Читать книгу Огонь и железо - Владимир Николаевич Стрельников - Страница 6

6718 год от Сотворения Мира, 08 июля

Лорд Николай пребывал в самом скверном настроении. Мало того, что сорвали с имперской ярмарки в самый разгар распродажи стекла, так ещё и эта странная история с целебным обрядом! За каким, спрашивается, лядом, он понадобился Эммилии?! Никаких опасных хворей в округе не было. Да ещё и проклятый подрыв на огненном фугасе! Ясно же, что Володька знает намного больше, чем говорит. Но не соизволил, видите ли, поставить в известность. К тому же ему уже шепнули по секрету, что вчера на том самом месте лорд Волк кормил с рук какого-то там Симаргла. Да и папирусы эти с та-кеметскими иероглифами он лично видел. Ох, чует сердце, опять громадный песец подкрадывается незаметно!

Немного успокоили лишь поднявшиеся над кромкой леса дымчатые башни Гринеберга. Тоже ведь символом зла когда-то для них были. Да каким! А теперь вот отчий дом Ритки, да охотничья вотчина Маркиза. Собственно, и его шерифский титул. Коля непроизвольно улыбнулся, и молчаливая жена тут же заметила перемену:

– Милый, а ты заметил, сколько соловьёв в этом году?

– Что?! Каких соловьёв?

– Обыкновенных. Птичек. Которые так сладко поют по ночам.

– А! Так ты соловьёв ночью ходила слушать? – ядовито осведомился граф. Леди поравнялась с ним стремя в стремя и легонько коснулась руки мужа своей перебинтованной ладонью:

– Не сердись! Тебе это не идёт. Если ночью открыть окно в спальне северной башни, то можно их услышать.

Глаза жены сияли каким-то необъяснимым огнём. Он почувствовал, что внутри начало разгораться прямо-таки юношеское желание. Словно и не было этих двадцати лет. Но ответил привычно сварливо:

– Нет. Мне нравится наш донжон.

А сам непроизвольно сжал ладошку Эммилии. Так они и ехали дальше, не размыкая рук. И оба ощущали что-то, казалось давно забытое.

Ночью Коля неожиданно проснулся. Высвободился из объятий сладко утомившейся жены и, действительно, потихоньку приоткрыл окно. Приятный дух далёкой дубравы, слегка испоганенный запахами конского навоза и кузнечной гари, быстро заполнил комнату. Постепенно начали ощущаться и ароматы разнотравья. Сенокос в самом разгаре. Где-то на башне позвякивала амуниция дозорного, кто-то шарахался внизу. Кому там, интересно, не спится? А, конюх проверяет подопечных. Молодец! И тут он услышал. Все близкие звуки как-то вдруг приглушились, и стали различимы далёкие трели. Множество соловьёв заливались неистовым хором извечной страсти, стараясь перещеголять друг друга. Надо же! А он и не замечал.

* * *

Мощный толчок подбросил графа. Крепко приложило плечом о каменный выступ оконного проёма. ШАРАХ!!! Дошла запоздалая волна звука. Весь донжон затрясся, заскрипел. Бум!! Бум! Бум! Меньшие продолжающиеся толчки усиливали хаос. Сверху, по внешней стене зашуршал камнепад. Пару раз гулко стукнули валуны. «Землетрясение!!!» Внутри сразу забилась животная паника. Деревянный пол угрожающе затрещал. На кровати испуганно пискнула Эммилия. Это вывело Зуброва из ступора. Метнулся к ней, сгробастал вместе с меховым одеялом. Доски под ногами уже заметно кренились. Бросился в противоположную сторону, к двери. Не сразу сообразил, что на ночь закрыл её на засов. По привычке взялся за кованую ручку, дёрнул раз, другой… И тут пол рухнул вниз.

Николай едва удержался за спасительную железку, так как инерционный рывок его двухсот тридцати фунтов, да ещё почти ста сорока Эммилии чуть не отправил обоих в полёт за кроватью. Горячие забинтованные пальцы выпростались из-под одеяла и сильно впились ему в голую руку. Темно, хоть глаз коли. Какая-то едкая смесь каменной пыли и сора забивала носоглотку. Офигеть приключение! Только ведь они так долго не провисят… Словно в ответ на его просьбу, обрушилась часть внешней стены. Та, где раньше было окно. Сразу стало светлее.

Вверху угрожающе нависали торцы балок перекрытия. Так вот что это был за камнепад! По внешней стороне их шатровой конструкции ссыпались скальные плитки, слагавшие крышу. Хорошо, что не внутрь. Вес-то там… Ага! Справа, буквально в шести-семи футах от него из стены торчал толстый деревянный брус с несколькими, всё ещё держащимися на нём досками. Насколько смог рассмотреть, он по-прежнему упирался в противоположную стену. Оставалось надеяться, что вес жены выдержит.

– Эммилия, я тебя сейчас раскачаю. Ты должна попасть вон на ту балку!

Та лишь отрицательно помотала головой. Глаза были круглыми от ужаса.

– Упадём оба!!! Я долго не продержусь!

Это подействовало.

– Готова? Как скажу «Давай!» – цепляешься за бревно.

Начал её раскачивать. Огнём горела рука, вцепившаяся в тонкий прут дверной ручки, но Коля старался об этом не думать. Сначала нужно спасти жену. Раз, два, три… Амплитуда увеличивалась.

– ДАВАЙ!!!

Не сразу пальцы отпустили его руку, и Эммилия уже практически пошла в обратный полёт. Поэтому упала на балку не грудью, как задумывалось, а успела лишь ухватиться руками. Вцепилась, хаотично замолотила ногами. Очевидно, страх придавал ей сил. Кое-как вскарабкалась на спасительный мосток над страшным тёмным провалом обрушившейся башни. У Зуброва отлегло от сердца. Он подтянулся, ухватившись за собственное предплечье, и отодвинул засов. Дверь комнаты открывалась наружу, поэтому, упираясь в потихоньку освобождавшийся косяк, смог залезть в крепкий дубовый проём.

– Ко-о-оля-а!!! Она проворачивается!! – истошно завопила жена. Ну, ладно! Согнув левую ногу, поджал ей к бедру полотно двери и протянул руки:

– Прыгай!

Упрашивать не пришлось. Эммилия стремглав вскочила на балку и тут же сиганула навстречу. Подхватил, стиснул. Лишь чуть хрупнуло под напрягшимися мышцами ноги храбра крепкое полотно двери. И почти сразу дошёл звук удара от долетевших до дна остатков пола их спальни. Теперь уже жена деловито поползла по стене, помогая затащить и её в спасительный проём. Получилось. Оба крепко прижались друг к другу, ожидая рассвета и помощи. Благо небо уже серело.

В пролом хорошо была видна северная башня, в которой ночевала Ритка. На вид – довольно целая. Если не считать лысой оплётки крыши, тоже лишившейся местной каменной черепицы. «Кстати, давно пора бы и нормальную начать обжигать!» – некстати пришла хозяйская мысль. И тут же сознание заработало более чётко: «Нет, это не землетрясение. Здесь их не бывает. Скорее всего, опять угольная шахта рванула!» Еле заметное красное зарево, мерцавшее за северной башней, похоже, подтверждало догадку. «Твою ж дивизию! Кажется, на этот раз ещё и «чёрный камень» загорелся!»

Замок Гринеберг, исконное владение галльских принцев, располагался над настоящим сокровищем: пластом каменного угля. Именно это секретное высокотемпературное топливо, добычу которого они организовали вскоре после возвращения из Крестового похода, позволило создать огнестрельное чудо-оружие. Вот только через несколько месяцев работы их первая угольная шахта рванула. Погибли все семнадцать горняков, находившиеся в забое, а ещё три возчика и два быка получили ранения.

Пострадал и замок, стоявший на вершине небольшого скалистого отрога, отсекавшего угольный пласт от русла Орна. Тогда стены и башни во многих местах потрескались, а часть камней вообще вывалилась. Зуброву пришлось несколько лет восстанавливать свою шерифскую цитадель: бригады рабочих перебирали стены, крепили трещины дорогущими железными скрепами, да переделывали часть построек. Благо сил и средств тогда хватало.

А Феоктистов высказал и наиболее вероятную причину трагедии – объёмный взрыв. Ещё в своём мире он читал, что учёные гитлеровской Германии пытались использовать угольную пыль для уничтожения армад бомбардировщиков союзников. В определённой пропорции с воздухом она создаёт взрывоопасную смесь, что часто приводило к взрывам на угольных шахтах Силезии. Впрочем, на открытом воздухе это оказалось неприменимо.

– А в нашей шахте, похоже, как раз такая пропорция и сложилась!

Для освещения места работ горняки использовали масляные лампы. Их пламя, скорее всего, и сработало тогда своеобразным взрывателем. Поэтому больше вольных людей на работу в шахту не посылали. Теперь уголь добывали только с помощью рабов, которых заставляли трудиться под землёй в полной темноте. Правда, вместо надсмотрщиков придумали иной стимул: каждый шахтёр получал свободу после личной добычи им пяти тысяч фунтов «чёрного камня».

Похоже, и эти предосторожности не помогли. Кто-то опять пронёс огонь в секретную шахту. Да нет, глупость – ночью она не работает! Рабам-горнякам специально дают выспаться и кормят усиленным рационом. Это увеличивает выработку. Да и после получения свободы многие потом просят оставить трудиться при шахте. Работа там организована в две смены, примерно по шесть-восемь часов каждая. Ночью же стоит только охрана. А она в забой не спускается. Впрочем, не завидное положение, в котором он сейчас оказался, заставляло всё же склониться к версии повторения трагедии. Даже скорее, хуже – целой серии последовательных взрывов. Если вспомнить всё, что услышал. В детстве, ещё с родителями, Коля пережил небольшое землетрясение в Ашхабаде. Но там он ощущал лишь подземные толчки. Никакого запоздалого шумового сопровождения.

Жена начала крупно вздрагивать, и Зубров снял с себя холщовую сорочку. Преодолевая слабое сопротивление, натянул поверх, обнял. Эх, жаль одеяло улетело! Уцепил ведь сначала… Хорошо лето на дворе – до смерти не замёрзнут. Храбр он, всё-таки, или кто? Эммилия благодарно прильнула, задышала ровнее.

А ведь Гринебергу теперь, похоже, конец. Дешевле заново отстроить. Где-нибудь подальше от шахты. Впрочем, таких удобных для обороны мест в лесном Кальвадосе не много. Принцы знали, что делали. Южные стены проходили по краю почти отвесной скальной стенки, заканчивавшейся на берегу речки Чернушки узким галечным пляжем. Остальные укрепления так же грамотно вписаны в редкий тут каменистый отрог. А уж по нему петляет единственная, хорошо простреливаемая с северной и надвратной башен дорога. Никто же не знал, что в основании одинокой скалы огромная бомба лежит… Впрочем, если бы не их вмешательство, Гринеберг ещё многие столетия мог бы считаться практически неприступной крепостью. Ведь и их штурм удался только из-за малой численности защитников, оставшихся в замке, да дикой отваги Ульфхеднара.

* * *

6701 год от Сотворения Мира, 28 февраля

Войну с карателями, угрозы которой так долго боялись, выиграли тремя сокрушительными ударами. Сначала дружинники Шансона под руководством сэра Уильяма де Аржантан разбили речными таранами вражеский караван на реке Ви. Потом уже в их с Володькой сухопутную засаду на имперском тракте угодил конный отряд. Как потом выяснилось, через два дня после победы «Айвенго». А от пленных узнали о третьем, идущем к Аржантану вверх по Орну. Феоктистов с «племянником» точно смогли просчитать действия противника.

Сразу после экспресс-допросов сэр Волк разделил засадников. Гладиаторов, под присмотром галлов благородного Волкула Канантонского, оставили на имперском тракте собирать трофеи. А конники Аржантана, вместе с отрядом Спартака и баронами Шансона, помчались усиливать засаду у Верея. Еле успели – из-за ближайшего поворота уже показались корабли противника. От этого третий бой получился суматошным, бестолковым. Не то, что у «Айвенго». Тот-то и просеки в прибрежной растительности сделал, что бы копейщикам и лучникам было удобнее бегать, и все наиболее удобные для причаливания места «противокавалерийскими» устройствами успел оборудовать. Да и потренировал своих как «лес копий» в нужных местах ставить и стрелять через кустарник.

Но всё же и этот бой стал победным. Хорошо, что догадались три десятки сразу, на глазах подходивших карателей, загрузить в два тамплиерских кораблика и переправить на левый берег. Остальные затаились среди остатков деревеньки. Поэтому, если суматошная переправа и насторожила врага, то не помешала хорошо натренировавшимся засадникам успешно отработать тараном по головному судну.

Получив три пробоины, со сломанным форштевнем и гребными вёслами, оно остановилось. Экипаж лихорадочно вычёрпывал студёную воду и пытался заткнуть течи. Следовавшее следом купеческое судно, больше похожее на огромную деревянную лодку с мачтой, попыталось обойти его по правому борту. И тоже попало под удары тарана. С корабля в засадников, тянущих верёвки по кромке левого берега, полетели стрелы. Но тут уж Торин с тремя верховыми закрыл ребят своими и конскими телами. Всадники при этом успешно использовали щиты. А затем ещё и догадались помочь тянуть таран. Остальные галлы начали стрелять в карателей.

Стрел, правда, после тракта оставалось немного. Едва хватило, чтобы обеспечить повреждение второго «купца». На трёх целых судах почти синхронно развернули квадратные паруса, благо ветер дул вдоль Орна, а вёсла заработали в обратную сторону. Их лучники тоже начали бить по берегу. Но далеко отступить карателям не дали. На левом берегу воины Торина, а на правом всадники Спартака помогли остаткам засадников обогнать корабли и поднять до поры притопленный второй таран. Вот только удары им теперь получались не синхронными. Кое-как сломали часть вёсел у замыкающего корабля, шедшего теперь головным.

Наконец Феоктистов догадался применить зажжённые стрелы. Дистанция с правого берега была большая, да и холодный ветер мешал. Но всё же смогли поджечь паруса. Оба неповреждённых «купца» предпочли сбросить их, и пошли на вёслах прямо к правому берегу. Когда первый уткнулся носом в сухой камыш, с него начали прыгать каратели. Володька повёл всадников в атаку. Рубились долго и упорно. Сначала успешно отбрасывали прущих на берег копейными ударами. Быстро отскакивали назад и вновь атаковали копьями. Но тут пришвартовался второй, и ещё полусотня посыпалась на мелководье.

– Коля! Спартак! Ко мне!! – заорал Феоктистов и повёл друзей в новый бой. Галлы остались добивать атакующих с первого корабля. Теперь уже секирами. А затем пришли на помощь трём храбрам, яростно рубившимся в плотном окружении.

Как выяснилось, на всех повреждённых судах, при виде «тёплого» приёма на правом берегу, одновременно было решено выгребать к левому. Так что и воинам благородного Торина тоже пришлось не сладко. Но всё же, хоть и потеряв три четверти бойцов, победили. Уцелевшие галлы в ярости загнали копьями всех пленных в Орн, где и держали, пока от слабости и холода те не потонули.

* * *

6718 год от Сотворения Мира, 09 июля

– Ваше сиятельство! Миледи! – неожиданно послышались откуда-то снизу встревоженные голоса. Зубров встряхнулся и чуть не выпустил плечи супруги.

– Мама!!! Па-а-апа! – донёсся истеричный крик дочери. Он прокашлялся:

– Здесь мы! Живы!

Какафония восторга была наградой. Давно замечал, что подданные их уже не просто любили, а как-то по-особенному боготворили. Снизу, похоже, пытались открыть дверь донжона. Присмотрелся. Там, футах в сорока, смутно просматривался хаос завала. По его прикидкам, он был выше двери.

– Бесполезная работа! Нужно на стену лезть.

Через пару часов импровизированные спасатели добрались до них. Ещё через час сумели снять с «гнезда». Навстречу бросилась растрёпанная Ритка. Похоже, сама пыталась откапывать донжон. И мать, и дочь тут же зарыдали. Обступившие люди наперебой предлагали помощь. Кто плащ протягивал, кто кувшин с водой. Замёрзшие и затёкшие от долгого сидения тела плохо слушались. Поэтому первым делом лорд отвёл своих девочек в уцелевшую баньку и хорошенько растёр кальвадосом. А потом ещё и внутрь немного определил. Сам же ограничился небольшой дозой лекарства и переоделся в тёплое. Нужно было спешить на шахту.

Увы! Худшие предположения оправдались. Из входного отверстия валил чёрный дым, а менее чем в полумиле из разверзшейся в земле ямы вырывались красные языки угольного пламени. Отважные шахтёры, искренне любившие свою подземную «кормилицу», уже организовали две живые цепочки с вёдрами от берега Чернушки и пытались хоть как-то залить огненный провал.

В лорду подбежал закопчённый старейшина гильдии, Мёрдок из Верея:

– Ваше сиятельство! Людям к огню подойти почти невозможно. Ничего не получается. Словно ад там разверзся.

– Вижу. Вёдрами не справиться.

Мёрдок с поистине детской надеждой смотрел на шерифа. Как и почти все в Союзе, он был уверен, что их ванландцы могут всё. А Коля лихорадочно перебирал варианты. Попробовать бочками? А как их подвезёшь? Лошади не пойдут. Реку попробовать отвести? Ага. Как? Вверх по склону? Голова приподнялась к остатку отрога, вдоль которого шла шахта. Если огонь нельзя залить, его можно засыпать. Перекрыть доступ кислорода. Взгляд стал более осмысленным. Так. Сейчас сама шахта является огромным поддувалом и создаёт тягу. Значит, нужно её заткнуть.

– Мёрдок, всех людей ко входу в шахту! Первым делом засыпать его землёй. И утрамбовать. Чтобы ни туда, ни оттуда ничего не просачивалось. Бегом!

Дело сдвинулось. Пока горняки возились с устьем шахты, ещё раз осмотрел нависающую скалу. Как и стены его многострадального замка, сейчас её всю покрывали свежие трещины. Ещё бы один удар, и можно было обрушить. Махнул ближнему кагэбэшнику и торопливо написал в его «записку» по-русски: «Нужен порох. Срочно. Много! Взорвать скалу» Оттиск печати, подпись.

– Стрелой к лорду Волку. Объяснишь ситуацию.

По мере закупорки устья шахты пламя в провале шло на убыль. Но дым валил по-прежнему. Вновь подошёл Мёрдок:

– Ваше сиятельство, теперь точно потухнет?

– К сожалению, нет, дружище. Так мы только интенсивность горения убавили. А теперь нужно саму огненную яму засыпать.

– Так туда же подойти невозможно. Истинное пекло.

– Не спеши. Попробуем. Пока вели организовать как можно больше бочек с водой на повозках. Вскоре может понадобиться.

Ободрённый старейшина рысью помчался к шахтёрам. Дело закипело. А к вечеру прибыли и шансоновцы с двумя плотно зашнурованными повозками. Феоктистов осмотрел место происшествия:

– А к скале пройти-то можно?

Оказалось, что нельзя. Камень уже нагрелся от подземного жара. Тут-то и пригодились бочки. Шахтёры пролили дорожку к основанию скалы, а затем под руководством лорда Волка начали бить в нём шурфы. Горняков приходилось часто менять, так как жар там не уступал хорошей парилке. Феоктистов стоял рядом с Зубровым и что-то быстро высчитывал в своей «записке»:

– Блин, скалы мы ещё не подрывали. Пороху маловато. Попробуем три бочонка… А, ладно! Пусть пять.

– А не много?

– Да фиг его знает! Говорю же, не экспериментировали. Если что, ещё семь в запасе остаётся. По результатам и увидим.

Закладку заряда произвёл сам, с помощью двух «огнемётчиков». Заполненный шурф тщательно забутовали, оставив лишь вход для пороховой дорожки, исполнявшей здесь роль запального шнура.

– Всем укрыться! – заорал лорд Волк и высек сноп искр из кресала. Яркий искрящийся огонь резво побежал по земле в сторону заряда. Шахтёры, как на грех, почти все, раскрыв рты, уставились на новое чудо.

– Ложись!!! – надрывались лорды и «огнемётчики». Но их никто не слушал. И лишь когда мощный взрыв поднял в воздух обломки скалы и густые клубы пыли, люди кинулись прочь. К сожалению, часть зашибло разлетающимися камнями. Но не это было главное. От взрыва часть земли возле провала осела вниз, и в эту воронку ссыпалась большая часть валунов и каменного крошева. Дым оттуда всё ещё валил, но уже разобщёнными струями.

– Проливать дорогу водой! Закапывать провал! – заорал Коля, и уцелевшие бросились исполнять приказание. Но лишь через два дня подземный пожар был полностью надёжно запечатан. Теперь оставалось ждать, пока там всё остынет, и лишь затем возобновлять добычу угля. Всего вторая трагедия на шахте унесла жизни одиннадцати человек. Ещё двадцать три получили ранения и ожоги различной степени тяжести.

* * *

6718 год от Сотворения Мира, 12 июля.

Вволю напарившись в баньке Гринеберга, друзья уселись в распахнутом предбаннике пить травяные взвары. По двору предусмотрительно никто не шастал. Уважали отдых владетелей. Но вообще-то зрелище было печальное.

– Блин, тут даже после нашего штурма приличнее было! – как-то невесело рассмеялся Феоктистов.

– Скажешь тоже. Там и делов-то оказалось – мусор убрать!

Оба замолчали, посасывая деревянные ложки с мёдом. Правда, на его запах уже подтягивались пчёлы. Но лорды хозяйственно не трогали крылатых работяг. Каждый думал о своём. В 6701 году война с карателями обошлась им дорого. Особенно прибрежный бой у Верея. Бароны и благородный Торин были здорово измяты в рубке, но кольчуги спасли от серьёзных повреждений. А вот остальным досталось. Из восьмидесяти двух человек в живых осталось тридцать девять, из которых двадцать пять ранено. Оказали первую помощь и послали за подмогой. Правда, радовало то, что справились аж с пятью кораблями, перевозившими двести пятьдесят карателей.

Вскоре с гринебергского поворота подтянулись и канантонцы с двумя сотнями новых воинов Шансона, которые управились с трофеями. Несколько бывших рабов щеголяли в полных доспехах карателей. Ещё почти три десятка имели вражеские топоры и шлемы. Благородный Волкул пояснил, что так он премировал тех, кто лично убил хотя бы одного врага. Причём, к последним относились и те, кто добивал обезоруженных пленников.

Раненых отправили в Шансон и занялись оприходованием новых трофеев. Все пять захваченных кораблей перевозили составные части осадных машин. Это подтолкнуло Феоктистова к мысли о штурме Гринеберга. Вражеская цитадель надоела уже, как назревший чирей. К тому же сил теперь было чуть ли не в десять раз больше, чем у блокированных храмовников. Благородный Волкул чувствовал себя неловко от того, что за всю войну потерял всего одного галла. Да ещё пятеро его всадников получили ранения. А ведь будущие родственники, ценой своей крови спасли от рабства и Канантон. Поэтому он первым предложил свою помощь. Седой Торин тут же поддержал. Хотя с трудом выпрямил избитую спину.

Окончательно же решил вопрос подход отряда из Шансона, вместе с которым прибыл незнакомый суровый крестоносец. Сэр Уильям представил его как самого короля Ратибора Львиное Сердце! Похоже, монарший оруженосец уже оправдался перед своим сюзереном. Вольные владетели, за исключением Айвенго, тут же слегка задрали подбородки, показывая, что не склонят головы даже перед наместником императора. Но и тот не стал чваниться. Поприветствовал каждого кивком головы и попросил относиться как к равному им рыцарю. Это галлам понравилось. Лишь сэр Уильям смотрел на короля с каким-то немым обожанием.

Не откладывая дела в долгий ящик, перетащили трофеи и павших под стены Гринеберга. Наконец-то смогли отпустить «вольных стрелков», измаявшихся в блокаде. Впрочем, разбойники ещё остались на тризну по погибшим. Её устроили на руинах посада. Выяснилось, что Айвенго, во главе ста тридцати трёх человек, тоже затопил пять кораблей с двумя с половиною сотнями карателей. Но потерял лишь пять неопытных гладиаторов! (В плен его отряд тоже не стал никого брать). С тракта доставили двадцать шесть погибших. А всего огню предали тела семидесяти пяти воинов. Вот только валькирий на этот раз никто не увидел.

Король Ратибор оказался поистине находкой для разношёрстного войска. Вновь оказавшись среди воинов, он словно помолодел. Даже аккуратная тёмно-русая борода выглядела к месту. Только вот какая-то мудрая стариковская улыбка нет-нет да и возникала на загорелом волевом лице тридцатидвухлетнего монарха. У него, как и у князя Ратмира, были пронзительные льдисто-голубые глаза, взгляд которых подстёгивал не хуже командного окрика.

По совету короля всех пеших воинов экипировали в доспехи карателей, от чего толпа сразу начала походить на древнеримскую когорту. Так же сир Ратибор научил союзников собирать и использовать трофейные палинтоны и «скорпионы». Благо в Трое получил хорошую практику работы с ними. Помог организовать проведение боевых тренировок личного состава. А когда под Гринеберг прибыл ещё и сэр Жан Дыб-Кальвадосский, со своим «копьём», в сборном войске сложилось даже маленькое братство крестоносцев.

Вот только сэр Волк очень не хотел терять людей ещё и при штурме. Горечь за каждого павшего буквально грызла его. Поэтому он придумал свой сумасшедше-самоубийственный план. Для начала, с помощью короля, организовал грамотную осаду Гринеберга. Затем, вместе с братцем Бьорном, отобрал из войска десятку особо ловких сорвиголов. В том числе и выздоравливающего Спартака. К тому времени гасконец уже женился на «непримиримой» Ольгерте, которую освободил из рабства своей отвагой. Да ещё и серебра им на свадьбу добыл. Но перед тем как увезти новобрачную к себе в горы, решил ещё немного повоевать у удачливого сэра Владимира.

За одним из поворотов Орна имелась маленькая скальная стенка, подобная той, на которой стоял Гринеберг. Вот по ней сэр Волк и начал гонять своих «боевых альпинистов». Сначала они учились лазать лишь в холщовой одежде. Затем начали брать небольшой груз. Последовательно – верёвку, кинжал, меч или топор. А Борьн сразу начал тренироваться с «Ягереном». Под конец второго месяца тренировок уже уверенно лазили по скале в кожаных куртках-плетёнках, с оружием и бухтой верёвки. Да ещё и ночью.

Наконец, Феоктистов решил, что отряд «альпинистов» готов. Вечером 6 мая 6701 года согласовали порядок штурма. Король должен был командовать боем у ворот Гринеберга и контролировать работу осадных машин. Сэр Гром возглавил атакующую пехоту, а бронированная конница галлов составила резерв. Они должны были ворваться в крепость после падения моста.

Ночью войска начали подъем по скальной дороге. С крепости выдвижение было малозаметно, от чего применение камнемёта с северной башни и баллисты с надвратной оказалось малоэффективным. К тому же воины шли рассредоточенно, прикрываясь щитами. Конники также поодиночке просочились наверх и до поры залегли вместе с конями. Наиболее заметным был лишь подъем и сбор осадных машин. На них-то тамплиеры и сосредоточили все свои залпы. Что бы снизить их эффективность, король начал выдвигать к стенам небольшие, постоянно меняющиеся отряды лучников. Эти выстрелы в темноте тоже не могли похвастать меткостью. Но зато нервировали и отвлекали обороняющихся.

Под прикрытием боя у ворот, «альпинисты» скрытно вскарабкались по скале и камням южной стены цитадели. Снизу их страховал ещё один отряд галльских лучников. Но всё обошлось. Первые поднявшиеся ликвидировали двух наблюдателей, оставленных сэром Боргом на «неприступном» участке. Затем верхолазы соединили все верёвки в две длинные, с помощью которых подняли с пляжа сначала свои шлемы и щиты, а затем ещё и лучников. Отряд сразу же превратился в полноценную штурмовую группу.

Как не хотелось сэр Волку разбивать её! Но пришлось, что бы одновременно атаковать боевые машины в северной и надвратной башнях. Без них-то и обычный штурм имел шансы на успех. Разделились. Ульфхеднар приобнял «родственника»:

– Бьорн, на тебе северная башня. Нужно заткнуть этот долбанный палинтон. Не подведи, братишка!

Они дружески стукнулись лбами. А затем Феоктистов дополнительно мазнул чело викинга пальцами, смоченными в своей крови (всё же ободрался на скальном подъёме). У того аж плечи распрямились:

– Я не подведу, брат!

Двумя ураганами промчались группы по практически не охранявшимся восточной и западной стенам. Ворвались в башни, перебили расчёты боевых машин. И даже сумели открыть крепостные ворота. Измаявшиеся галлы и пехота бросились внутрь. После короткого жаркого боя, Гринеберг пал. Подавляющий перевес – он и в Африке подавляющий перевес.

За пленение самого сэра Борга де Гринеберг король установил денежное вознаграждение – десять экю за живого, и три за мёртвого. Но хитрый настоятель, с ещё двумя храмовниками, успели укрыться в донжоне. Там, в верхней комнате, служившей Боргу спальней, содержалась и рабыня Эммилия. Бой на стенах и в переходах замка уже завершался, когда стало ясно, что кто-то заперся в центральной башне. Для крестоносцев ситуация привычная. Король тут же выдвинул к донжону и на окружающие стены лучников, с задачей «загасить» бойницы внутренней цитадели. Так что выстрелов оттуда можно было не опасаться. А вот со взятием башен всегда возникали проблемы. Впрочем, подтянувшиеся остатки «альпинистов» помогли решить затруднение.

Сэр Волк с новой колющей раной в боку и порезами на всех конечностях в верхолазы уже не годился. Но Бьорн и ещё двое сорви-голов были в порядке. Их и решили использовать. Деревянная дверь башни располагалась на высоте около двадцати пяти – тридцати футов, а обрушенные мостки валялись внизу. Но вместо того, что бы их восстановить, во двор вкатили «скорпион». Двое альпинистов полезли прямо по каменной стене. А Феоктистов с Бьорном занялись огромной стрелой баллисты.

Вырезали кольцевой дол в окончании и накрепко привязали к нему свою проверенную верёвку. Свободные концы аккуратно сложили кольцами впереди. Верхолазы уже заняли позиции с обеих сторон двери. Король лично шарахнул из «скорпиона». Как и ожидалось, стрела пробила дерево и застряла в дверном полотне. Вот только от её удара упали и оба бойца. Но рефлекторно оттолкнулись ногами и напрыгнули на стрелу. К счастью, та выдержала, и альпинисты вернулись на стену. А четверо конных галлов взялись за верёвку и в дружном разгоне выдернули дверь из башни. Вместе с косяком. Бойцы скрылись внутри, и вскоре там послышались звуки рубки.

Тут распахнулось верхнее окно донжона. Стрелки не замедлили нашпиговать его смертоносными «гостинцами», но человек успел скрыться.

– Брат! – заорал Бьорн. – Давай в окно шарахнем!

Начали оборудовать верёвкой вторую стрелу.

– Нужно задрать нос «скорпиона»! – уточнил король. Феоктистов призывно махнул рукой и к ним подбежали пехотинцы. Зарядили. Взялись за баллисту с двух сторон и на руках подняли за переднюю часть. Сир Ратибор тщательно выцеливал:

– Левее. Ещё. Выше. Да куда задрали! Чуть правее…

Бу-у-умс! Сработали торсионы, и стрела пошла вверх. Чиркнула по камню подоконника и гулко бумкнула внутри. Похоже, впилась в потолок. Но не успел Бьорн начать подъем, как из башни выпрыгнула гибкая фигурка и заскользила по верёвке вниз. Бросились, поймали. Думали, настоятель. Оказалось – девушка! Красивая. Хорошо, хоть сразу топором не приложили.

– Эммилия! – бросился к ней сэр Гром. Раскидал пехотинцев, стиснул в объятиях. Та несмело ответила, пачкая рыцарский плащ кровью с содранных ладоней. А викинг уже споро лез вверх по той же верёвке. Беспрепятственно скрылся внутри. Вскоре из башни донёсся его боевой рёв. Что-то загремело, затрещало. Потом всё стихло.

Оказалось, Эммилия замкнула дверь комнаты, и тамплиеры не смогли в неё попасть. Поэтому бились с «альпинистами» на лестнице. Там-то на них сверху и обрушился викинг со своим «Ягереном». Всех трёх взяли переломанными, но живыми. Боьрн честно заработал королевские десять экю. А сир Ратибор получил неопровержимые доказательства предательства, совершённого братом.