Читать книгу Прогулки по Москве. Москва деревянная: что осталось - Владимир Резвин - Страница 2

Действительно – для чего? Ведь всем известно, что существуют сотни книг о русском деревянном зодчестве и деревянное строительство – отдельная тема в архитектуре и ее истории[1]. Но вот парадокс! В книгах и исследованиях речь идет главным образом о чудом сохранившихся деревянных храмах и народном жилище, а книг о городском деревянном доме или усадьбе, в том числе в Москве, значительно меньше.

Это тем более удивительно, учитывая, что еще в начале XVIII столетия почти все городские жилые дома были деревянными. Как известно, наши предки были убеждены в том, что жить в каменном доме вредно для здоровья. Именно поэтому главный дом городской усадьбы часто был деревянным, тогда как службы – каменными.

В древней Москве деревянными были не только дома простых людей и состоятельных граждан, но и дворцы. Хрестоматийный пример – уникальный по архитектуре дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском, о котором подробно рассказано в этой книге. Интерес к городскому деревянному жилищу возрос после Отечественной войны 1812–1814 годов. Москвичи возвращались в родной город после изгнания неприятеля и не находили своих домов, сгоревших в сентябрьском пожаре 1812 года. Именно тогда начался невиданный подъем строительства, особенно это касалось жилых домов. История возрождения послепожарной Москвы многократно и подробно описана, и в книге она также будет затронута.

Лицо Москвы первой половины XIX века определяли городские усадьбы и дома в стиле раннего московского классицизма. Большинство домов были деревянными, на каменном фундаменте. Деревянные дома строились быстрее, да и стоили дешевле каменных. С 1813 по 1816 год в Москве было построено 328 каменных и 4486 деревянных домов. Московские здания того времени имели ряд характерных архитектурных и конструктивных особенностей. Одной из таких особенностей стала отделка деревянных домов «под камень». Об этом мы подробнее поговорим во второй главе книги.

Дворец Алексея Михайловича в Коломенском. Гравюра XVIII в.

Деревянная Успенская церковь в Кондопоге, Карелия

Причины недолговечности деревянных зданий очевидны: органическая основа дерева, климат и пожары. Дерево подвержено влиянию погодных явлений, впитывает влагу, не противостоит гниению. При надлежащем уходе деревянная постройка может сохраняться двести – триста лет, и такие примеры известны, но их не много.

О третьем главном враге деревянных зданий – пожарах, регулярно возникавших в старой деревянной Москве, рассказано в этой книге. Не все знают, что древняя Москва минимум дважды в столетие полностью выгорала и вновь восстанавливалась. Выгорал и Кремль. Свидетельством тому служит поставленный Монферраном у подножия колокольни Ивана Великого Царь-колокол, безнадежно испорченный в пожаре 1737 года.

Но не только перечисленные выше обстоятельства являются причинами недолгой жизни деревянных домов. В современной Москве на первый план выходит их недобросовестная эксплуатация. Еще сравнительно недавно, в годы жилищного кризиса, деревянные особняки использовались под коммунальное жилье. Производилась перепланировка, и в бывшем особняке появлялись коммунальные квартиры. Как правило, именно в это время домам наносился наибольший ущерб. О таких зданиях говорится в книге.

С появлением в Москве первых каменных зданий началось постепенное вытеснение из города деревянных строений с заменой их каменными и кирпичными. Этот период длился более пятисот лет, вплоть до начала XX века, когда строительство деревянных домов в Москве практически прекратилось.

Уже со второй половины XIX века деревянные дома строили, как правило, на окраинах Москвы, в фабричных районах. Это были бараки с коридорной системой: двери комнат выходили в длинный коридор. Кухня и другие удобства были общими. Такой тип деревянного дома оказался очень живучим. После Октябрьской революции, во время Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы в бараках жили десятки тысяч людей. Не знаю, сохранился ли в Москве хоть один барак 30-х годов прошлого века. Его следовало бы сберечь как памятник эпохи.

Царь-колокол

Сегодня в разных районах Москвы еще сиротливо стоят отдельные старинные деревянные постройки. Судьба этих домов внушает тревогу, и здесь большие претензии у общественности и активистов «Архнадзора»[2] имеются к органам охраны памятников, которые должны контролировать состояние деревянной архитектуры в Москве. Многие строители и работники коммунальных служб, а иногда и руководители столицы не могут понять, «зачем их надо беречь, такое старье». Но для человека, любящего Москву, это чудом уцелевшие частицы истории родного города.

И тут мы подошли к извечному главному вопросу – что делать?

Ворота Николо-Корельского монастыря

Самый надежный и проверенный способ сохранения памятников деревянной архитектуры – организация музеев деревянного зодчества на открытом воздухе. В них свозят и реставрируют памятники со всего региона. Такие музеи есть под Архангельском, в Новгороде, в Костроме. Есть такой музей и в Москве, в Коломенском. Ученые долго спорили, правильно ли вырывать памятник из родного окружения и перевозить за десятки, а иногда и сотни километров. Но в дилемме, что лучше: оставить памятник умирать на исконном месте, где его увидят десять энтузиастов, или перевезти, реставрировать и сделать доступным для тысяч людей – победил второй вариант. Однако все сказанное относится к деревянным памятникам народной архитектуры, а городские дома в такие музеи не попадают, значит, для памятников Москвы этот вариант не подходит.

Многолетний опыт подсказывает, что памятники архитектуры, и не только деревянные, надо как-то использовать. Стоящий в городе пустой дом долго не проживет. Как использовать? В домах В. Л. Пушкина и В. М. Васнецова, например, организовали прекрасные мемориальные музеи, сотрудники которых самоотверженно оберегают здания. Но в каждом деревянном памятнике делать мемориальный музей нереально. Возможен и более широкий подход. В Москве живут десятки, если не сотни коллекционеров, которые вынуждены хранить свои сокровища в квартирах, где буквально ногу негде поставить. Чего только москвичи не собирают: столовую посуду, утюги, пишущие машинки, шарманки и музыкальные шкатулки, картины и гравюры, фотоаппараты, пряники, старинную одежду, часы, игрушки – всего не перечислить. У меня перед глазами стоит квартира моего покойного друга, собранию которого могут позавидовать многие музеи. Что с этими сокровищами делать, семья не знает. Коллекционеры мечтают показать свои собрания людям, но боятся: они не уверены, что их не обманут, что все будет цело. Передавать коллекцию в музей, где она обречена лежать в запаснике, хотят не все. Да и какой музей согласится принять, например, коллекцию старинных бутылок или мундирных пуговиц? Как правило, после смерти владельца такие коллекции расходятся по рукам или исчезают. Во многих странах Европы и в Америке подобные коллекции размещают в маленьких музеях. Если бы московским властям удалось перенять этот опыт, часть деревянных особняков зажила бы новой жизнью. Однако боюсь, что в обозримом будущем у нас такого не случится.

Деревянные особняки хороши для небольших, например, детских, библиотек, домов детского художественного творчества или учреждений культуры. Так, в доме Палибина – ему в книге посвящена глава – находится один из отделов Института реставрации, которым руководил С. В. Ямщиков. Это почти идеальный вариант.

Савва Ямщиков

Часто обсуждается вопрос о передаче памятника в долгосрочную аренду на льготных условиях хозяину, который берет на себя серьезные обязательства. Во-первых, реставрировать памятник на свои средства под наблюдением реставраторов, во-вторых, содержать его в надлежащем состоянии под контролем органов охраны памятников и сделать хотя бы иногда доступным для публики. Автор, к сожалению, не располагает сведениями о результатах такого эксперимента. Как правило, бывает наоборот. И в советское время, и сегодня, получив в аренду деревянный дом, новый арендатор чувствует себя в нем полным хозяином, которому все дозволено. Редки случаи, когда дом попадает в хорошие руки и арендатор понимает, чем он теперь владеет. Особый случай – дом Муравьевых-Апостолов на Старой Басманной. Он восстановлен на средства потомков бывшего владельца, живущих за границей. Особняк прекрасно реставрирован и содержится в идеальном состоянии. Туда можно пойти на экскурсию.

Автор не мог обойти вниманием неизменно актуальную тему так называемых новоделов – копий старых зданий, построенных на месте снесенных. Здесь все не так однозначно, как представляется некоторым, и тема эта требует серьезного профессионального обсуждения.

Автор признает, что в своих предыдущих книгах о Москве уделял внимание преимущественно архитектурной стороне, почти ничего не сообщая о людях, в разное время живших в том или ином доме. Эта ошибка будет по возможности исправлена. Жизнь москвичей прошлых лет для читателя так же интересна, как и история строительства домов.

В книге рассказывается о некоторых деревянных памятниках, которым повезло – они уцелели. И не только уцелели, но реставрированы и продолжают жить. С реставрацией таких домов у автора связаны многие годы работы и тесного общения с людьми, которые их восстанавливали и затем использовали. Именно эти деревянные памятники ему хорошо знакомы – о них он и решил написать. Но в Москве еще стоят десятки скромных деревянных домов, что не числятся памятниками и не находятся на государственной охране. Их никто не изучал, о них нет научных публикаций. Поразительно, но автору даже не удалось найти официальный список деревянных домов Москвы: его не оказалось в организациях ГлавАПУ[3], куда автор обращался. В конце книги приводится, к сожалению, далеко не полный перечень таких домов. Их необходимо зафиксировать, а затем обследовать. Снос таких домов без предварительного обследования – непоправимая ошибка, так как они, возможно, таят сюрпризы, подобные тому, какой преподнес реставраторам дом Палибина.

К решению проблемы выявления, обследования и возможного сохранения рядовой деревянной застройки Москвы призывает эта книга. Ведь, по некоторым оценкам, старых деревянных зданий осталось в столице не больше полутора сотен.

Считаю своим непременным и приятным долгом выразить благодарность всем, кто помогал мне в работе над книгой: Н. И. Смолиной, И. М. Коробьиной, Б. Д. Лурье, Э. О. Товмасьяну, В. И. Иванову, Е. С. Башкировой, Ф. Ш. Рысиной, Е. В. Гарбер, И. А. Желваковой, Л. В. Федоровой, Г. Е. Духаниной, В. В. Кузюбердину, Александру Колпаксиди, Кириллу Лебедеву, А. Б. Богдановой, В. Б. Богдановой, Л. Ю. Бобровой и Союзу архитекторов Москвы.