Читать книгу Лейси - Юрге Китон - Страница 8

Она сидела у дальнего столика. Покусывала красными губами круассан, смотрела в свой органайзер. Женщина с красивым именем Элеонор. Та самая Элеонор, внимание которой мне надо заполучить на следующие три дня. Я ставлю на поднос кофейник, сахар, сливки и направляюсь прямиком к ней.

Подхожу к её столику: естественно, она меня не замечает. Мало кто обращает внимание на официантов. Ну а такие люди, как эта леди, тем более относятся к ним как к прислуге. Нарочно мешкаюсь, расставляя на столе её заказ. Изображая крайнее смущение, смотрю в вырез её блузки. Работа Лейлой научила меня одному – контролировать свои эмоции. Я не знаю, какого цвета сейчас моё лицо: бледен я или покрыт румянцем – в конце концов, я загримирован. Но я точно уверен в своей мимике – я кажусь именно смущённым.

Задерживаю взгляд настолько, что она начинает это замечать. И вот она уже поняла, куда я смотрю, собралась сказать что-то вроде строгого: «простите?», подразумевая: «какого черта?». И в этот момент я опрокидываю её чашку кофе. Делаю я это так неловко и растерянно, как человек, осознавший, что его уличили в постыдном поступке.

Она смотрит на меня. Сейчас будет понятно, имело ли всё это смысл? На короткий миг я поднимаю глаза и смотрю ей в лицо. Может получиться! Не то, чтобы я её заинтересовал, но она немного задержала на мне взгляд.

Я опускаю глаза, как провинившийся. Несколько раз, быстро и, надеюсь, горячо и испуганно шепчу ей: «извините, мадам, извините». Беру салфетку с подноса, начинаю вытирать пролившийся кофе. Посматривая на мадам, обхожу вокруг столика. Присаживаюсь у её ног, чтобы собрать осколки. К нам бежит менеджер зала.

– Что тут у вас? Не волнуйтесь, мадам! Мы его как следует накажем!

Собираю осколки чашки и думаю: на дворе двадцать первый век, а чувствую я себя как мелкий паж в викторианскую эпоху с её классовыми различиями.

– Ох нет, не стоит! – Элеонор Свифт снисходит до улыбки. – Кажется, эта моя вина. Я возмещу ущерб.

– Ну что вы, мадам, – раскрасневшийся менеджер готов вечно изливаться в любезностях. – Никакой вашей вины здесь нет!

Интересно, это тоже наш человек? Вряд ли. Было бы слишком подозрительно.

– И всё же! – Элеонор открывает свою стильную кожаную сумочку и достает оттуда пару хрустящих купюр. – Я надеюсь, это покроет расходы, – невероятно естественным движением вкладывает банкноты в карман менеджерской формы. – Пусть мальчик здесь приберёт, я хочу выпить свой кофе.

– Хорошо, мадам!

Как только менеджер уходит, я, всё ещё сидя на корточках около её ног, поднимаю голову и тихо шепчу:

– Спасибо, мадам.

Она, в первый раз получив возможность рассмотреть моё лицо, слегка наклоняется и шепчет в ответ:

– Мы ведь оба знаем, из за чего это произошло.

– Простите, – я очень медленно складываю осколки на поднос.

– Взгляни на меня.

Я повинуюсь.

– Ты смотрел на мою грудь.

– Простите.

– Вот здесь тоже. Вытри! – она пододвигает ко мне носок туфли. Я осторожно обхватываю пальцами её щиколотку и подтягиваю ногу к себе.

– Что ты! … – Элеонор хотела вскрикнуть, но передумала. Я протёр туфлю и поставил ногу на место, ещё раз взглянув на мадам.

– А вы красивая, – я вздохнул, пожалуй, даже слишком театрально.

– Наглый мальчишка, – она усмехнулась. – Новенький? Не видела тебя здесь раньше.

Я выдержал небольшую паузу, позволяя ей себя рассмотреть. Сделав вид, что заметил что-то на её ноге, взял салфетку и принялся вытирать её колено. Элеонор поймала меня за руку.

– Что ты делаешь?

– Вот здесь, мадам, – я освободил руку и выронил салфетку, прикоснувшись пальцами к её коже, – было несколько капель кофе.

– Какой внимательный, – она опять схватила меня за руку. – Ухоженные ногти! Давно ты работаешь официантом?

– Нет, мадам.

– Тебе нравится?

– Нет.

Я поднялся. Ещё дольше собирать осколки несчастной чашки не было никакой возможности. Мы с Элеонор посмотрели друг на друга.

У неё суховатая кожа, морщинки вокруг глаз и губ, но, помимо этого, она и впрямь хороша. Медно-рыжие волосы. Тонкие, правильные, будто вырезанные из камня, черты лица. Про таких людей говорят, что в них есть порода. Я решил, что прикосновением к коленке не обойтись – нужно быть ещё настойчивее.

– Я здесь первый день, мадам. И, я думаю, из-за вас меня выгонят.

– Из за меня!? Каков наглец! – она захохотала в голос.

– Я смотрел только на вашу грудь.

– Сколько тебе лет?

– Достаточно.

– Достаточно для чего?

– Вы знаете.

Элеонор перестала смеяться и осторожно посмотрела по сторонам.

– Прекрати!

– У меня перерыв через десять минут.

– Тогда поторопись и принеси мне кофе.

– Я не могу гарантировать, что снова его не пролью.

– Тогда мне лучше сделать так, чтобы тебя уволили прямо сейчас?

Я наклонился к ней и шепнул:

– Если вы так сделаете, придётся заплатить мне неустойку.

Она отстранилась:

– Ты плохо работаешь. С чего мне тебе платить?

– Я плохо разношу кофе. А насчёт остального – не узнаете, пока не попробуете.

Слишком? Или нет? Элеонор молчит. Не хватало провалить задание ещё на стадии знакомства. Мне такое долго будут припоминать.

– Моя машина внизу.

– Что? – я не поверил своим ушам. Получилось?

– Что слышал, – Элеонор поднялась и взяла сумочку в руки. – Чтобы через десять минут вышел. Ждать не буду.

– Да, мадам, – я кивнул. Она ушла, стуча каблуками. Можно выдохнуть. Бросив поднос, я развязал фартук и достал телефон.

В номере

Выхожу на улицу. Жара и не думала спадать. Прохладный воздух с побережья не справляется. Как бы мой фальшивый загар не потёк. Рядом со мной останавливается машина. Ныряю в прохладный салон. Элеонор кивает. Помимо мадам здесь только водитель. Никакой охраны? Или они в другой машине?

– Куда? – спрашивает водила у мадам.

– В отель, – небрежно бросает она в ответ. У меня вырывается:

– Что так сразу?

Элеонор Свифт усмехается, глядя на меня:

– Передумал?

– Нет, – быстро отвечаю я.

– Ещё бы он передумал, – прокомментировал водитель и издал смешок. Элеонор поморщилась.

– Кудо, заткнись.

В отеле Элеонор перебрасывается парой слов с консьержем. Её тут хорошо знают? Ясно… Боготворят как клиента.

Мы поднимаемся наверх. Идём по коридору к номеру. Мадам молчит. Молча же открывает дверь ключ-картой, кивает мне:

– Заходи.

Я прохожу внутрь, и за мной захлопывается дверь.

Элеонор садится на большую, застеленную кристально-белыми простынями, кровать. Хлопает по месту рядом с собой:

– Садись.

Я слушаюсь. Женщина пододвигается поближе. Сейчас её лицо почти вплотную к моему лицу. Качественный макияж: хорошо оформленные брови и ресницы. В складках кожи виден увлажняющий крем. Он ей не помогает. Дамочка на самом деле частенько лично бывает в порту?

– Так сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

На самом деле мне уже совсем скоро исполнится семнадцать лет. Но я так выгляжу, что окружающие думают – я много моложе.

– А сколько лет мне?

– Не знаю. Мне всё равно.

Я прекрасно знаю, сколько ей лет, а также кто она и чем занимается. Но я буду весь вечер строить невинную овечку.

– Примерно?

– Не хочу гадать. Ты красивая.

Она улыбается и гладит меня по волосам:

– Так мило. Ты милый. Расскажи о себе.

Элеонор изменилась. В ресторане вела себя по другому. Я теперь не наглый, а милый? Эта та модель поведения, которую она от меня ждёт?

– Что именно?

– Всё.

– Можно немного поконкретнее?

Элеонор откидывается назад, перекидывает ногу на ногу.

– Почему я кажусь тебе красивой?

Приехали. Женщины. Хочет комплиментов?

– Ну, – я слегка замялся, – мне всегда нравились такие женщины, как ты.

– Какие такие?

– Взрослые? – я рассмеялся. – Стройные. Красивые. Стильные, – подражая ей, я тоже откинулся назад. – Успешные женщины в красивой одежде. Женщины, которые вкусно пахнут и умеют вести себя как леди.

– Ого!

Видно, что она удивлена.

– Значит, тебе нравятся женщины постарше?

– Я бы сказал, поопытнее?

– Я думала, тебе нравятся деньги.

– Деньги мне тоже нравятся.

Элеонор рассмеялась, но фальшиво. Ей хочется верить, что дело не только в деньгах. Знала бы она, что дело вообще не в деньгах. Я продолжил развивать свою легенду:

– Мне всегда нравились мамины подруги: элегантные, добрые. Не такие как девчонки в школе.

– А что девчонки?

– Они такие крикливые, с самомнением до небес, – я поморщился, мадам взглянула на меня с пониманием.

– Ты наблюдал за ними?

– За девчонками?

– Нет. За мамиными подругами?

Я кивнул. И сразу пожалел, что Джоанна не покрыла меня толстым непробиваемым слоем грима. Мадам Свифт испытующе и с любопытством сверлила меня взглядом. И в таких условиях я должен врать. Взрослые женщины? Ну нахрен. Только по работе. Мнусь, краснею и пытаюсь сообразить, насколько нелепо звучит мой рассказ.

– Мама застукала меня со своей подругой, Ребеккой. Она и раньше подозревала… Только не меня, а моего отца. А когда она увидела меня со своей подругой вместе…

– И чем вы занимались?

– С кем?

– С Ребеккой. Чем вы занимались? – Элеонор опять подвинулась ко мне поближе.

– Мы, ничем особенным… мы просто… – откуда эта паника? Мадам ведь даже казалась мне привлекательной. Ну немного старовата. Для моих шестнадцати лет любая женщина за тридцать будет старовата. А этой ведь почти сорок? Элеонор провела пальцами по моему лицу и остановилась на губах.

– Может, тогда ты просто покажешь мне?

Шлюха

Лейла. Я всегда старался защитить её. Она для меня – особенная. Как будто она на самом деле существует отдельно от меня. В своём теле и со своим умом. Красивая, хрупкая, непостижимая. Думаю, когда я создавал Лейлу, я придумал для себя идеальную девушку. В тот момент, когда Алекс назвал меня младшим братом Лейлы, поначалу я не понял, что почувствовал. Немногим позже, когда я бежал вдоль улицы к метро, опаздывая на работу, до меня вдруг дошло: мне было приятно. Приятно, что меня можно посчитать за брата Лейлы. Эта роль мне понравилась. Остаток пути я улыбался как придурок.

Сейчас, когда я лежу обнажённый в объятиях взрослой женщины, на этой огромной постели, упакованной в белый шелк, я думаю о Лейле. Как она сейчас? Удобно ли ей в сумке-саквояже лежать у меня под столом в виде пары чулок, косметички и иссиня-черного мягкого парика?

– Эй, – Элеонор поворачивается ко мне, одновременно высвобождая свою руку из-под моей головы, – как тебя зовут?

– Лейси.

– Лейси? – она пробует моё имя на язык. – Красивое имя. Оно что-нибудь значит?

– Вряд ли.

– Элеонор.

Я хмыкаю:

– Очень приятно.

Странно спрашивать имена друг друга только сейчас. Но Элеонор, кажется, находит такой ход событий вполне естественным.

– Значит, ты убежал из дома?

– Да.

– Из-за этой Ребекки?

– Нет, не из-за неё, из-за матери.

– Она простит тебя.

– А я её нет.

– Ты просто глупый мальчик.

Сейчас Элеонор не кажется мне плохой. Она добра и нежна со мной. Ведёт себя как заботливая мамочка? Эта женщина, не задумываясь, сбросит в воду свой живой груз, если запахнет жареным. Нельзя расслабляться.

У мадам пищит телефон. Она берет его в руки и начинает что-то строчить. Я комментирую.

– Ого, последняя модель!

Элеонор на секунду отвлекается.

– А, о чём ты?

– О твоем телефоне. Уверен, ты и половину функций не используешь.

– По-твоему, я не умею пользоваться этой штучкой? – мадам опять разворачивается ко мне. – Хочешь, куплю тебе такой же?

Я смотрю на неё в упор и улыбаюсь:

– Хочу. Только не совсем такой, есть версия с большим объёмом памяти.

– Хорошо. Считай, что он уже твой.

Вот и всё. Наши отношения с мадам перетекли в понятную плоскость. Теперь я официально её шлюшка.