Читать книгу Дитер - Владимир Павлович Липатов - Страница 4

В Хамберсайде самолет приземлился под утро. Разминая затекшие ноги и стряхивая тяжелый сон, я вышел в зал и в толпе встречающих выделил мужика с плакатом в руке «mvRiver T./Seastaff» – это за мной. Подошел, поздоровался. Таксист для верности спросил, кто, откуда и куда, и полтора часа до Иммингема мы почти молчали. Мимо проносились темные поля, фермы, поселки, дома, а я, завороженно глядя на светящиеся биссектрисы дорожной разметки, мысленно метался между прошлым и будущим. Сквозь плотно закрытые двери проникал тошнотворный запах горелого мяса.

– Драйвер, чем это так мерзко пахнет?

Он скосил на меня глаза.

– Не слышали? По всей Англии сжигают скот. Эпидемия.

Чума XXI века.

– Слышал. Вы подвезете меня прямо к пароходу? Вообще-то в аэропорту меня должен был встретить судовой агент.

– Агент предпочитает спать по ночам, а я, согласно заказу, привезу вас прямо к борту и заберу вашу смену.

– О’кей.

Такси вкатилось в порт, и взгляду предстал стоящий у причала стометровый пароход-ящик с одним трюмом на пять-шесть тысяч тонн, с зализанными к носу бортами и высокой кормовой надстройкой. Чистая палуба без мачт и грузового устройства, только гантри-кран для перемещения трюмных крышек раскорячился посредине. Рядом на причале, положив на асфальт лапы манипуляторов, замерли два погрузчика. Почему-то не грузятся…

Остановились у трапа, я зацепил из багажника сумку, расписался в квитанции и попрощался с водителем. В пустом коридоре двинулся на звон посуды к ближайшей двери. На пороге появился подтянутый, весь в белом, с аппликацией польского флага на кармашке круглолицый повар и, завидев меня, приветливо улыбнулся. Я тоже.

– Доброе утро. Я – ваш новый чиф-офицер, приехал на замену. Где могу увидеть своего коллегу?

– Рашен?! – В английском языке славянский акцент, как визитная карточка.

– Да, русский. Владимир.

– Казимеж. Поляк. – Он обрадовался, распахнул дверь в кают-компанию и сказал уже по-русски: – Садитесь кушать, сейчас я его позову.

Есть не хотелось, я присел на продавленный диван, плехнул кофе на дно чашки и огляделся. Эти еврокостеры почти одинаковы, хоть и построены в разных странах: тесные каюты «на один стул», дешевое убожество интерьера, минимум бытовых удобств – все рассчитано на второй сорт трудовых ресурсов.

В открытую дверь заглянул высокий моряк лет пятидесяти и, увидев меня, приветственно поднял руку:

– Привет, меня зовут Кшиштоф. Ты – моя замена. Пойдем в каюту, я тебе все покажу, расскажу. – Его русский был вообще хорош.

– Разберемся. Когда отход и почему не грузимся?

– Вечером выйдете. Вчера дырку пробили в топливном танке, – посетовал он. – Топливо откачали, сейчас там сварочные работы. Эти англичане не опускают металлолом в трюм плавно, а кидают с высоты – вот и результат. Надо постоянно следить. Время теряем, капитан в бешенстве – все на меня валит.

– Кто капитан? Русские есть в команде? – Это обычные вопросы по прибытии на новое судно.

– Русских нет. Капитан – немец, и шесть поляков. Теперь пять плюс ты.

– А ты сколько месяцев отработал?

– Пять дней, в Роттердаме сел, и уже домой.

– Так быстро денег заработал?! – удивился я.

– Ногу в трюме повредил… – Прозвучало как-то неуверенно. – Оставь сумку в каюте, сейчас на мостике я покажу тебе в компьютере всю документацию и расчеты остойчивости. Кстати, прокладка до Севильи сделана, координаты внесены в GPS – все на электронной карте, так что можешь быть спокоен.

– Уже полдела, спасибо.

Несмотря на травму ноги, Кшиштоф шустро взбежал по трапу двумя палубами выше и, пропуская меня вперед, распахнул двери мостика. Я шагнул и застыл на пороге: у окна в пол-оборота к нам стоял высокий, под два метра, худой старик в красной куртке. Он обернулся на звук, взглянул коротко, как обжег. Тяжелый, холодный, как осеннее небо, взгляд осязаемо уперся в грудь. О таких на Руси говорили: серые, с глазами цвета мрака. Сменщик за спиной тихо прошелестел в затылок:

– Мастер…

Я понял.

– Доброе утро, каптен, я – ваш новый чиф-мэйт.

В повисшей паузе капитан долго рассматривал меня и, наконец, произнес удивительные слова:

– Знаешь, чиф, я не люблю… – И он перечислил народы, которые не любит, так как «от них все беды». Звезды сошлись – перед ним стояли представители двух из трех перечисленных наций. И тут я понял, почему у Кшиштофа после пяти дней работы «повредилась» нога.

– Каптен, я приехал сюда не объясняться в любви, а работать.

– Ну так иди и работай! – Он кивнул на поляка. – Этот уже отработал, на первой же погрузке топливный танк пробил.

– Ну не ломом же…

Я попробовал перевести разговор в дружеское русло, но тут же об этом пожалел, и мы с Кшиштофом, не сговариваясь, поспешно ретировались.

В каюте, растерянно глядя на застеленную чистым бельем постель, я спросил поляка:

– Как с ним работать? У него с головой все в порядке?

Кшиштоф остановился в дверях, поправил на плече ремень тяжелой сумки и протянул руку.

– Шалоный… Сын солдата, загиневшего в России. А здесь с командой у них общие дела – сигаретный бизнес. Так что ни с кем, кроме кока, не связывайся, терпи.

– Как его хоть зовут?

– Дитер.

И мы расстались.

Вот это да! Я присел на диванчик и задумался.

Судно содрогнулось, послышался грохот падающего в трюм железа. С чувством, что это ненадолго, я нехотя влез в робу, напялил на голову каску и вышел к трапу. Крановщики все так же с высоты лихо метали железо в трюм, и половина его шрапнелью разлеталась по палубе. Под градом болтов и велосипедных рам я выбрался на причал и прыжками доскакал до ближнего погрузчика.

– Глуши технику, сир! Такая работа не пойдет.

Во мне росло раздражение.

– Вай?! – удивился «сир».

– Или работаете нормально, или стоите. Ясно?!

Этой категории человеческого общества у меня веры нет.

Теперь клешни манипуляторов аккуратно, с легким шелестом распахивались глубоко в трюмном зеве.

Обозначив докерам свое присутствие, я двинулся вдоль высокого трюмного комингса, оглядывая свое новое хозяйство. Фирменный знак на лобовой части надстройки указывал дату и место постройки судна: «2004 год. Нидерланды». Молодцы немцы, в три года уделали пароход – гидравлика течет, крышки трюмов деформированы, кругом ржавчина…

Нет, ребята, все не так,

Все не так, ребята!

Я принялся собирать в кучу разбросанные по палубе куски железа и вдруг боковым зрением заметил Дитера – он пристально наблюдал за мной сквозь большое, во весь рост, окно мостика. Отныне этот настороженный взгляд будет преследовать меня повсюду. Из-за штабеля трюмных крышек, рассовывая по карманам блоки сигарет, вынырнул докер-англичанин, а вслед за ним, разговаривая по-польски, – четверо матросов в оранжевых робах.

– Привет, ребята, я – ваш новый чиф. Давайте-ка за дело – вся палуба засыпана металлом.

– Откуда прибыл? – Они будто не расслышали моего приглашения поработать.

– Издалека… – Не хотелось говорить о географии. – Времени нет, вперед! Приду, проверю.

Нехотя, как бы по собственному желанию, они приступили к работе. Знакомство, не сулившее мира в будущем, состоялось.

С окончанием польско-советской «дружбы» вдруг обнаружилось, что поляки – удивительно оборотистый и всепроникающий народ. Сейчас они рассыпались по всему миру, их нет только там, где совсем уж нечем поживиться. В судоходных компаниях Европы эти парни составляют изрядную часть экипажей и буквально помешаны на сигаретно-водочном бизнесе. Это приносит им неплохую прибыль, если не попадутся, а капитанам – головную боль.

Пристроив бездельников, я помчался по давно знакомому кругу. Старпома во время грузовых операций можно найти только в четырех местах: в трюме, на палубе, на причале или у компьютера за текущими расчетами. Он, если старателен, крутится сутками, и чем ближе окончание погрузки или выгрузки, тем стремительнее его вращение.

День пролетел минутой. В синих сумерках закончив палубные дела, я остановился – неужели все? Погрузка закончена, россыпи металла на палубе убраны, осталось только закрыть трюм по-походному. Не очень уставшие матросы, облокотившись на планширь, смотрели на причал. Захотелось их приободрить.

– Ну что, ребята, отдохнули? А сейчас обметите комингсы и можно раскладывать трюмные крышки.

И тут произошла первая стычка.

– У нас трюм закрывает старпом…

Желание толпы подмять под себя нового человека мне знакомо, но неприемлемо.

– У кого это «у вас»? Ты! – Мой палец уперся в грудь мордастого оппонента. – Лезешь на гантри-кран и таскаешь крышки, остальные ассистируют. Ясно?!

Не ожидая ответа, я отправился на мостик и там, облекая расчеты в документы, еще целый час гонял в кресле на роликах от компьютера к принтеру и обратно. Наконец встал, разминаясь, повертел головой и понял: хочу есть и спать. Еще вчера была домашняя жизнь с горьким привкусом скорого прощания, два перелета, длинная дорога в такси, знакомство с судном, погрузка, люди… Сколько же событий впрессовано в последние два десятка часов!

Впервые после утренней встречи наши пути с Дитером пересеклись в кают-компании. Он жестом указал мне место напротив себя.

– Ё плэйс… Документы на отход готовы?

– Готовы, у вас в офисе на столе.

Я сел и, не поднимая глаз, принялся черпать из тарелки. Капитан, туловищем нависая над длинным столом, грыз куриную кость и кашлял мне в затылок. Специально, что ли?.. Я демонстративно протер салфеткой макушку и хотел было встать, но его вопрос пригвоздил меня к стулу.

– Откуда прибыл, чиф?

Он заглотил кость целиком, утробно рыгнул и отвалился от стола.

– Русский, из Эстонии.

Дитер скривился и небрежно махнул костлявой рукой.

– Эстлянд… – В его системе координат такой страны просто не существовало. И вдруг возбудился, пустые глаза ожили. – Русланд! Вот богатая страна!

Это вечная тема их обширного диагноза.

– Чем же она богата? – Утренняя встреча заставляла держать ухо востро.

– О-о-о, очень богата! – Дитер принялся излагать свои доводы. – Как-то в Архангельске поляки свозили меня в город. Погуляли – везде грязь, унылые морды. Выпили, я тогда еще употреблял, заглянули в казино, а там!.. Ах, какие пачки долларов крутились в чужих руках! – Он сделал круглые глаза и пальцами показал толщину пачек. – Америка отдыхает.

– Выиграли?

– Не-ет. Я свои пятнадцать евро проиграл – и все, меру знаю. Просто смотрел – люблю, знаешь ли, смотреть на огонь и большие деньги.

А еще они любили смотреть на огни пожарищ. Странно, что он первым завел беседу, мне казалось, что все слова нами были сказаны еще утром.

– Богатство страны, каптен, не определяется обилием денег в местных казино. По улицам надо было пройтись, с ночным народом пообщаться. Не гуляли для полноты впечатлений?

Дитер осклабился, обнажив ровный ряд неестественно белых зубов.

– Поляки сказали, легко можно по морде получить. Мы на такси туда и обратно.

– Поляки знают. А где грузились в Архангельске?

– Са-лём-б…

Название оказалось для него слишком мудреным, я помог.

– Соломбала. Это как раз то самое место, где можно прильнуть лицом к русским истокам, так сказать.

Мой сарказм старик, наверное, не уловил или не понял. Он вел разговор равнодушным голосом, без интонаций, вроде ни к кому не обращаясь, но, несомненно, я был второй стороной этой странной беседы. Рядом с лицом иезуита недвижно сидел поляк-механик, видимо, разговоры на «польскую» тему здесь давно пройдены, а я на новенького.

– Да-а, русские очень богаты… – Прикусив зубочистку, Дитер соображал, что бы еще задвинуть. – У меня здесь был русский чиф. Так вот, он показывал мне фото своей жены. Норковая шуба не меньше пяти тысяч долларов, сапоги столько же, песцовая шапка… Как так можно? Получает в пять раз меньше меня, а на жену тратит в двадцать раз больше! Я его через неделю выгнал.

– За женину шубу?

– Другое… – Он не стал раскрывать секрет гона старпомов, оставляя его для меня на ближайшее будущее. – Я один раз в жизни тридцать лет назад купил жене пальто за сто марок. Один раз, чиф! А вы… – Дитер всплеснул руками и скрипуче, как механический болванчик, засмеялся: – Пять тысяч! И так, наверное, каждую зиму!

– Ваша жена и сейчас в этом пальто ходит?

– Что ж не ходить… Немецкое качество.

Через некоторое время мне посчастливилось увидеть его жену в знаменитом вечном пальто. А этот русский старпом – мудак, нашел кому показывать фото близких.

– Каптен, если мне хочется сделать жене приятное, я залезу в долги, но обязательно сделаю. Это нормально.

– Нормально?!

Глаза Дитера полезли на лоб, он бросил в блюдце зубочистку и хотел было продолжить, но пора и честь знать! Я заспешил.

– Разрешите? Мне нужно отдохнуть.

Он неожиданно легко согласился.

– Иди. В двадцать два отходим, тебе с ноля на вахту.

На этом пароходе я – синглмэйт, единственный помощник капитана, и с ним мы делим ходовые вахты по принципу «шесть часов через шесть». Обязанностей у меня море, но быть на мостике в одиночестве двенадцать часов в сутки – это то, что мне нужно.