Читать книгу Перекати-Поля - Яна Демидович - Страница 2

До бункера было рукой подать. Вон он, миленький, в каких-то пяти метрах!

Чуть не упав, Оля остановилась на бегу, брызнула в пересохшее горло струйкой минеральной воды из бутылки. Полминуты потратила, даже меньше, но загонщики тут же возликовали: «Устала, устала! Сейчас мы тебя!..» Сердце бешено заколотилось, стоило услышать звуки близкой погони: нечленораздельную речь, всхлипы, рычание… и шлепки плоти, что не держится на костях и падает, оставляя кровавый след на асфальте.

Оля сжала зубы, припустила быстрее. Казалось, на кроссовках выросли крылышки, как на сандалиях древнегреческого бога Гермеса. Она успеет, она добежит, она спа…

Из кустов, Оле наперерез, метнулась здоровенная, лохматая псина, и орда зомби исчезла – её заглушил громкий визг. Оля кинулась вправо, споткнулась и, конечно же, грохнулась, тотчас разбив коленку. В глазах сразу набухли слёзы, а в ушах раздалось чавканье – аудио-зомби, настигнув добычу, принялись с аппетитом жрать.

«Слопали тебя. Снова».

Кривясь от боли в коленке, Оля посмотрела в сторону собаки, ускакавшей по своим собачьим делам, и показала ей вслед кулак.

«У-у, гад мохнатый. Из-за тебя всё! Хозяин-то где? Почему без поводка и намордника отпускает?»

Вздохнув, Оля поднялась. Уныло глянула в сторону «бункера» – выхода из сквера. Хромая, добралась до ближайшей облезлой скамейки и, достав из рюкзака мини-аптечку, стала обрабатывать свою ранку. Чавканье стихло – программа отключилась. Тренировка по бегу закончилась неудачей. Впрочем, не в первый и наверняка не в последний раз.

Залепив коленку пластырем с зелёнкой, Оля мрачно насупилась. И вроде бы всё хорошо – классное такое приложение, для прокачки скиллов: забиваешь время, дистанцию, вставляешь в уши наушники, начинаешь бежать… Если бежишь недостаточно быстро – звуки зомби-погони нарастают, заставляют прибавить скорость. Если нормально несёшься – затихают вдали, и радость сразу появляется, что ты обгоняешь, что ты – крутая, что ты обязательно останешься в живых…

Да только виртуалка всё. Ненастоящий зомби-апокалипсис.

В настоящем Оля и пяти минут бы не продержалась.

Потому что невезучая.

И, к тому же, трусиха.

На скамейку вдруг присела старушенция с мелкой девчонкой, и Оля мгновенно подобралась, насторожилась. Незнакомые они были, чужие…

Подозрительные.

Особенно девка – сопливая такая, со стрёмной причёской: каре вроде, но прядку одну, на затылке, собрали в хвостик, и теперь он по-дурацки торчал над круглой головой. Как ботва у редиски.

А у бабки её руки были без морщин. Пугающие руки. На вид ей шестьдесят с гаком, а руки гладкие и белее, чем парное молоко. Как такое возможно? Может, она только притворяется старой? Да и девчонка на неё не особо похожа… А вдруг это лилипутка? Вдруг это аферисты? Преступники? Детей в ловушку заманивают, а потом ищи-свищи.

– Милая, конфетку хочешь? – будто почуяв Олину подозрительность, прошамкала бабка и вытянула из сумки дешёвую конфету. Девчонка улыбнулась, показав прогал между крупными зубами. Заискивающе так.

«Ну нет! Я с чужими не разговариваю! И ничего у них не беру!»

Оля молча вскочила со скамейки и понеслась домой. Снятые наушники подпрыгивали на шее. Рядом болтался пластиковый свисток.

***

…Располагалась квартира на втором этаже. И это было идеально: никаких тебе решёток на окнах, опасных при пожаре; лифтом пользоваться не надо; вероятность, что кто-то на лестнице подстережёт, – минимальная, и, если что, можно засвистеть, вниз быстренько сигануть…

Но Оля всё равно заходила в подъезд с опаской. Перед входом медлила, оглядывалась обязательно – не идёт ли за ней кто? После – вмиг доставала ключи, рывком открывала дверь. Смотрела – нет ли кого в засаде, и вихрем забегала внутрь. Медлила пару секунд, вслушиваясь и оглядываясь, а затем неслась к своей квартире. Благо, на площадке она была первой, как поднимаешься.

В этот раз ритуал повторился тютелька в тютельку, и сердце замедлило бег лишь тогда, когда Оля перешагнула порог родного дома, тщательно закрыла дверь на все замки и спиной прислонилась к ней.

«Мой дом – моя крепость», – мелькнула в голове мысль, от которой невольная улыбка тронула губы.

Да. Это было именно так. Трёшка в «хрущёвке» в глазах Оли преображалась, становясь настоящим замком. Никто чужой не пройдёт. Не подступится.

Оля сменила кроссовки на тапочки и уже собралась было пройти в свою комнату, чтобы оставить там рюкзак, но левой щеке вдруг стало щекотно. Похолодев от ужаса, Оля кинулась к зеркалу, что стояло в прихожей. Пискнула, разглядев противную, жирную мошку, скорей расплющила её пальцем и бросилась в ванную комнату – протереть лицо.

Когда использованная, пропитанная спиртовым лосьоном ватка отправилась в мусорку, Оля перевела дух. Августовские мошки кусались невероятно подло, украдкой. Скорее всего, завтра на коже всё равно проявится красный след.

«Ну хоть дезинфекцию провела, – мысленно вздохнула Оля, двумя руками опёршись о холодную раковину. – Может, ещё пронесёт…»

Взгляд уткнулся в круглое зеркало над раковиной. Из зазеркалья на Олю таращилась бледная тринадцатилетка. Глаза серые, пепельные – в одном из девчачьих журналов писали, что такие имеет человек, всегда хранящий нейтралитет. Подбородок с чёткой ямочкой… ещё говорят, людям с таким подбородком нельзя доверять… И волосы: короткие, едва прикрывают уши. Цвет – русо-мышиный, скучный. Но зато прямые у корней и вьющиеся мелким бесом у кончиков.

В целом – заурядная внешность.

Безопасная.

Оля моргнула, выпрямилась. И, прежде чем выйти в коридор, на всякий случай потрясла над ванной волосами, чтобы вытряхнуть залётных мошек.

По мировой подлости пройти в комнату спокойно не удалось: Оля споткнулась о ковровую дорожку, задела мини-комод… и чуть не уронила рамку, что стояла на нём.

Охнув, Оля подхватила её, сжала – цепко, до боли в пальцах. Прошептала дрожащим голосом:

– Прости, мам! Прости!..

Женщина с фотографии молча улыбалась ей. Тоненькая, кудрявая. В свадебном платье.

В глазах у Оли защипало. Сглотнув, она изо всех сил прижала рамку с фото к себе. Скрючилась, как от боли. Зажмурилась.

Когда-то давно она плавала в такой родной, безопасной, красноватой темноте. И знать не знала того хищного страха, что ныне ходил за ней, будто охотничий пёс. Не ведала никаких фобий, хранимая в тёплой утробе…

И как же порой хочется обратно…

«Но нельзя».

Оля открыла глаза. Сморгнула слёзы, чтобы зрение снова стало чётким. Аккуратно поставила на прежнее место фото мамы. Мамы, что никогда не гладила её по волосам и не пела на ночь колыбельные. Мамы, что умерла, давая жизнь ей, – той, что родилась преждевременно. Чуть не погибла тоже…

И теперь боялась почти всех и всего.

Оля переоделась в домашнее. Села за стол, который вскоре будет погребён под учебниками, и достала дневник. План, что вчера был написан в нём на сегодня, был практически выполнен. Конечно, если не считать фиаско с зомби-пробежкой.

Старательно отметив галочкой всё то, что выполнила, Оля посмотрела на последние пункты, кивнула и стала добивать план: глянула в Интернете обучающий ролик про спасение человека при остановке сердца, прочитала новый пост от «Боба-параноика» – матёрого выживальщика, который учил, как выжить в условиях дикого леса…

А потом залезла в соцсети. Но не просто так.

Выбирая страничку за страничкой, Оля ставила лайки всем свежим постам одноклассников: фотографиям с Чёрного моря, картинкам с дурацкими шутками, репостам с чужих страниц… Нехитрые вроде бы действия. Но именно в них, в их систематичности, заключались особая хитрость и расчёт.

Нахмурив лоб, Оля ставила и ставила лайки. Потому что люди любят лайки. А подростки – в особенности. Чем чаще ты обращаешь на них внимание, чем больше клеймишь их посты «сердечками» – тем лучше они относятся к тебе. Тем больше благоволят. Тем охотнее помогут в будущем. Так рассуждала Оля, очень не любившая конфликты. Сероглазая Оля – нейтралитет, что хотела выжить.

На одной странице Оля помедлила перед тем, как поставить лайк. Но затем всё-таки отметила последнюю фотографию.

Тут же пиликнуло сообщение.

«Так. Без паники. Только без паники».

Холодея, Оля зашла в сообщения и, не выдержав, чертыхнулась.

Инесса Фантеева была уже в сети.

«Привет. Как твои дела?»

Вот так всегда. Никогда ни единого смайлика – ни эмодзи, ни хотя бы простой скобки. Никогда по тексту не узнаешь, в каком настроении Инфанта. Ни-ког-да.

Покусав губы, Оля всё же стала набирать ответ. Разумеется, когда тебе приходит сообщение, а ты сейчас не хочешь отвечать – можно сбежать в оффлайн…

Но Инфанте лучше отвечать сразу. Немедля.

Отписавшись, что всё ок, Оля добавила вежливый ответный вопрос и принялась ждать, когда ей ответят.

Инфанта набирала не спеша. За три минуты, что показались вечностью, Оля, дёргая себя за прядь у виска, успела лишиться пары волосков.

А ещё – вспомнить, как в прошлом году Инфанта и компания после уроков остригли Ритку Макарову в туалете.

В чём она тогда провинилась, Оля не знала. В тот день зарёванная Ритка долго не шла домой, пока краснота не спала с лица, а родичам наврала, что остригла косу в парикмахерской. Типа сама хотела, карманные деньги потратила. Всё это Оля узнала позднее, подслушав кое-кого в столовке.

Чуть не подавившись от ужаса, Оля твёрдо решила: с ней так, ежели что, не поступят. И, через неделю поговорив с папой, после выходных пришла в школу уже с короткой стрижкой.

И получила от Инфанты первую в жизни похвалу.

«А тебе так больше идёт», – прохладным голоском пропела главная девочка класса, впервые улыбнувшись Оле.

Та улыбнулась в ответ.

Но улыбка скрывала крепко сжатые зубы.

«У меня всё хорошо, спасибо. Была в Испании, смотрела бой быков. Скоро выложу фото с тореадором. Готовлюсь к школе. Кстати, точно знаю, что к нам в класс придёт новенькая».

Прочитав, Оля выдохнула. Но тут пришла дописка:

«Я придумала кое-что. Ты будешь участвовать».

Не вопрос, а утверждение. И вариантов других нет. Участвуешь – и всё.

Гнев поднялся в Оле огненной волной. Хотелось отшвырнуть телефон, впечатать его в стенку… Но, переборов себя, Оля всё же решилась на уточняющий вопрос, даже набрала – однако, отправить не успела.

Инфанта уже виртуально помахала ручкой:

«Ну пока. Скоро увидимся».

И вышла в оффлайн.

– Господи… – пробормотала Оля, снова берясь за несчастную прядь. – Что ещё придумала эта Принцесса крыс?..

Школа давно стала Крысятником. И, чтобы выжить в ней, приходилось притворяться крысой.

Оля всё думала об Инфанте и её закидонах, когда в прихожей раздалось топанье. А затем – голос:

– Доча Ольча, ты где? Выходи!

Забыв про грядущие неприятности, Оля стремглав понеслась встречать папу. Круглолицый, в помятом деловом костюме, он, добродушно посмеиваясь, потрепал дочь по волосам и вручил ей бумажный пакет:

– Купил вкусняшек. Распакуешь, пока переодеваюсь?

– Без проблем, пап!

Оля унеслась на кухню и стала распихивать еду по полкам холодильника. Вскоре пришёл папа в домашней одёжке, которая пахла ванилью и выпечкой. Пропал резкий и какой-то чужой запах дорогого парфюма, неизменно сопровождавший его на работе. Папа стал собой, настоящим – нацепил цветастый фартук, оттеснил Олю и взялся готовить ужин.

Сидя на стуле, Оля с удовольствием наблюдала за отцом. Готовил он изумительно и мог из самых простых продуктов соорудить потрясное блюдо. А уж если брал что-нибудь изысканное, как всегда в пятницу, – то ужин превращался в нереальный банкет. Язык откусить можно, как вкусно!

– Тэкс, держи помидорчик на закуску…

Папа выложил на Олину тарелку здоровенный томат, фаршированный моцареллой и грибами. Красиво присыпал сверху зеленью и в качестве последнего штриха добавил рядом каплю самодельного, кисло-сладкого соуса.

Оля накинулась на помидор с жадностью волка. Уничтожила его в три укуса и вновь стала наблюдать за отцом.

Папа самозабвенно творил, и от этого даже морщины на его лице становились меньше, как-то незаметно разглаживались: мешал в миске сырые желтки, делая домашний майонез; сыпал шафрана в кастрюльку с пастой; ломая, готовил к растопке шоколад… Казалось, у него не две руки, а куда больше. Словно папа – не папа, а какое-то индийское божество. Шива, а не папа!

Оля знала, что он с детства хотел стать поваром, но не сложилась судьба. Сейчас отец трудился в банке, нередко задерживался допоздна, брал работу на дом… и порой сидел за компьютером даже в выходные. Денег в семье хватало, но Оля часто видела папу усталым и мрачным. Хоть он и старался как можно скорее улыбнуться ей, сделать вид, что всё хорошо.

– Ну что, нравится? Ничего так, съедобно? – спросил папа, наконец, занимая место во главе стола.

– Ты серьёзно? Я чуть язык не откусила! – засмеялась Оля.

Когда настал черёд десерта, она опять завела давний разговор про дачу. Оля сто лет назад решила, что им нужен форпост, место, где можно выжить, если в городе вдруг случится беда – беспорядки там, волнения… Апокалипсис…

– Апокалипсис? – переспросил папа и прыснул. – Ольча, сколько раз тебе говорить: не забивай ты этой ерундой свою прекрасную голову! Укрытия эти, убежища, выживальщики-параноики всякие… Всё будет нормально!

– Да откуда ты знаешь, пап? – возмутилась Оля. – Вдруг будет? А выживают подготовленные!

– Если и правда будет, – беззаботно добавил папа, откусив сэндвич, – то вся эта подготовка прахом пойдёт. Всем будет крышка, труба. Так что зачем зря волноваться? Нервы тратить? Ты ж у меня такая молоденькая…

Папа предпринял попытку потрепать Олины волосы через стол. Но Оля от расстройства уклонилась, попыталась подойти к делу с другой стороны:

– Ну а если просто купить, для хозяйства? Будешь там всякие фрукты-овощи выращивать, а? Как Джейми Оливер! И готовить! А я видео твои снимать, выкладывать и…

Папа вздохнул.

– На дачу время надо. А его у меня нет. Сама знаешь.

– Но ты же мечтал открыть ресторан! Ты мог бы…

– Не могу, – возразил папа, сразу становясь мрачным. Даже тарелку с недоеденным от себя отодвинул. – Ресторанный бизнес – дело рисковое. А нам с тобой нельзя рисковать.

– Но…

– А в банке риска меньше. Должность у меня хорошая, зарплата ничего так… Да и Фантеев меня не отпустит.

Олю аж передёрнуло от упоминания отца Инфанты.

– Двадцать первый век на дворе. Крепостное право давно отменили! – вскинулась она. – Забыл?

– Не забыл, моя умничка, – печально сказал папа и вздохнул. – Ну всё, хватит разговоров на эту тему. Доедай, а то время…

Перед сном Оля проверила срок годности у банок тушёнки – стратегического запаса продовольствия, что собирала и складировала подальше от отцовских глаз, под кроватью. А забравшись в постель, снова вспомнила разговор про дачу-форпост, Фантеева и Инфанту, свою маму… и школу, до которой оставались считанные дни.

И почувствовала – каким-то нутряным чутьём – что скоро, очень скоро что-то произойдёт.

Только ещё непонятно, плохое или хорошее.