокентий.

Но он его не слышал. Всё его нутро горело огнём, всё его существо, вся суть его подверглась ужасному испытанию. Святой отец устало отошел от края и опустился на скамью. «Терпение, терпение – без устали повторял он себе – только терпение поможет справиться с этой адовой напастью». О боже, но как же тяжело ощущать проникновение в этот храм божий такого паскудства, как больно видеть как королевские дети, сами ведут свою погибель в отцовский дом. Больно, тяжело, но надо. Ибо только так, он сможет справиться с этим врагом. Немного отдышавшись, он положил руку на плечо своего ученика.

– Всё хорошо, не беспокойся, небольшая мигрень. Они иногда мучают меня. – соврал он.