Читать книгу Кому мы обязаны «Афганом» - А. А. Жемчугов - Страница 5

У афганцев нет единого мнения об Аманулле-хане. Для одних он – национальный герой, который и с английскими колонизаторами «разобрался», и страну принялся вытаскивать из трясины средневековья, активно приобщая к стандартам современной жизни.

Другие же раздражаются при одном упоминании его имени. Он-де сущий дьявол, вознамерившийся порушить веками устоявшийся самобытный уклад жизни афганцев, не считаясь при этом с уходящими в глубь веков традициями и обычаями, с непререкаемыми заветами предков.

Наконец, есть и такие, кто предпочитает придерживаться «золотой середины»: за что-то воздать эмиру хвалу, а с чем-то не согласиться.

Историк Мухаммед Али – из числа таковых. Вот как он преподносит эмира Амануллу-хана в одном из своих исследований:

«Король Аманулла-хан, который вступил на престол в 1919 г., активно содействовал развитию современного образования. Во время его правления, продолжавшегося до конца 1928 г., во всех районах страны было открыто большое количество школ. Кроме того, сотни студентов были направлены за границу для получения европейского образования. Однако поспешные меры Амануллы-хана в различных областях государственной жизни привели к падению его власти. Полная неудача постигла и обширные общеобразовательные программы Амануллы-хана, так что королю Надиршаху, вступившему на престол в октябре 1929 г., пришлось начинать все сначала»[39].

Какие же поспешные меры, ставшие причиной падения Амануллы-хана, имел в виду Мухаммед Али?

Они достаточно широко известны:

– Отмена сохранявшихся на тот момент в афганском обществе пережитков рабства.

– Запрет ранних браков.

– Отмена таких традиционных обычаев, как покупка жен и переход овдовевших женщин в качестве жен к брату умершего.

– Массовая отправка афганских студентов на учебу за границу: в Турцию, Германию и ряд других европейских стран.

– Принятие в 1923 году первой в истории Афганистана конституции.

В Кабуле Амануллу-хана называли «эмиром-революционером», а в кишлаках – «эмиром-безбожником», заслуживающим лишь проклятия.

Очаги недовольства его нововведениями постепенно стали возникать то в одной, то в другой провинции. Обстановка в стране становилась все более взрывоопасной.

В начале декабря 1928 г. взбунтовалась Восточная провинция. Мятежники овладели Джелалабадом и разгромили там эмирские дворцы. Аманулла-хан был вынужден срочно перебросить туда значительную часть столичного гарнизона и военные подразделения из Южной провинции, а также из северных и западных районов и даже резервные части из Мазари-Шерифа, Герата, Кандагара и Катагана. Настолько серьезной была ситуация.

Этим не замедлило воспользоваться недовольное «эмиром-безбожником» мусульманское духовенство, опасавшееся утраты своих традиционных привилегий не только в городах, но и в кишлаках.

13 декабря около двух тысяч бедняков, подстрекаемых муллами и вооруженных в основном топорами и палками, неожиданно для Амануллы-хана напали на Кабул, захватив без особого труда сначала главный форпост столицы – крепость Калаи-Мурад-бек, а затем – летнюю резиденцию эмира – дворец Баг-и-Бала.

В столь критической ситуации Аманулла-хан решил опереться на остатки столичного гарнизона, но главным образом – на простых горожан, которым было роздано около пятидесяти тысяч винтовок. Однако получив в руки оружие, горожане перешли на сторону мятежников. За ними последовали и остатки столичного гарнизона.

14 января 1929 г. эмир Аманулла-хан объявил о своем отречении от престола и отбыл в Кандагар под защиту лояльного ему Мухаммада Надиршаха. Там они сообща приняли решение о восстановлении королевского статуса «революционного эмира» и с этой целью в апреле 1929 г. выступили с верными им войсками из Кандагара на Кабул.

Успех сопутствовал им. Мятежники терпели одно поражение за другим. Казалось, что возвращение Амануллы-хана на королевский трон не за горами. Этого жаждали и в Москве.