Читать книгу Львы и розы ислама - Владимир Соколов - Страница 59

После смерти Ибн Зийяда, верного слуги Омейядов, Абд аль-Малик нашел ему достойную замену в лице аль-Хаджжаджа. Его имя было достаточно красноречиво – оно означает «костолом». Бедняк и выходец из низов, аль-Хаджжажд начинал с должности учителя, потом вступил в армию и несколько лет служил в полиции Дамаска. Здесь он обратил на себя внимание халифа решительными действиями против мятежников, а когда ему удалось успешно расправиться с Меккой и Мединой, Абд аль-Малик сделал его своей правой рукой.

Человек жесткий и твердый, часто жестокий, аль-Хаджжажд как нельзя лучше подходил для роли сильного лидера и усмирителя провинций. Незначительность происхождения делала его независимым от клановой борьбы и от почтения к старым соратникам Пророка: он никого не уважал, никого не боялся и был лично предан одному халифу. Его не смутил даже кощунственный обстрел Каабы катапультой – безопасность государства была выше подобных мелочей. В Медине он велел на всех, кто посмел противостоять Омейядам, повесить свинцовые бирки рабов, невзирая на их знатность и прошлые заслуги. Чувствуя за спиной власть халифа, аль-Хаджжажд вел себя высокомерно и презрительно, осыпая оскорблениями и угрозами каждого, кто не проявлял лояльности к правителю. Зато и заслуги его перед халифатом были очень велики.

Как только в Куфе и Басре – источниках вечного брожения – начались новые волнения и стычки, Абд аль-Малик отправил туда аль-Хаджжажда, сделав его наместником всего Востока. Прибыв в Куфу, новый правитель сразу показал свой крутой нрав. Его громовую речь перед горожанами сравнивали с речью Зийада, хотя она была намного красочней и поэтичней. «Воистину, вижу я созревшие головы, время жатвы которых наступило. Я буду брать вас в руки не так, как берут инжир, и не шумите мне старыми бурдюками! Я обдеру вас, как обдирают кору с деревьев, и забинтую повязками смирения. Я буду бить вас, как верблюда, отбивающегося от стада, и, клянусь Аллахом, не отстану, пока не добьюсь своего. Клянусь Аллахом, я наставлю вас на путь истины или же займусь телом каждого из вас».

Он объявил новый набор в иракскую армию и пригрозил казнить каждого, кто спустя три дня все еще останется в городе. Для примера он велел казнить какого-то старика, пришедшего просить об отсрочке. Призывники тут же толпами хлынули на фронт. «Наконец-то в Ирак пришел мужчина», – заметил возглавлявший войска ал-Мухаллаб.

Всего этого оказалось вполне достаточно, чтобы восстановить против себя басрийцев. Не успел аль-Хаджадж отправиться в поход на хариджитов, как против него взбунтовалась собственная армия. Недовольные его высокомерием и скупостью (он отменил полагавшуюся воинам прибавку), солдаты выступили против своего полководца и разграбили его ставку, захватив государственную казну и двух его жен. Аль-Хаджажд с кучкой сторонников укрылся в укрепленном месте. Однако вместо того, чтобы униженно вести переговоры о сдаче, как все ожидали, он высокомерно потребовал от мятежников явиться к нему с повинной, угрожая в случае неповиновения расправиться с их родными. Такая самоуверенность смутила бунтовщиков. В их лагере начались разногласия, и некоторые из восставших перешли на сторону аль-Хаджаджа. Это почти уровняло силы. Когда в решающей схватке аль-Хаджадж убил главаря мятежников и обещал прощение всем остальным, остальные предпочли сдаться. Зачинщики были казнены и дисциплина восстановлена.