Читать книгу Горячая свадьба - Владимир Колычев - Страница 6

Солнце только клонилось к закату, но большая часть двора уже в тени – спасибо высоким пушистым тополям. Плохо только, что пух от них летит, нос щекочет. У Леры аллергия на пух, но, увы, страдает она от него не здесь, а в Москве. Здесь только слышен ее голос по телефону.

– Да как дела, тихо здесь, спокойно. Жарко!

– А у нас дождь завтра обещают. – Голос у Леры чистый, нежный, как ручеек журчит, слушать ее одно удовольствие.

– А у нас не обещают. Приезжай, на солнышке поваляемся.

– Ты же знаешь… – вздохнула она. – Да и работа у меня.

– Работа…

Леру осудили за врачебную ошибку. Да, виновата, назначила неправильное лечение, больной едва не отправился на тот свет. Но кто же знал, что за одним диагнозом скрывался другой, более страшный. А Варшавин раздул из мухи слона, показав, насколько маленький человек уязвим перед законом. Так показал, что Лера чихнуть без его дозволения боится. И в больницу как на Голгофу ходит, страшно ей.

– Не так уж все и плохо. Глеб вроде бы успокоился.

– Не называй его по имени, – поморщился Родион.

– Я никак не хочу его называть, но ты же знаешь, он всегда где-то рядом. И все видит… Ладно, не будем об этом.

– Не будем, – согласился Родион.

Варшавин любил изображать из себя черную мессию, поставит перед фактом, напророчит проблем, а потом давит всей своей силой, исполняя прогноз. Родион поначалу не воспринял его всерьез, ибо был уверен в том, что сможет помочь Лере, но просчитался. Головы перед этой мажорной сволочью не склонил, но без Леры остался. Он здесь, а она там, и Варшавин потихоньку окучивает ее. И плевать ему, что Родион может вернуться и тупо свернуть ему шею. А он может. Он сам в этом уверен на все сто.

– А я тебя очень люблю, – сказала Лера. – И на Варшавина тебя ни на что не променяю… Варшавин, ты меня слышишь? – спросила вдруг она.

И засмеялась. Варшавин действительно мог подслушивать их разговор, на что она и указывала. Только смех вышел какой-то нервный, и радости в нем совсем не чувствовалось. От бессилия смех.

– Капитан Фомин служит честно и верно и меня видеть не может, – продолжала Лера. – И ты давай там без обмана!

– И не смеши людей, – добавил Родион.

Ситуация на самом деле странная, даже более того, абсурдная. И если честно, он так до конца и не понял, почему им с Лерой нельзя жить вместе. Но судьбу пытать все-таки не решался. Вдруг Варшавин снова отомстит Родиону и Лере.

Но в то же время Фомин мог отправиться в Москву хоть завтра. Это не так уж и сложно, утром в путь, а вечером уже на месте. И повод у него имелся. Не отправлять же найденную пулю и гильзу почтовой посылкой? А экспертизу проводить нужно в Москве, там и специалисты, а главное, доступ к необходимым базам.

О возможном своем визите в Москву Родион говорить не стал. Вдруг не отпустят, а он только зря Леру обнадежит. К тому же Варшавин действительно мог подслушивать.

Фомин уже закончил телефонный разговор, когда появился Маслюк, и не один, а в сопровождении казачьего патруля. Плотного телосложения мужичок средних лет, на вид суровый, с ним хлопцы помоложе, один рослый и чернявый, другой среднего роста, волосы светлые, кудрявые. Все трое в синих мундирах, и околыши на фуражках красные, и лампасы на бриджах. Двухплечевые портупеи у всех, однотипные шевроны на рукавах, и ни у кого ни единой хотя бы мало-мальски завалящей медальки, даже значков нет. Одним словом, никакой клоунады.

– Принимай пополнение, капитан! – широко улыбнулся Маслюк.

Глядя на казаков, Родион вдруг пожалел, что так и не надел форму.

– Капитан Фомин! – с самым серьезным видом представился он.

– Прапорщик Гайдуков! – назвался старший.

Познакомился Родион и с остальными, старшина Федюхин и сержант Гринчук.

– Дискотека через час начинается, – сказал Маслюк.

– Будем работать, – кивнул Родион.

Кровь донская горячая, что ни дискотека, то обязательно драка, тут уж без участкового никак.

– Да вы отдыхайте, товарищ капитан, – хитро сощурился Гринчук. – Зачем вам впрягаться, когда мы есть? У нас все под контролем!

Гайдуков ничего не сказал, но так глянул на подчиненного, что тот прикусил язык.

– Не говори гоп… – улыбнулся Маслюк. – А вообще, ребята справные, ну а Савелич у нас, не побоюсь сказать, краса и гордость станицы!.. Да, Савелич?

Маслюк запанибрата положил руку на плечо Гайдукова, но тот глянул строго и на него. Маслюк торопливо хлопнул его по плечу и поспешил отойти.

– Дык, и мы не пальцем деланные! – снова заговорил Гринчук. – Вон вы шашку ищете, а мы знаем, кому Славка ее загнал!

Родион не помнил, чтобы он ставил кому-то задачу, но это мог сделать тот же Маслюк. Да и личную инициативу никто не отменял. Кровавое происшествие у дома Тумановых перестало быть секретом еще до того, как Родион о нем узнал.

– Патрикею?

– Ну да, у Патрикея шашка, – сконфузился сержант.

– Стенькина шашка. А у кого кроме Патрикея шашка есть?

– У меня есть, – спокойно сказал Гайдуков и провел пальцами по груди, оправляя воображаемый подвес для шашки.

– Ну за вас я почему-то спокоен, – улыбнулся Родион.

– А за меня? – подмигнул капитану Маслюк. – Я потомственный казак!

– И у меня шашка найдется, – хитро сощурился Гринчук. – Если хорошенько пошукать.

– Пошукай, пошукай! – толкнул его в плечо Федюхин.

Как ни крути, а шашка – это холодное оружие, и разрешение на нее получить не так уж и просто. Гайдуков, по всей видимости, позаботился о том, чтобы владеть шашкой на законных основаниях, а Гринчук, скорее всего, нет. И сколько еще в станице неучтенных шашек? И нужно выяснять, разбираться, выявлять, наказывать. А то сегодня собаке голову отсекли, а завтра человека зарубят.

– Ну все, хлопцы, по коням, и на парад! – решил Маслюк. – Товарищ капитан здесь, если что, звоните, вызывайте… А я уже все, участковый в отставке! – вскинул руки майор.

– Как это все? – удивился Гринчук. – А проставочка? А магарыч?

Родион усмехнулся, слушая разговор. Казачьего рода Маслюк или нет, но жмот он точно знатный. Он скорее удавится, чем обмоет свою отставку.

– А это самой собой!.. Но не сейчас!..

Фомин и Гайдуков обменялись номерами своих телефонов, и внештатные помощники участкового отправились на патрулирование. А Маслюк остался.

– А шашками надо заняться, – сказал он. – Кто-то же зарубил Берту.

– Список? – Фомин внимательно смотрел на майора.

Маслюк четверть века отслужил в должности участкового, не мог же он все это время одни только помидоры выращивать, наверняка знал, у кого в станице и окрестностях незаконно имеются шашки. С учтенным оружием просто, нужно всего лишь позвонить в лицензионно-разрешительный отдел. Но что-то подсказывало Фомину, что учет холодного оружия среди станичников не в почете.

– Ну, есть у меня несколько фамилий… – замялся Маслюк.

– Пройдусь, поспрашиваю.

– Говорят, в Берту еще и стреляли.

– Голову насквозь прострелили.

– Ты об этом узнал еще до того, как голову нашел.

Фомин кивнул, соображая, откуда эту информацию узнал Маслюк. Возможно, Майя поделилась ею с отцом, тот с Маслюком, все просто.

– Берта уже мертвая была, когда ей голову отрубили. Вот я и подумал, что в нее стреляли… А ты, Иван Федорович, давно Туманова знаешь? – спросил Родион так резко, что Маслюк даже вздрогнул от неожиданности.

– Давно я его знаю?.. Так это, сына его старшего крестил. Егорку!

– Значит, кум? – в раздумье спросил Фомин.

– Значит, кум! – Маслюк улыбался, но смотрел на Родиона настороженно.

– Фермерское хозяйство у Туманова.

– Крупное хозяйство, тысяча га – это, скажу я тебе, не шутка! Люди на него пашут!

– А земля откуда, в наследство получил?

– Какое наследство? У нас, когда в наследство землю получали, колхоз всем отец родной был. Умер отец, землю растащили. Туманов, правда, чуть позже появился, в сельхозартели нашей землю взял. Сначала в аренду, потом выкупил. Потом стал расширяться. Дела у него хорошо пошли, городской, а видишь, как развернулся!

– Городской? – в раздумье спросил Фомин.

Говор у Туманова как у местного, и это и смягченное «гэ», и тягучие гласные в окончании слов, но чувствовалось, что это свойство приобретенное. Интуитивно чувствовалось.

– Да какой-то он там городской? Двадцать лет уже, считай, как здесь живет.

– А откуда взялся?

– Так с северов откуда-то… – Маслюк бросил взгляд на улицу, как будто его там что-то заинтересовало. На самом же деле он просто отвел глаза в сторону.

– Холодно там, а у нас тепло. В тепло захотелось.

– Не бывает северов в графе «место регистрации».

– Там в графе… этот… э-э, Подольск указан. Кажется, Московская область.

– Москва, по-твоему, севера?

– Ну, не юга же!

– На югах вы с Тумановым кумовья, – усмехнулся Фомин.

– Сейчас кумовья, а когда он приехал, мы ими не были… А ты что, допрашиваешь меня?

– Допрашиваю? – удивился Фомин. – Мы же вроде коллеги, разве мы не должны обмениваться информацией?

– Должны, – кивнул Маслюк, положив кулак себе на голову.

– Значит, Московская область?

– Подмосковье.

– Хлеб выращивать?

– Каторжная, скажу тебе, парень, работа. И почетная!

– Согласен, – не стал спорить Фомин.

Но при этом он подумал об отпечатках пальцев, которые должен был снять с Туманова. И снял бы, будь у него для этого возможность. А ведь занервничал Туманов, когда Родион предложил ему провести дактилоскопию. Это ведь паспорт можно подделать, а папиллярные узоры не сменишь.

– Хороший он человек, Алексей Данилович, – сказал Маслюк.

– Может, и хороший. Но грубый.

– Так и работа у него такая же грубая…

– На людей бросается… Кстати, Стенькин его как огня боится, а парень он, я так понимаю, не из трусливых.

– Так он же за Майкой бегал, а Туманов – ее отец, как он руку на него поднимет?

– Отпадает Майка, замуж ее выдают. Да и Стенькин Валентиной какой-то утешился.

– Валентиной!.. – фыркнул Маслюк. – Кто этой Валентиной только…

Он оборвал себя и выразительно кашлянул в кулак. Участковый, даже если он в отставке, не должен передавать сплетни. Да и не тот сейчас случай, чтобы лясы точить. Серьезный случай. И разговор серьезный на серьезную тему.

– Крутой он мужик, этот Туманов, я правильно понял?

– Крутой, – не стал отрицать Маслюк.

– Может, врагов себе здесь нажил?

– Да не знаю… С Гуляевым они все землю поделить не могут, не скажу, что враждовали, но вдвоем им здесь тесно.

– Гуляев?

– С Гуляевым уже дело решено, – улыбнулся Маслюк. – Туманов дочку свою за его сына выдает. Сосватали Майку.

– Это хорошо, – качнул головой Родион.

– Что хорошо.

– Что дочку замуж отдает.

Спору нет, Майя произвела на Родиона впечатление, но нет у него ни возможности, ни настроения заводить с ней шуры-муры. И в ней романтизму поубавится, как только замуж выйдет. Сама по себе ситуация успокоится.

– И хорошо, что с Гуляевым дело решено, – добавил Фомин.

– С Майей ты уже виделся. – Маслюк смотрел на капитана внимательно и с лукавой искоркой во взгляде.

– И что?

– Красивая девка!

– Красивая.

– Понравилась?

– Что-то я не понял, Иван Федорович, ты что, сватаешь меня?

– Ну как же я могу? Майка уже сосватана!

– Тогда чего ты ей рекламу делаешь?

– Да нет, просто интересно… Да и Майка дивчина знатная, может, все-таки из-за нее весь этот сыр-бор?

– Сыр-бор, – согласился Родион. – И буря в стакане. Жаль, конечно, Берту, но это всего лишь собака. Даже уголовное дело не станем возбуждать. Даже за жестокое обращение с животными.

– А ты в Москве чем занимался? Говорят, настоящими убийствами.

– В том числе и заказными, – кивнул Фомин.

– Это, конечно, серьезно.

– Ну да, – вздохнул Родион.

В Москве он занимался реальными делами, круглые сутки – как белка в колесе крутился, то одно, то другое преступление, а здесь убийство сторожевой собаки – за счастье, ну еще и за порядком на дискотеке следить.

Маслюк ушел, а Родион остался у своей машины. Беспризорная она стоит, за ворота ее не поставить, чертовы помидоры мешают.

Фомин все еще стоял у машины, когда появилась шумная толпа. В окружении парней по улице, щелкая семечки, шли девушки, а среди них Майя. Один парень рассказывал веселую историю, кто-то смеялся, кто-то просто улыбался. Заметив Родиона, балагур поздоровался с ним. Остановился на мгновение, согнулся в поясе, провел пальцами по пыльному асфальту. Майя засмеялась в голос, толпа подхватила, хохот не утихал до самого клуба.

Родион дождался, когда процессия исчезнет из вида, открыл машину, навел камеру на боковые окна с видом на ворота, видеорегистратор оставил включенным. Предчувствие вдруг шевельнулось в душе.

Уже стемнело, когда он отправился в клуб, разумеется, в интересах службы. Здание одноэтажное, типичное для сельских домов культуры – портик с фронтоном, без колонн, но в три арки. Оштукатуренный, побеленный, и площадь перед зданием вымощена плиткой, тут же сквер с освещенной аллеей. Культурно, цивильно, как и полагается для дома культуры.

Только вот молодежь почему-то не желала вести себя культурно. Родион еще только присматривался к обстановке вокруг клуба, когда из него вывалилась толпа парней. Впереди шел уже знакомый балагур – с ожесточенным выражением лица, за ним с воинственным видом следовал Стенькин, парней сопровождала группа подстрекателей и просто зевак. Не обошлось и без девчонок, они замыкали толпу, первой в арьергарде шла Майя – с важным, можно сказать, царственным видом. Похоже, парни сцепились из-за нее.

Балагур вел Стенькина к скверу, но развернулся и ударил его на половине пути до него. Тот ответил, толпа зашумела, и только Родион мог остановить начавшуюся драку. Казачий патруль не подавал признаков жизни, видимо, очень сильно отклонился от установленного маршрута.

– Так, расходимся!

Продираясь в эпицентр драки, Родион задел рослого парня с массивной головой. И тот, в свою очередь, толкнул его сзади в плечо.

– Эй!

Родион не обратил на него внимания, подскочил к Стенькину, схватил его за руку, за шею и оттолкнул в сторону.

– Я же сказал, расходимся!

Фразу он договаривал, перехватывая летящую в него руку. Балагуру все равно было с кем драться, он уже был настроен воинственно. Родион взял руку в жесткий захват, пропустил парня мимо себя, а затем, придав балагуру ускорение, отпустил его, и тот, стараясь удержать равновесие, врезался в толпу. Но действия Фомина не понравились здоровяку, который уже успел толкнуть Родиона в плечо. Парень бросился в драку одновременно со Стенькиным, который, похоже, вообще ничего не соображал.

Родион взял на прием здоровяка, им же и закрылся от напирающего Стенькина. Сначала отшвырнул от себя одного, затем другого. Вдруг появился третий, четвертый, с одним Родион справился сам, а другого схватил Гайдуков.

– Ах ты, паскуда! – крикнул он и от всей души влепил ему затрещину.

На этом драка и закончилась, толпа разбежалась как по команде «Воздух», остались только Стенькин, которого держал Федюхин, и балагур – в объятиях Гринчука. И девчонки никуда не делись, их никто не трогал, и они с интересом наблюдали за происходящим.

– Завтра в участок, – сказал Родион, ткнув пальцем в Стенькина. И на балагура глянул также требовательно: – В десять ноль-ноль!

– Да не хотели мы, темно, ничего не видно! – пробубнил Стенькин.

– В голове у тебя темно. Все, свободны!

– А может, закрыть их надо было? – спросил Федюхин уже после того, как отпустил Стенькина.

– Будем считать, что вы получили первое предупреждение, – нарочно громко сказал Родион.

– Да нет, не первое, – сурово глядя на Майю, жестко сказал Гайдуков.

И она правильно его поняла.

– Ой-ей-ей! Как страшно! – фыркнула девушка и, с наигранным пренебрежением глянув на Родиона, повернулась к нему спиной. Скрещивая руки на груди, она пальцами провела по плечу, как будто поправляла наброшенную на них шаль.

– Вертихвостка! – бросил ей вслед Гайдуков.

– Красивая! – сказал Гринчук, провожая ее завороженным взглядом.

– А вы ничего так, товарищ капитан, лихо балбесов наших раскидали. Айкидо применили? – спросил Федюхин.

– Борьбу, – качнул головой Фомин. – Нанайских мальчиков.

Айкидо имело право на существование как вид рукопашного боя, но только в сочетании с другими более агрессивными техниками ведения боя, особенно в системе боевого самбо. Возможно, он заблуждался, но у каждого есть право на свое собственное мнение.

Летнее утро, каникулы, огороды. Это вечером танцы и девчонки, а днем тяпка и прополка сорняков. Илья Дубко по кличке Дуб работал вяло, и вид у него сонный, Фомин знал почему. Мать-то подгоняла его и словом, и делом, тяпка в ее руках как живая, да и сама она женщина шустрая. Родион наблюдал за ней из-за забора. Собака во дворе мирная, не лаяла, и хозяйка не замечала гостя. Пришлось ему самому обратить на себя внимание.

– Дубко! – позвал Родион.

Парень дернулся как ужаленный, развернулся к нему, ноги напряглись, толкая тело в глубь огорода, но разум оказался сильней паники.

– Чего? – басом отозвался Дубко.

Здоровенный парень, почти два метра ростом, и это в шестнадцать с небольшим лет. И рука у него тяжелая, и вчера Родион ее тяжесть на себе прочувствовал. Это ведь Дубко толкнул его в плечо, а потом попытался ударить.

Дубко остался на месте, но его мать стремительным шагом направилась к воротам. Сегодня Фомин не поленился, надел форму, неудивительно, что женщина так всполошилась. Маленькая, сухенькая, сын точно не в мать уродился.

– Капитан полиции Фомин.

– Случилось что?

– А что случилось? – приближаясь, пробубнил Дубко. – Я ж не знал, что вы из полиции.

– Когда не знал? Когда с кулаками на меня бросался?

Мать гневно глянула на сына, но тот ее взгляда как будто и не заметил.

– Ну я ж не знал!

– А когда колеса прокалывал, знал?

– Какие колеса?! – сошел с лица парень.

Не подвело Родиона его ментовское чутье, не зря он разворачивал видеорегистратор. Дубко со своим дружком подошел к машине сзади и справа, так чтобы с улицы его никто не увидел. Но перед камерой все равно засветился.

– Тебе запись с регистратора показать?

Матери пришлось подняться на цыпочки, чтобы треснуть сына по затылку.

– Ах ты зараза!

– Да не прокалывали мы. Не прокалывал я колеса! Через ниппель воздух спустили.

– С кем воздух спускали?

– Э-э…

– Дружок твой тоже засветился.

– Димка?

– Сегодня с Димкой в клуб, в шестнадцать ноль-ноль. Воспитывать вас буду.

– Э-э… Как? – Дубко растерянно хлопал глазами.

– Ты что, трус? Вчера таким смелым казался.

– Зачем в клуб? – спросила женщина.

– Философию преподавать буду, – совершенно серьезно сказал Родион.

Рукопашный бой – орудие агрессии. Если в нем нет философии добра. Именно такая философия делает бойца человеком, а не превращает его в бездушную дубину. Именно такая философия может перевести противника в разряд союзника, именно таким перевоплощением и собирался заняться Родион. Он здесь, может, и ненадолго, но всерьез. Почему бы не организовать в станице секцию самбо?

Маслюк, может, и жмот, но вентилятор он все же оставил. Старый вентилятор, некогда белая пластмасса уже пожелтела от времени, но работал исправно, хотя и шумно. А без вентилятора в кабинете чокнуться от жары можно. С утра солнце жарит, к полудню совсем невмоготу будет, и открытые нараспашку окна не спасут. Местным легче, они к летнему зною привычные.

Родион уже навел порядок в офисе, заставил Маслюка освободить камеру от ящиков, убрал все лишнее, где надо подбелил стены, вымыл полы. Еще бы кондиционер поставить, и холодильник не помешал бы. А за холодильником в Москву можно съездить, у родителей на даче стоит старый не убиваемый «Мир» на механической защелке, в машину залезет запросто. Родион собирался сегодня ехать в район, может, все-таки отпроситься у начальства? Надо же как-то обустраиваться на новом месте.

Он подошел к распахнутому окну и тут же возникло желание закрыть его. К участку на своем квадроцикле подъезжала Майя. Увидела его, козырнула с непроницаемым лицом, остановилась, сошла с транспортного средства. Родион вышел ей навстречу. Девчонка она шебутная, без царя в голове – нельзя им находиться вдвоем в кабинете без свидетелей, а то потом вдруг выяснится, что он обязан на ней жениться.

– Товарищ капитан! – Майя снова приложила ко лбу два пальца.

– Я вас внимательно слушаю.

– А почему на «вы»? Я к тебе в секцию еще не записалась… И не запишусь!

– И ты приехала это мне сказать? – усмехнулся Родион.

– Я приехала… – кивнула она. – А ты не рад!

– Радость у меня по расписанию, с часу до двух.

– И кто тебе обеды готовит? – Майя неожиданно пришла в движение и, нагло столкнув Родиона с пути, зашла в здание.

Прошла через одну комнату, заглянула в другую, даже камеру для временно задержанных не оставила без внимания.

– Ты кого-то ищешь?

– Да нет, просто интересно… – опускаясь на стул за приставным столом, сказала она и помахала перед собой ладонью, как веером.

– И что дальше? – спросил Фомин.

– А что дальше? Народ жалуется, участковый, мол, мальчишек наших притесняет.

– Составь коллективную жалобу, обойди народ, собери подписи. Все лучше, чем без дела маяться.

– Это я без дела маюсь?

– Все посмотрела? Давай, у меня выезд!

– На объект?

– В район.

– Неинтересно… – поморщилась Майя.

– А что интересно?

– Это правда, что к тебе Зинка клеится? Только не подумай, мне все равно. Просто ты должен знать, чем народ интересуется, чем живет.

Дверь вдруг распахнулась, и в кабинет шумно вошел Туманов. И вид у него такой, словно он ожидал застать свою дочь в объятиях Родиона. А бутылку минералки он держал так, как будто собирался ударить насильника по голове.

– Папа! – возмущенно вскричала Майя и вскочила со стула.

– А ну давай отсюда! – рыкнул на нее отец.

– А что случилось-то?

Туманов сделал дикие глаза и стал надвигаться на Майю, девчонка стушевалась, склонила голову и торопливо скрылась за дверью.

Таким же взглядом Туманов посмотрел и на Родиона, но взгляд отца девушки лишь вызвал у него улыбку. Уж ему-то приходилось иметь дело и не с такими монстрами.

– И как это все называется? – спросил Туманов.

– Что называется?

– Сколько тебе лет, капитан?

– Надеюсь, водичка у вас холодная? – усмехнулся Родион.