Читать книгу Казаки. Осознание себя. Казаки, Церковь и политика - А. Дзиковицкий - Страница 8

Беседа владыки Гермогена с Анте Павеличем

(Загреб, 1940-ые годы).

Дедовскую память сохраним —

Пусть чубы из-под фуражек вьются.

Детям постоянно говорим:

«Казаки от казаков ведутся».

Сергей Горбунов.

«Казаки от казаков ведутся», 1999 год.

Начну 3-ю часть статьи с небольшого исторического экскурса. Который поможет лучше понять причины последовавшего в 1942 году разрыва архиепископа Гермогена с Русской Православной Церковью Заграницей (Карловацкой Церковью). При другом раскладе Гермоген мог бы войти в историю как один из иерархов РПЦЗ, незаметно окончивших свои дни в изгнании. Но судьба готовила ему иное…

Вспомним, что Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев возникло в результате 1-й Мировой войны. А первый выстрел 1-й Мировой войны был сделан в боснийской столице Сараево. Которая вошла в состав Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев в результате 1-й Мировой войны. В 1929 году король Александр Карагеоргиевич переименовал КСХС в Югославию, утверждая мнимое единство страны, которая по духу вовсе не была единой…

В сентябре 1939 года Гитлер и Сталин развязали 2-ю Мировую войну! Поначалу – в качестве союзников… Многим казалось, что бедствия начавшейся в Силезии войны обойдут Югославию стороной. Принц-регент Павел Карагеоргиевич сделал всё, от него зависящее, чтоб обеспечить твёрдый нейтралитет своей державы. Однако ж, нашлись в Белграде генералы (с интеллектом гимназиста Гаврилы Принципа), решившие «не упустить свой шанс». Вот как это было.

14 января 1941 года СССР грубо вмешался во внутренние дела Болгарского царства, направив в Софию ноту протеста против присутствия в Болгарии ограниченных германских контингентов. Из чего любой непредубеждённый наблюдатель мог сделать вывод, что пресловутый пакт Молотова-Риббентропа дал трещину. 20 января 1941 года Болгария присоединилась к Тройственному пакту Берлин-Рим-Токио. С болгарской стороны документ подписал премьер-министр Богдан Филов. А 4 февраля НКИД СССР разразился очередной гневной нотой. 14 февраля 1941 года в городке Фушль-ам-Зее (невдалеке от Зальцбурга) состоялась встреча Гитлера и Риббентропа с югославским премьер-министром Цветковичем и министром иностранных дел Цинцар-Марковичем. Была достигнута предварительная договорённость, что Югославия (по примеру Болгарии) присоединится к Тройственному пакту. Правда, Цветкович настаивал на ревизии некоторых пунктов проекта договора. Вообще же, для обеих балканских держав подобный дипломатический шаг являлся страховкой от наглого давления со стороны СССР.

1 марта 1941 года болгарский военный министр Теодосий Даскалов подписал приказ №82, согласно которому Германия могла беспрепятственно провозить вооружение через Болгарию. 2 марта 1941 года министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден вызвал в Афины британского посла в Белграде Кемпбелла и поручил ему передать конфиденциальное письмо Павлу Карагеоргиевичу. Где, в частности, было сказано:

«Греция и Турция собираются воевать на стороне Англии, а Югославия должна присоединиться к ним…». 3 марта в Болгарию были введены дополнительные германские контингенты. В тот же день СССР предложил Югославии заключить договор о дружбе и ненападении. 5 марта в Берхтесгадене прошла встреча Гитлера с принцем-регентом Павлом по вопросу присоединения Югославии к пакту. По возвращении из Германии Павел Карагеоргиевич проинформировал правительство о результатах переговоров, сказав: «Нам тяжело принимать такие решения, учитывая хорошие отношения с Англией и Грецией. Но надо спасти страну от войны любой ценой!».

6 марта княжна Мария Васильчикова (секретарша сотрудника МИД III Рейха Адама фон Тротт цу Зольца) записала в своём дневнике: «Судя по всему, надвигается кризис с Сербией».

17 марта 1941 года принц-регент Павел Карагеоргиевич тайно встретился с Гитлером и Муссолини. 22 марта Черчилль послал Цветковичу телеграмму с обещанием всяческой помощи – в обмен на вступление Югославии во 2-ю Мировую войну на стороне Англии. 23 марта 1941 года СССР повторно предложил югославскому правительству заключить договор о дружбе и ненападении – если Югославия откажется от союза с Германией! Итак, Сталин и Черчилль одновременно пытались подмять Югославию под себя. Но вот что поразительно – оба они противодействовали югославско-германскому сближению!!! Очень странная согласованность. Однако, если принять гипотезу Виктора Суворова (Владимира Резуна) о тайном сталинском плане нападения на Германию – то всё сразу станет на свои места.

В ночь на 25 марта 1941 года Цветкович и Цинцар-Маркович, по всем правилам конспирации, выехали в Вену с полустанка в Белградском предместье. В бывшей столице Австрии Драгиш Цветкович подписал 25 марта соглашение о присоединении Королевства Югославия к Берлинскому пакту 1940 года. Присутствовали Александар Цинцар-Маркович, Адольф Гитлер, Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано, японский посол Хироси Осима, представители Болгарии, Венгрии, Румынии и Словакии.

Югославское правительство поставило три условия, которые Гитлер принял без возражений:

– гарантия территориальной целостности Югославии,

– неучастие Югославии в военных акциях стран Оси,

– отсутствие на территории Югославии контингентов стран Оси и недопущение военного транзита через территорию Югославии (последний пункт не был опубликован в прессе во избежание недовольства Болгарии и Румынии).

Однако, Венский протокол так и не был ратифицирован. Его поддержала Хорватская крестьянская партия Владимира Мачека – а вот большинство сербских партий – нет. Хотя, казалось бы, Венский протокол как нельзя лучше соответствовал сербским национальным интересам. И уже 26 марта с раннего утра в ряде югославских городов прошли многотысячные митинги протеста против подписания договора с Германией. В 400-тысячном Белграде на демонстрацию протеста вышло не менее 80 тысяч человек. Один из лозунгов поражал своей безответственностью: «Лучше война, чем пакт!». По ходу было разгромлено немецкое информационное бюро. В ночь на 27 марта 1941 года группа офицеров-заговорщиков во главе с генералом Душаном Симовичем совершила государственный переворот, посадив на трон 17-летнего Петра II Карагеоргиевича, досрочно объявив его совершеннолетним и действуя от его имени.

Тронную речь Петра II за него зачитал по Белградскому радио один из генералов-заговорщиков. И в Белграде снова прошла мощная демонстрация – теперь в поддержку путчистов. Организатором этой демонстрации (а вероятно, и предыдущей) был югославский коммунист Иван Лола Рибар.

«Белград бурно отпраздновал день переворота как большой национальный праздник.… После обеда на улицах появились грузовики с какими-то суетливо-деловыми молодыми людьми… Грузовики сверху донизу увешаны плакатами и транспарантами с режущими глаз лозунгами… «Да здравствует Советский Союз!», «Требуем военного союза с Советским Союзом!», «Да здравствует Сталин – защитник Югославии!"… Лозунги не выдерживали ни малейшей критики и были в остром противоречии с элементарной логикой. Советский Союз был в это время лояльнейшим союзником Германии… Впрочем, 27 марта некогда было во всём этом разбираться. Лозунги лозунгами, а защитник, кто бы он ни был, – всегда не плохо, поэтому толпа радостно соглашается и вслед за агитаторами от всего сердца кричит «Да здравствует!»», – вспоминал ветеран НТС А. С. Казанцев в своих мемуарах «Третья сила».

Так вот. Сербский патриарх Гаврило Дожич благословил этот сталинистский шабаш! Он не мог не понимать, что путч Симовича, поддержанный коммунистами, развяжет руки антихристианским силам (как это и произошло). Не мог Дожич не отдавать себе отчёта и в том, что для тысяч белоэмигрантов этот путч станет смертельной угрозой! (и эта угроза тоже материализовалась). Вопреки широко распространённому мнению, далеко не все граждане Югославии сочувствовали российским эмигрантам. «На всём свете нет ни одного радио, которое бы столь возмутительно дискредитировало русскую эмиграцию, кроме… Белграда и Москвы!», – гневно писал ещё в 1937 году доблестный генерал Михаил Фёдорович Скородумов.

Кабинет Симовича, стремясь выиграть время при неизбежном «переобувании», подтвердил свою приверженность прежним обязательствам перед III Рейхом. Новый министр иностранных дел Момчило Нинчич (кстати, большой поклонник Г. В. Чичерина) 27 марта 1941 года посетил посла Германии в Югославии фон Хеерена и официально уведомил его о признании новым правительством Венского протокола. Тем не менее, кабинет Симовича так и не ратифицировал Венский протокол. Лукавство путчистов было очевидно для всех. Ведь, по свидетельству ветерана Русского Охранного корпуса Евгения Месснера, «бесчинствовавшая чернь оплевала на улице подле Соборного храма германского посла». По Сербии прокатилась волна немецких погромов, на улицах избивали любых немцев – и граждан Рейха, и местных фольксдойчей, а возможно, что и российских немцев. И вот на этом фоне митрополит Анастасий и глава Делегации по защите интересов русских беженцев В. Н. Штрандтман поспешили послать королю-подростку Петру II поздравительную телеграмму:

«Вознеся молитвы в Русской Церкви о здравии и благоденствии Вашего Величества по случаю принятия полноты Королевской Власти, русская эмиграция приносит свои поздравления и горячие пожелания счастливого и долгого Царствования под Сенью Всевышнего Господа на благо народа, на его процветание и славу, достойную его героического прошлого. Одушевлённые чувствами глубокой благодарности за оказанное нам братское гостеприимство в годины нашего величайшего национального горя, мы просим Ваше Величество принять выражение безграничной преданности Русской эмиграции и её стойкой верности и в будущем заветам наших предков».

Да! Анастасий не только не нашёл возможным осудить патриарха Гаврило Дожича, благословившего негодяев (не осудил Дожича и ни один из преемников Анастасия), но и сам расписался в «безграничной преданности» путчистам. И даже бывший посол Николая II в Белграде Василий Штрандтман присоединился к лакейской телеграмме!

30 марта 1941 года Штрандтман послал поздравительную телеграмму генералу Симовичу. 30 же марта правительство Симовича обратилось к Советскому Союзу с предложением заключить военно-политический союз «на ЛЮБЫХ условиях, которые предложит Советское правительство, вплоть до некоторых СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ, осуществлённых в СССР, которые могут и должны быть произведены во всех странах».

Что тут сказать! С 1945 года в русскоязычной литературе укоренилось словосочетание «безоговорочная капитуляция», неточное само по себе. Ибо буквально «капитуляция» – это оглавление, то есть перечень каких-то условий. В мировой политической литературе советскому термину «безоговорочная капитуляция» соответствует словосочетание «безоговорочная сдача». Предложение клики Симовича как раз и было такой «безоговорочной сдачей». Дело пахло коллективизацией и Голодомором!

1 апреля 1941 года почти всё немецкое и итальянское население Югославии было эвакуировано из страны. 3 апреля клика Симовича выразила готовность принять на свою территорию ЛЮБЫЕ вооружённые силы СССР, в первую очередь авиацию». И кто-то считает, что это всё менее унизительно, чем Венский протокол! По свидетельству ветерана Русского Охранного корпуса Дмитрия Персиянова, в первые дни апреля югославскими властями составлялись списки белоэмигрантов, подлежавших превентивному аресту и заключению в концентрационные лагеря – только по Белграду в них были внесены 800 человек!

5 апреля в московском Кремле был подписан Договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией. А утром 6 апреля 1941 года, когда в Кремле только-только закончился советско-югославский банкет, – вооружённые силы III Рейха и Италии (а в дальнейшем – Венгрии и Болгарии) начали военные действия против Югославии, завершившиеся через 11 дней полным разгромом этой (будем говорить откровенно) лоскутной страны.

10 апреля 1941 года в Загребе, при участии Усташской хорватской революционной организации (УХРО), была провозглашена Независимая Держава Хорватская (НДХ). А 15 апреля в Загреб прибыл из Италии основатель УХРО Анте Павелич, восторженно встреченный загребчанами. Можно сказать, что с этого момента прекратила своё существование прежняя Югославия.

«Доктор Анте Павелич – Поглавник свободной и независимой Державы Хорватской. На Великий Четверг 10 апреля 1941 года провозглашена Свободная и Независимая Держава Хорватская! Руководство державой осуществляет Поглавник д-р Анте Павелич, коий 11 лет провёл в изгнании в Италии. Д-р Анте Павелич – крестьянский сын нашей сиромашной, каменистой Герцеговины. Ныне осуществилось желание хорватов иметь свою державу, какую имели они до 1102 года!», – писала в те дни усташская пресса.

В скором времени НДХ присоединилась к Берлинскому пакту 1940 года. Монастырь Гргетег, где проживал архиепископ Гермоген, оказался на территории НДХ. Вошли в пределы НДХ и Сремские Карловцы.

13 апреля 1941 года части Вермахта вступили в Белград. Был арестован Штрандтман (через два дня освобождён). А входивший в юрисдикцию РПЦЗ митрополит Берлинский и Германский Серафим (Ляде) отслужил в Берлине молебен «о покорении под нози христолюбивейшему вождю германского народа его врагов и супостатов!» (об этом писал в своих мемуарах Фёдор Степун). Таким образом, гражданская позиция Серафима (Ляде) была совершенно иной, чем у Анастасия (Грибановского).

14 апреля 1941 года Пётр II вылетел с Никшичского аэродрома в Афины (прихватив с собой 10 ящиков золотого запаса). 15 апреля в Афины вылетел и Симович вместе с женой и братом. Затем – через Иерусалим и Египет – Пётр II и Симович прибыли в Лондон…

По воспоминаниям Владислава Альбиновича Маевского, в апреле 1941 года Гермоген был арестован усташами, но через несколько дней освобождён. Учитывая неоднозначную личность Маевского, его плотные связи с беспринципным Гаврило Дожичем, мы не можем считать сообщённые им сведения абсолютно достоверными. Сам же сербский патриарх Гаврило Дожич был 23 апреля 1941 года арестован немцами в черногорском монастыре Острог. И вскоре переведён под домашний арест в монастырь Жича.

22 мая 1941 года приказом командующего германскими вооружёнными силами в Сербии генерала Ферстера было создано «Бюро по защите интересов и для помощи русским эмигрантам в Сербии». Его возглавил генерал-майор Михаил Фёдорович Скородумов. Человек прямой и честный, он зачастую рубил с плеча. Скородумов лишил денежного пособия (ранее регулярно выплачиваемого Делегацией по защите интересов русских беженцев, возглавляемой Штрандтманом) и митрополита Анастасия, и проживавших в бывшей Югославии членов Архиерейского Синода – архиепископов Феофана и Гермогена. Как видно, Скородумов не разобрался, что Гермоген совершенно не был причастен к составлению сервильной телеграммы Петру II.

Летом 1941 года белоэмигранты снова, как и в начале апреля, оказались под Дамокловым мечом. Первыми против германских контингентов выступили четники – приверженцы короля Петра II. Однако, многие из них побаивались немцев и создавали, скорее, видимость «сербской народной войны». Чаще они нападали на хорватские сёла, включая сёла хорватов-мусульман, если поблизости не было усташских или домобранских отрядов. Российских эмигрантов четники поначалу не трогали… только я прошу правильно понять смысл этой фразы: эмигрантов они не трогали лишь поначалу!

Но 27 июня 1941 года, то есть через 5 дней с начала военного конфликта между Гитлером и Сталиным, в Белграде был создан Главный штаб коммунистических партизанских отрядов во главе с Иосипом Брозом, взявшим себе загадочный псевдоним «Тито». Вышеупомянутый Иван Лола Рибар тоже вошёл в Главный штаб. 4 июля Политбюро ЦК КПЮ приняло решение о переходе ко всеобщему восстанию против немецких, итальянских, венгерских и болгарских оккупантов. Однако, ненависть красных партизан выплеснулась и на русских эмигрантов, которых стали вырезать целыми семьями! Генерал Скородумов в своих послевоенных мемуарах привёл цифру в 300 россиян, убитых титовцами летом 1941 года: мужчин, женщин, детей.

«В Русском доме Белграда, где находилось Бюро помощи эмигрантам, все подвалы были забиты голодными русскими беженцами! С большим трудом была создана бесплатная столовая, но это не решало проблему. Считая это своим долгом, я обратился к сербским властям с просьбой о защите русской эмиграции. Сербские власти ответили, что они бессильны что-либо сделать – „обращайтесь к немцам“. После этого я обратился к немецким военным властям. Немецкое командование ответило: „Защищайте себя сами!“ […] А тем временем ситуация в Сербии стала уже почти катастрофической: восставшие коммунисты уже подходили к Белграду, а проживавшие в городе Шабаце казаки после убийства коммунистами пяти казаков с семьями сами взялись за оружие и, сформировав две сотни под командой сотника Иконникова, отбивались вместе с немецкими частями от наступавших и окружавших их коммунистов», – вспоминал Скородумов. Добавлю к этому, что титовцами были зверски убиты есаул Максим Каледин и священник Сергий Булавин – носители прославленных атаманских фамилий Тихого Дона!

Никто из ведущих мировых политиков не желает вспоминать об этих преступлениях. Но мы должны помнить. Сейчас должны помнить. А тогда должны были действовать! И 12 сентября 1941 года генерал М. Ф. Скородумов отдал приказ о формировании Отдельного Русского корпуса, вскоре переименованного им в Русский Охранный корпус. На протяжении 2-й Мировой войны корпус несколько раз менял своё официальное название. Но в Историю он вошёл именно как Русский Охранный корпус. Охранявший эмигрантов от красной нечисти! В корпус вступили 95% проживавших на Балканах первопоходников.

29 октября 1941 года из хорватского города Осиека в Белград приехали казаки из дивизиона Собственного Его Императорского Величества Конвоя под командованием полковника Анатолия Ивановича Рогожина, терского казака. Этому человеку предстояло возглавить Русский Охранный корпус в самый критический момент его боевого пути… Конвойцы прибыли в корпус в своей старой форме и со своими штандартами. Ветераны были зачислены в 1-й полк как Гвардейская сотня под командованием полковника Николая Галушкина (кубанского казака), а хор трубачей дивизиона стал оркестром полка.

Вступил в Русский Охранный корпус и Сергей Григорьевич Максимов – один из сыновей архиепископа Гермогена, служивший регентом в русской церкви города Земуна. Он стал псаломщиком 1-го полка. То есть, даже несмотря на досадное недоразумение со Скородумовым, владыка благословил сына поддержать благое дело!

А что ещё важно здесь подчеркнуть: в первые месяцы своей партизанской борьбы югославские коммунисты активно сотрудничали с четниками. Тито дважды встречался с командиром четников Дражей Михайловичем, они обсуждали общую стратегию. В июне – сентябре 1941 года партизаны и четники провели ряд совместных операций. Уже 27 июня 1941 года (то есть в день создания Главного штаба коммунистических партизан!) титовцы совместно с четниками устроили резню хорватского населения в боснийском городе Дрвар (который вошёл в состав НДХ). А вскоре четники совместно с титовцами начали убивать белоэмигрантов!

Неожиданно для немцев позиция «немецкого пленника» оказалась для Гаврило Дожича морально удобной. Официально он теперь уже не руководил Сербской Церковью, а неофициально, через приближённых к нему духовных лиц, поддерживал четников. По его настоянию, Синод Сербской Церкви не осудил ни насилий четников против мирного населения, ни альянс четников с коммунистами, ни самый террор коммунистических партизан! И более того. В мае 1942 года служивший в Русском Охранном корпусе хорунжий Семён Бибик взял в плен сербского попа Мину – титовского агитатора с револьвером под рясой. Так сбылись пророческие слова из Пасхального 23-летней давности послания епископа Донской армии и флота Гермогена: «Берегитесь, чада мои духовные, тех, которые в священных ризах обращаются к вам вместо креста с кровавым ножом и оружием в руках, ибо они не воинствуют за Христа, но за нечестивого, стремящиеся прельстить вас и отравить души ваши!».

В июле 1941 года правительство НДХ постановило: изменить в официальных документах термин «Сербское православие» на «Греко-восточную веру». Тем самым усташская власть декларировала освобождение православной религии от этнического сербского контроля. Ни о каком угнетении православных не было и речи. Речь шла о нейтрализации нечестивого влияния Гаврило Дожича и его клевретов!

Отметим в этой связи, что митрополит Анастасий (Грибановский) счёл за лучшее поддержать Русский Охранный корпус. Вот если только это можно было назвать «поддержкой»… Итак, 26 сентября Анастасий назначил протоиерея Иоанна Гандурина корпусным священником, а иеромонаха Антония (Медведева) из монастыря преподобного Иова Почаевского в Словакии – капелланом 1-го полка. А 23 июня 1942 года вскрылся удивительный факт, о котором генерал Даниил Драценко доложил генералу Борису Штейфону (преемнику генерала Михаила Скородумова):

«Во время пребывания в Аранжеловаце священник 1-го отряда на службах молился за патриарха Сербского Гаврилу, короля и королеву. Является странным, что наши отрядные священники молятся за тех, кто поддерживает безбожников большевиков – разрушителей России, за тех, кто по радио поддерживает восстания в Сербии, то есть против немцев и нас!».

Осенью 1941 года партизаны- титовцы начали терроризировать полуостров Срем, расположенный на территории НДХ, на границе с Сербией. Архиепископ Гермоген был вынужден переехать из сремского монастыря Гргетег в лучше (на тот момент) защищённый монастырь Хопово (также на территории Срема). Впоследствии (12 апреля 1943 года, уже много спустя после отъезда Гермогена в Загреб) монастырь Хопово был взорван титовцами…

26 февраля 1942 года, выступая на заседании Хорватского Сабора, Поглавник Анте Павелич проинформировал депутатов о своём предложении учредить Хорватскую Православную Церковь. До сих пор среди историков нет единого мнения о том, кто же сделал первый шаг к созданию ХПЦ. Ряд историков утверждает, что инициатором была германская администрация на Балканах, заинтересованная в наступлении этнического мира между хорватами и сербами в Хорватии – когда можно будет передислоцировать немецкие контингенты из этой страны на Восточный фронт (Ф. Йелич-Бутич, Велько Джурич). Но среди историков и политиков также широко распространено иное мнение: будто б инициаторами были католические фанатики, имевшие дальний прицел плавно перевести проживавших в НДХ сербов в католицизм (Виктор Новак, Атанасий Евтич, И. В. Горячев). Эти две точки зрения являются взаимно исключающими – но обе они РАВНО продвигаются анти-усташской историографией! Причём, профессор Петербургской духовной академии М. В. Шкаровский одновременно поддерживает и ту, и другую версию. Вообще же, нападки на ХПЦ являются частью более широкой кампании по диффамации Усташской хорватской революционной организации (УХРО). Причём, враги и обвинители усташей (титовцы, сталинисты, четники, итальянские фашисты, британцы, Центр Симона Визенталя) сплошь и рядом противоречат друг другу почти по всем пунктам!

Научному сообществу хорошо известно, что инициаторами возрождения Болгарской Автокефальной Православной Церкви в XIX веке были православные болгары. И в наше время православные казаки ведут борьбу за создание Казачьей Автокефальной Православной Церкви. Отчего бы в таком случае не допустить, что у истоков Хорватской Православной Церкви стояли православные хорваты? Существование которых, кстати, упорно отрицают ведущие сербские политики.

В 1861 году хорватской национальный герой Евгений Кватерник (1825—1871), в письме бану (вице-королю) Хорватии Шокчевичу подчёркивал, что «в Хорватии должен быть православный Патриарх». Будучи католиком, Кватерник поддерживал чаяния православных хорватов. Евгений Кватерник был одним из основателей Хорватской Партии Права, на базе которой Павелич в 1929 году создал УХРО. 18 октября 1895 году православный хорват Марко Милеуснич, тоже член Хорватской Партии Права, напечатал в газете «Obzor» своё «Послание к тем православным хорватам, которые именуют себя сербами». «На нашу святую Православную Церковь повесили политическое знамя чуждой державы!», – негодовал Милеуснич. В 1902 году в «Обзоре» была опубликована статья, посвящённая необходимости создания Хорватской Православной Церкви. Её автор писал: «У сербов есть СПЦ, у русских есть РПЦ, значит, у хорватов должна быть ХПЦ, тогда православные хорваты будут избавлены от необходимости посещать сербскую церковь!». В 1911 году православный хорват Никола Беловучич издал в Дубровнике книгу «Триализм и Хорватская держава», где также выступил с проектом особой Церкви для хорватов православной веры.

А теперь я приведу текст парламентской речи Анте Павелича от 26 февраля 1942 года: «Нет в Хорватии никого, кто бы был против православной веры. Неправда, что Хорватское государство стремится обратить православных в католичество. Нет такой политики. Подобные действия останутся на чьей-то конкретной совести. Я лично составил циркуляр… к ответственным лицам… регистрировать переходы… и давать разрешение, только когда обращаемый совершает это по убеждению. Я сделал ударение на том, что должно быть сделано всё возможное для предотвращения любых видов насилия к кому-либо.

Несмотря на это, насилие случалось в самых разных формах – но оно исходило не от государства, а от отдельных личностей, творивших беззакония, или от официальных лиц, выходивших за рамки своих полномочий! Господа. Никто не трогает православие, но в государстве Хорватия места Сербской Православной Церкви нет. Я повторяю: это может быть не Сербская, может быть не Греческая Церковь. Почему? Потому что везде в мире православные Церкви – Церкви национальные. Сербская Православная Церковь – часть Сербского государства. Иерархия Сербской Православной Церкви управляется Сербским государством. Представители этого государства назначают Патриарха или, по крайней мере, участвуют в его избрании, и вся иерархия зависит от него: от епископа до священника. Все они зависят от сербских правящих кругов. Это так в Сербии, так было в несчастной Югославии – но так не может быть и не будет в Хорватском государстве. Всемирные Церкви, которые не зависят от государства, могут существовать в Хорватии, и такие тут есть. Но если Церковь не всемирная, тогда она может быть только Хорватской национальной Церковью, она может быть только Церковью, которая имеет полную свободу в духовной сфере и свободу совести, но во всех деловых вопросах должна находиться под контролем Хорватского государства. Поэтому здравомыслящие люди, обеспокоенные вещами духовными, должны собраться, чтобы проанализировать этот вопрос и найти удовлетворительно решение для православной веры, для благополучия людей и для блага Хорватского государства».

Эта речь произнесена была через 10 месяцев после провозглашения Независимой Державы Хорватской. Можно задать вопрос: если в усташских рядах были православные хорваты (включая таких высокопоставленных лиц, как генерал авиации Эмиль Узелац), то чего ж они так долго тянули? А ничего удивительного. Промедление было связано с новой реальностью, которую требовалось переварить. В Австро-Венгрии православные хорваты хотели канонически отмежеваться не только от Сербской Православной Церкви, но и от своих сербских соседей. А в Независимой Державе Хорватской возникла острая необходимость объединить в рядах Хорватской Православной Церкви хорватов и сербов. С тем, чтоб вывести последних из-под деструктивного влияния Гаврило Дожича, четников и титовцев. И остановить гибельное для НДХ кровопролитие!

Итак, именно католик Анте Павелич стал основателем Хорватской Православной Церкви, именно он предложил единственно возможную в том контексте компромиссную схему. Которую приняли православные хорваты. Которую сочли для себя приемлемой благомыслящие сербы. Которая не встретила серьёзных возражений ни со стороны хорватов-католиков, ни со стороны хорватов-мусульман. 3 апреля 1942 года Павелич издал распоряжение, имевшее силу закона, об основании Хорватской Православной Церкви, со статусом патриархии, с центром в Загребе. 5 апреля 1942 года в Преображенской церкви Загреба была проведена первая после долгого перерыва литургия, служил священник Васо Шурлан. Он же написал воззвание к православным гражданам НДХ с призывом переходить в ХПЦ. Оно было передано по Загребскому радио, а затем опубликовано в прессе. Начиналось воззвание словами: «Просим всех православных священников в помощь НДХ!».

5 июня 1942 года вступил в силу Церковный устав ХПЦ. Однако ж, для компромиссной церковной организации требовался компромиссный первоиерарх. Не хорват. Впрочем, на тот момент, кажется, и не было в наличии православных епископов хорватского корня. Не хорват, но и не серб. Такой архиерей вскоре был найден. Трудно сказать, кто именно первым упомянул архиепископа Гермогена. Но как только прозвучало это имя – Анте Павелич сделал решительный выбор в его пользу. И вот что показал Гермоген 26 мая 1945 года на допросе в титовских застенках, незадолго до мученической смерти своей:

«В начале весны 1942 года ко мне в монастырь Хопово приехал [сербский церковный юрист] Милош Оберкнежевич с предложением от Павелича, чтобы я и епископ Феофан (Гаврилов) учредили и организовали новую Православную Хорватскую Церковь. Он тогда сказал, что в Хорватии имеется два миллиона православных, но нет священников, поэтому было бы нужным самим заняться организацией Церкви и поставлением священников, так как без священников нет ни крещения детей, ни венчания, ни похорон. Мы двое согласились принять сделанное предложение. После нашего согласия Милош Оберкнежевич отбыл в Загреб докладывать Павеличу. В мае того же года он вновь вернулся в Хопово и предложил мне стать во главе всей Хорватской Православной Церкви с титулом митрополита. Епископу Феофану было предложено принять пост Сараевского епископа, но он отказался от этого предложения из-за того, что рефлектировал, что я буду глава Православной Церкви в Хорватии. Вскоре после моего отъезда он уехал в Белград, где умер 2 июня 1945 года […]

После моего прибытия в Загреб я был принят на аудиенции Павеличем. Он мне сказал, что я назначен главой Хорватской Православной Церкви и чтобы я как можно скорее занялся её организацией. Тогда он мне сказал, что нужно взять в нашу Церковь новый календарь, так как это будет лучше для школы и праздников. 7 июня было моё торжественное поставление митрополитом, которое происходило в Преображенской церкви. Там присутствовали священники, участвовавшие в богослужении: Евгений Ержемский, иеромонах Платон, Серафим Купчевский, иеромонах Вениамин Романов, Йоцо Цвеянович, Васо Шурлан, из Земуна был приглашён протодьякон Алексей Борисов. На чине поставления присутствовали Павелич и министры. Перед богослужением мне был прочитан декрет, который прочитал министр богословия Думанджич, которым я ставился митрополитом Хорватской Православной Церкви».

В этой цитате заслуживают особого внимания два момента:

1). Епископ Феофан (Гаврилов) умер 18 июня 1943 года. Здесь же указана ошибочная дата 2 июня 1945 года – то есть после происходившего 26 мая 1945 года допроса.

2). В литературе иногда встречается утверждение, что Гермоген был возведён в сан митрополита патриархом Румынским Никодимом (например, так утверждают М. В. Шкаровский, Андрей Кураев, Илья Горячев и другие). Однако ж, осветив на допросе обстоятельства своего поставления, Гермоген Никодима не упомянул.

Приняв должность первоиерарха Хорватской Православной Церкви, Гермоген взвалил на свои плечи огромный груз и вызвал на себя шквал звериной ненависти со стороны самых разнообразных политических сил! 6 июня 1942 года митрополит Анастасий обнародовал гневную резолюцию. За возглавление Автокефальной Православной Церкви Анастасий немедленно исключил казачьего архипастыря из Архиерейского Синода РПЦЗ. За «удар по братской Сербской Церкви» (то есть, по лукавому Гаврило Дожичу) он назначил над Гермогеном церковный суд (который, впрочем, так и не состоялся). При этом, предрешая судебную санкцию, Анастасий назвал действия Гермогена «каноническим преступлением». Всю информацию о действиях Гермогена Анастасий получил из хорватской прессы. То есть, он даже не предпринял попыток лично связаться с заслуженным архиепископом!

Нетрудно догадаться, что Анастасий торопился. Он запретил Гермогена в священнослужении за день до его поставления в митрополиты Хорватии! Однако ж, в любом случае, резолюция Анастасия не имеет канонической силы. Ведь на момент её подписания Гермоген уже принял предложение Павелича возглавить Хорватскую Православную Церковь – и тем самым автоматически вышел из юрисдикции РПЦЗ, не теряя архиерейского статуса.

8 июня 1942 года митрополит Гермоген присягнул на верность Независимой Державе Хорватской и её Поглавнику д-ру Анте Павеличу. Вскоре Гермогеном были поставлены наместниками: Серафим Купчевский в Загребе, Николай Ружнецов в Сараево, Анатолий Парадиев в Зенице и Василий Юрченко в городе Шид.

Первоначально Гермоген проживал с ближайшими помощниками в отеле «Эспланда», а летом 1942 года ему выделили под резиденцию здание на ул. Прилаз, 71.

«Мы, нижеподписавшиеся, проживавшие во время последней войны в Белграде, присутствовали в Белградской Свято-Троицкой церкви, когда владыка митрополит Анастасий в воскресный день с амвона сообщил о состоявшемся решении Архиерейского Синода об исключении архиепископа Гермогена из состава Русского Архиерейского Синода Заграницей и о предании его церковному суду при первой к тому возможности (наличие полагающегося числа епископов)», – вспоминала в 1948 году группа русских белградцев во главе с Илларионом Ланским.

С. В. Троицкий, М. В. Шкаровский и В. И. Косик утверждают, что «ХПЦ была создана вопреки всем существующим церковным канонам». Но это неверно! Ибо митрополит Гермоген действовал практически по той же самой схеме, что и первый возглавитель Белокриницкой Старообрядческой Церкви греческий митрополит Амвросий (1846 год).

В июне 1942 года Гермоген совершил пастырскую поездку в Срем и торжественно открыл несколько ранее закрытых православных храмов. 7 июля 1942 года Гермоген посетил Хорватский Сабор, где имел продолжительную беседу с его председателем Марко Дошеном, героем Велебитского восстания 1932 года и дальним родственником Павелича. Дошен присутствовал на поставлении Гермогена 7 июня. Беседовал Дошен с Гермогеном по-русски. Ведь в 1890—1893 годах он работал в «Русско-славянском книжном магазине» Крунослава Геруца (С.-Петербург, Невский проспект, 74). Вообще же Гермоген к тому времени неплохо изучил хорватский язык, но говорил на нём с сильным акцентом.

Летом 1942 года митрополит Гермоген встретился с Загребским католическим архиепископом Алойзом Степинацем и с лидерами мусульманской общины НДХ. Все они приняли национальный лозунг, озвученный министром Йозо Думанджичем: «Дорог брат, а не его вера!».

«Моё отношение к властям НДХ, – подчеркнул Владыка на допросе 26 мая 1945 года, – за всё время было лояльным, и я все их распоряжения выполнял и приказывал подчинённым проводить их в жизнь». Донской генерал И. А. Поляков (в годы 2-й Мировой войны проживавший в Загребе) упомянул в своём письме епископу Никону (Рклицкому), что «Двери Поглавника (д-ра Павелича) были всегда для архиепископа Гермогена открыты. Посещая архиепископа Гермогена по несколько раз в неделю, и часто обсуждая с ним положение и разные вопросы, выдвинутые жизнью того времени, я встречал у него много посетителей, осаждавших его разнообразными просьбами. В числе последних нередко были даже русские военные, служившие в войсках д-ра Павелича. Владыко всем старался пойти навстречу, всем старался помочь».

Хоть и не все свидетельства И. А. Полякова заслуживают абсолютного доверия – данное представляется достоверным. Ведь в марте-апреле 1918 года Иван Поляков был начальником штаба белоповстанческого отряда войскового старшины Михаила Фетисова. И ещё с тех времён (если не раньше) Поляков лично знал Гермогена, которым искренне восхищался.

Символично, что первыми, или одними из первых нехорватских организаций, признавших ХПЦ, стали казачьи станицы городов Загреба (где атаманом был Иван Поляков) и Сараево. Сараевская станица признала ХПЦ 27 июля 1942 года.

Некоторые авторы утверждают, что через посредство МИД НДХ Гермоген получил каноническое признание от Вселенского Патриарха из Стамбула. Однако ж, судя по всему, его не было. 27 июля 1942 года Гермоген предложил служившему в Стамбуле настоятелем прихода при русском подворье Афонского скита Ильи Порока архимандриту Серафиму (Палайде) должность епископа ХПЦ. Серафим ответил отказом.

В начале августа 1942 года Анастасий с чего-то вдруг решил вызвать митрополита Гермогена в Белград. Гермоген отказался, прокомментировав:

«Эти переговоры не приведут к позитивным результатам, так как Анастасий односторонне проинформирован со стороны православного сербского митрополита!».

4 августа 1942 года Синод СПЦ, ранее уже объявивший ХПЦ неканоничной, обрушил громы и молнии на митрополита Гермогена. Все сербские священники, перешедшие в ХПЦ, вдогонку лишались сана и «подлежали церковному суду». Но здесь, как говорится, руки у Дожича были коротки! Синод постановил «рассматривать запрещающее архиепископа Гермогена определение Синода Русской Православной Церкви как своё собственное, просить митрополита Анастасия продолжить судебный процесс над архиепископом, вынести решение и передать соответствующие документы Сербскому Синоду». Но не было никакого церковного суда над Гермогеном. Было безбожное титовское судилище!

В связи с празднованием в Хорватии 15—16 августа 1942 года Дня жатвы в православных храмах страны в день Успения Божией Матери (15 августа по новому стилю) были совершены богослужения с благодарственными молебствиями. Митрополит Гермоген выступил по случаю праздника с посланием: «В этот день все мы вознесём свои тёплые молитвы Творцу Вседержителю за счастье и лучшее будущее нашего народа, нашего дорогого Отечества Хорватского и за здоровье и долгоденствие нашего державного Главы Государства – Поглавника!».

3 октября 1942 года владыка Гермоген совершил в Загребе молебен в связи с годовщиной восшествия на престол болгарского царя Бориса III.

Проживавший в США сербский епископ Дионисий 18 октября 1942 года написал и отправил государственному секретарю меморандум «Квислингское порождение – Хорватская Православная Церковь», в котором самоуверенно и антинаучно утверждал, что «православных хорватов не существует!».

Между тем, Гермоген добился государственного содержания православного хорватского духовенства и пенсий для вдов и сирот духовного звания. Причём, право на получение пособий получили также жившие в стране жёны православных священнослужителей, находившихся в безвестном отсутствии. С осени 1942 года священники ХПЦ начали преподавать Закон Божий в ряде хорватских школ. В ноябре 1942 года Гермоген написал листовку, в которой призвал рядовых партизан вернуться в свои дома, к мирному труду. «Семьи пропадут без своих лучших работников!», – подчеркнул Владыка.

В середине ноября 1942 года в селе Сербская Ясеница (на территории Боснии) титовцы организовали самочинную и непропорциональную «Скупщину». На которой «военные священники» из партизанских отрядов осудили Хорватскую Православную Церковь как «усташскую творевину». И эти вот «пастыри с кровавым ножом» (в изданиях РПЦ Московской патриархии их вежливо именуют «православными священнослужителями») назвали интронизацию Гермогена «соблазном и унижением для Православия»!

14 ноября 1942 года митрополит Гермоген отправил письмо Румынскому патриарху Никодиму. В нём были такие строки: «Волею Божией моё смирение было призвано возглавить Хорватскую Православную Церковь. Во время великих искушений, ниспосланных на часть святого Православия, мне было суждено оставить тишину монастырского уединения, занять эту должность, которую ныне выполняю, взять кормило Православной Церкви и собирать чад ея в одно стадо, по словам Первоначальника Господа Исуса Христа, восстановить покой и благочестие, любовь и правоверие Православия в Хорватии, где вихрь Мировой войны восколебал и смутил Православие, вызвал расстройство, растление и полное безумие».

Под «великими искушениями» владыка разумел просталинский настрой сербских народных масс. Далее Гермоген выражал надежду «на моральную поддержку, братское отношение, родственную любовь и одобрение».

Ответ Никодима через Хорватское посольство в Бухаресте последовал только 23 апреля 1943 года и оказался малоутешительным. Никодим сообщил о решении Румынской Православной Церкви официально не признавать Хорватскую Церковь, со ссылкой на позицию Константинопольского Патриарха. Однако, содержалось обещание оказать моральную помощь и принять для обучения в высших духовных школах Румынии молодых хорватских клириков. Из Никодимова ответа следует, что Вселенский Патриарх не признал ХПЦ. Из него же следует, что в 1942 году Никодим не мог рукополагать Гермогена.

Гермоген организовал издание православного календаря «Огниште» (Огнище). В первый календарь на 1943 год были включены фотографии и цитаты из выступлений Павелича, 10 апреля 1943 года Гермоген издал пастырское послание по случаю 2-летия со дня провозглашения Независимой Державы Хорватской. Оно было посвящено историческим заслугам Анте Павелича и прославлению жертвенной борьбы народов против Тито и Сталина.

1 июня 1943 года Гермоген в беседе со штурмбанфюрером СС Х. Хелмом рассказал, что получил из Боснии письмо, в котором он назван был «отступником и предателем сербов». А дальше в том письме содержалась угроза, что Гермоген «предстанет перед народным судом», как только партизаны придут в Загреб. Митрополит передал это письмо Павеличу.

О проблемах и трудностях становления Хорватской Православной Церкви повествует донесение немецкого чиновника Шрамма – референту германского посольства в Загребе М. Шумахеру:

«7 июля 1943 года прибыли из Сараево русский капитан Стырмов и русский поручик хорватской пехоты Головков с сербом Сертички. Эти господа были у патриарха Гермогена, говорили ему о разных вещах и жаловались ему, что аппарат Хорватской Православной Церкви не функционирует. Архидьякон Борисов им рассказывал, что весь аппарат церковного управления не функционирует из-за секретаря Цвияновича, везде саботирующего труд церковного отца Лазича. В связи с этим два хорватских офицера и Сертички сразу пошли к директору д-ру Црвенковичу и подали ряд предложений. На совещании присутствовали: д-р Црвенкович, директор Марич из полицейского управления, д-р Артукович и ещё один министр, имя которого мне поручик Головков не сообщил. Они требовали, чтобы хорватским православным священникам позволили выезжать в сёла и вести там церковную пропаганду.

Дальше, что только Церковь, соответственно, патриарх, могут поставлять священников, и что не смеют ставить священников без их одобрения. Они требовали ареста священника Максима Сича из Земуна, так как несколько дней назад тот был у партизан. Дальше, со стороны полиции нужно сместить священников, которые самовластно стали таковыми, как, например, священник в Тузле, или как архиерейский наместник в Мостаре (непонятно, о ком идёт речь. – К.К.), как и в других местах Герцеговины. Д-р Црвенкович сообщил, что сегодня между 17 и 18 часами все вопросы будут решены, и, между прочим, и то, что Гермоген может располагать 200.000 кун в год на нужды Церкви».

В июле 1943 года Гермоген направил своего представителя в Болгарию. Ему удалось установить контакты с Синодом Болгарской Церкви. В результате, 22 августа 1943 года было заключено соглашение о приёме в Богословский институт при болгарском Черепишском монастыре 30 хорватских граждан. В дальнейшем планировалось их обучение в Софийской и Пловдивской духовных семинариях. Но, при этом, Черепишский архимандрит сообщил Гермогену, что Болгарский Синод признал бы его, «но, в связи с военными событиями, желает избежать крупных разногласий с Константинопольским Патриархом». Ещё одно доказательство того, что Вселенский Патриарх пошёл на поводу у Сербского Синода!

30 августа 1943 года, получив сообщение о скоропостижной кончине царя Бориса III, владыка Гермоген совершил панихиду по новопреставленном Государе, на которой, помимо правительства Хорватии, присутствовал болгарский посол в Загребе Йордан Мечкаров.

В сентябре 1943 года из Белграда в Загреб прибыл вместе с семьей Сергей Максимов. Видимо, причиной его выхода из Русского Охранного корпуса стали интриги анастасьевцев… Вскоре Сергей был назначен преподавателем Закона Божьего. А спустя какое-то время он был приглашён в совет по строительству новой Православной Церкви.

10 сентября 1943 года произошло знаковое историческое событие. Анте Павелич вернул оккупированные итальянцами Далматинские и Истрийские земли в состав Хорватии. В усташской историографии они получили название «освобождённых краёв» (oslobodjene krajeve). С освобождением Далмации Хорватская Православная Церковь получила приращение числа верующих! – сказал по этому поводу владыка Гермоген.

17 сентября 1943 года в беседе с референтом германского посольства М. Шумахером Гермоген высказал своё прозорливое мнение об избрании в СССР Сергия (Страгородского) патриархом Московским и всея Руси: «Было бы сумасшествием верить в то, что Сталин вернёт Церкви её права! Выборы патриарха – только политический жест».

28 сентября 1943 года владыка Гермоген дал интервью, в котором также осудил избрание Страгородского. В частности, он сказал: «Противозаконное восстановление патриархата и лицемерное покровительство Сталина Русской Православной Церкви означает новый камень преткновения и новый экзамен для всего подлинного Православия. Выдержка этого экзамена потребует много усилий, чтобы Церковь при выполнении своей христианской православной миссии не понесла вреда от махинаций советских правителей!».

И это предостережение оказалось пророческим. Ибо махинации продолжаются до сего дня! Необходимо отметить, что в данном вопросе позиция Гермогена полностью совпала с позицией Анастасия.

В конце сентября 1943 года немецкий посол в Загребе Зигфрид Каше сообщил митрополиту Гермогену о предстоящем прибытии из Польши в Хорватию 1-й Казачьей дивизии Гельмута фон Панвица. Гермоген выехал приветствовать станичников и благословил их на борьбу с безбожными бандами Тито-Броза! Примечательно, что вскоре Анте Павелич назначил своим представителем при 1-й Казачьей дивизии сотрудника хорватского МВД Николая Богаевского, который в 1942—1943 годах «раскрыл и разгромил подпольные организации большевиков по хорватским городам» (проф. С. Гротов, «Парижский вестник» №107 от 8 июля 1944 г.). Это был донской казак, племянник Донского Атамана Африкана Петровича Богаевского (1873—1934), будущий автор героической поэмы «Кондратий Булавин» (под псевдонимом Николай Воробьёв).

По сведениям М. Шумахера, на ноябрь 1943 года «из 77 священников Хорватской Греко-православной Церкви за год убито 3 бандитами, 1 умер, неизвестно пребывание 8 священников, так как они находятся на бандитской территории, и не исключено, что они присоединились к бандитам. Церковь располагает 65 священниками, а ей необходимо минимум ещё 200».

В юрисдикцию ХПЦ перешёл из состава РПЦЗ русский приход в Загребе (в нём служба велась по юлианскому календарю). В конце 1943 года возник конфликт вокруг приходов РПЦЗ в Сараево, Земуне и Цриквенице, от которых Гермоген потребовал поминания на богослужении своего имени, а также имени Павелича. 14 декабря Синод РПЦЗ запретил поминовение Гермогена, но сквозь зубы должен был признать допустимым поминовение Павелича: «Независимую державу Хорватскую и Поглавника ея».

В календаре «Огниште» на 1944 год выделялась антибольшевистская статья «Православная Церковь в СССР».

18 марта 1944 года в Загребе прошёл парад 1-й Казачьей дивизии Гельмута фон Панвица. Сохранилось несколько сделанных в тот день снимков, часть их воспроизведена в книге Франсуа де Ланнуа «Казаки Панвица» (М., АСТ, 2006). На одном из снимков казак 4-го Кубанского полка отдаёт честь статуе хорватского национального героя бана Йосипа Елачича. Ни на одном из этих снимков нет Гермогена. Как и ни одного духовного лица. Но есть снимок (не знаю, за какое число), где Гермоген беседует с «казаками Панвица» в стенах Хорватского Сабора.

С апреля 1944 года в Загребе был налажен выпуск газеты «Глас православия».

В мае 1944 года Гермоген обратился к Гельмуту фон Панвицу с призывом подчинить военных священников его юрисдикции. Однако же, здесь встал стеной митрополит Анастасий!

В то же время улучшились отношения с Румынской Православной Церковью. 13 августа 1944 года в Загреб прибыли представитель патриарха Румынского Никодима (Мунтяну) митрополит Виссарион (Пуджу) и два румынских священника. 15 августа митрополиты Гермоген и Виссарион совершили хиротонию во епископа Сараевского архимандрита Спиридона (Мифки). Присутствовал также представитель Болгарской Православной Церкви. Для перевозки будущего епископа из Сараево в Загреб немцы предоставили архимандриту Спиридону самолёт «Юнкерс-52».

Отец Спиридон родился 9 апреля 1902 года в Самоборе (близ Загреба) в семье хорватов-католиков, в 1924 году он перешёл в православие из католичества, в 1927-м окончил Духовную семинарию в Сремских Карловцах. И вот именно его хиротония уже означала безоговорочное признание Румынской Церковью Хорватской Православной Церкви!

11 сентября 1944 года заместитель Сербского патриарха митрополит Скопленский Иосиф (Цвийович) направил Румынскому патриарху резкий протест, в котором писал, что отныне и впредь до возвращения интернированного немцами патриарха Гавриила и принятия окончательного решения Священным Синодом, Сербская Церковь не может иметь общения с Румынской Православной Церковью. Он сообщал, что Спиридон Мифка был 16 октября 1936 года церковным судом в Бане-Луке лишён священного сана, и что 28 ноября 1936 года это решение подтвердил Великий церковный суд в Белграде; а кроме того, Мифка женат и имеет троих детей.

В сентябре 1944 года, когда РККА, сопровождаемая титовскими бандами, приближалась к Белграду, митрополит Анастасий принял решение эвакуировать Архиерейский Синод РПЦЗ в Вену. Часть маршрута пролегла через Хорватию, которая героически сдерживала напор большевизма. Но при этом Первоиерарх РПЦЗ продолжал негативно относиться к усташам. А ведь не будь усташей – Белград давно был бы взят в сталинско-титовские клещи! Кстати, в сентябре-октябре 1944 года из Белграда были эвакуированы семьи корпусников – бойцов Русского Охранного корпуса. Главным образом – в Хорватию.

В октябре 1944 года митрополит Виссарион, узнав о демарше митрополита Иосифа и о запрещении Архиерейским Синодом РПЦЗ владыки Гермогена, посетил в Вене митрополита Анастасия и выразил сожаление о том, что «по неосведомлённости» относительно канонического положения Хорватской Православной Церкви, запрещения владыки Гермогена и «канонической неправоспособности» Спиридона Мифки, он принял участие в хиротонии последнего. Анастасий любезно принял эти извинения. И вот здесь надо сказать прямо, что Сербская Церковь пошла на грубейший подлог! Ибо Спиридон Мифка был рукоположен во священника в 1938 году. То есть, он никак не мог быть извержен из сана в 1936-м! А в 1940 году Мифка овдовел и в 1941-м принял монашество – то есть на момент хиротонии он не был женат. Тогда о какой же «канонической неправоспособности» Спиридона Мифки могла идти речь?!

18 октября 1944 года Русский Охранный корпус понёс большие потери, защищая подступы к Белграду у горы Авала. 20 октября 1944 года Белград был взят контингентами сталинской РККА и титовскими неудобопроизносимыми НОА и ПОЮ. И тут же начался красный террор в сербской столице, спецчасти СМЕРШ массово арестовывали белоэмигрантов! Своим постановлением от 14 ноября 1944 года Сербский Синод отменил действие определения Архиерейского Собора Сербской Церкви от 31 августа 1921 года о принятии под защиту Зарубежной Русской Церкви с сохранением её самостоятельной юрисдикции на территории страны. Это была чёрная неблагодарность «братской Церкви», но и она не образумила митрополита Анастасия, не смягчила его отношения к митрополиту Гермогену!

В первые месяцы 1945 года фронт в Центральной Хорватии в общем и целом стабилизировался. Однако, ни хорваты, ни казаки не питали особых надежд на будущее. Когда в феврале 1945-го на Московский патриарший престол вступил Алексий I (Симанский) – митрополит Гермоген заявил официальный протест.

В феврале же 1945 года проездом из Москвы в Белград сербская церковная делегация остановилась переночевать в Бухаресте, но возглавлявший её митрополит Иосиф ответил категорическим отказом на предложение советского дипломата С. А. Дангулова встретиться с патриархом Никодимом. Такая вот бешеная ненависть…

В марте 1945-го коммунистические контингенты начали массированный натиск на Независимую Державу Хорватскую. Титовцы захватили Сараево 6 апреля 1945 года, епископ Спиридон успел выехать в Загреб. 11 апреля в Спасо-Преображенской церкви состоялось последнее торжественное архиерейское богослужение владык Гермогена и Спиридона в присутствии представителей хорватского правительства, руководства усташей и немецкого посольства.

На Пасху 23 апреля 1945 года владыка Гермоген повторил своё Пасхальное послание от 7 (20) апреля 1919 года: «Берегитесь чада мои духовные, тех, которые в священных ризах обращаются к вам вместо креста с кровавым ножом и оружием в руках, ибо они не воинствуют за Христа, но за нечестивого, стремящиеся прельстить вас и отравить души ваши! Берегитесь всех тех, которые говорят о свободе под красной звездой, ибо там нету свободы, там только бедствие и несчастье. В их временном царствии владеет только одна свобода – хула на Бога Вседержителя, Его Воскресшего Сына и Духа Святого.

В христианской любви братском прощении, возлюбленные братья и чада наши духовные, поздравим друг друга с радостным Пасхальным приветствием – Христос Воскресе!».

27 апреля 1945 года к югу от Загреба впервые были объединены в одно целое все части Русского Охранного корпуса. Командование маршевой колонной принял оберст А. И. Рогожин. 29 апреля состоялся парад Русского Охранного корпуса в Загребе, которым командовал генерал-лейтенант Б. А. Штейфон. После парада Штейфон отстоял церковную службу в одном из храмов ХПЦ. 30 апреля 1945 года ему стало плохо. В 17.30 генерал Б. А. Штейфон умер от сердечного приступа (хотя существует версия, что он принял яд). В тот же день, согласно устному распоряжению командующего группы армий «Е» генерал-полковника А. Лера, корпус возглавил оберст А. И. Рогожин.

Ему был дан приказ двигаться в Словению, в сторону Любляны. Номинально корпус к тому моменту подчинялся командованию КОНР, но в оперативном отношении – как и прежде, командованию Вермахта. В мае-июне 1945 года, благодаря мужеству и дипломатическим талантам Рогожина, удалось вывести корпус в Австрию и там спасти его от намеченной выдачи Сталину.

В литературе встречаются упоминания, что Гермоген «провожал казачьи части, спешно уходившие от коммунистов Тито, прощался с атаманами, отдавал благословения навсегда уходящим казакам и казачкам». Вероятно, так было и 30 апреля 1945 года. Не исключено, что Сергей Максимов покинул Загреб вместе с Русским Охранным корпусом (и по этой причине не угодил в Блайбургскую бойню). А Гермоген остался в столице Хорватии.

3 мая линия фронта приблизилась к Загребу и вскоре титовцы, преодолев геройское сопротивление усташей, захватили Загребскую радиостанцию в южном предместье. Но Павелич не терял присутствия духа. Он настоял на том, чтоб Гермоген принял патриарший титул. Интронизация патриарха ХПЦ Гермогена (Максимова) состоялась 6 мая 1945 года в Спасо-Преображенском соборе Загреба.

7 мая 1945 года поглавник Анте Павелич, перед лицом превосходящих титовских сил, объявил Загреб открытым городом. Боевые единицы усташей и домобранов, правительство страны, а также огромные массы гражданского населения двинулись в сторону австрийской границы, предполагая сдаться в плен англичанам. Павелич предложил Хорватскому православному патриарху Гермогену, а также Загребскому католическому архиепископу Алойзу Степинацу присоединиться к правительственной колонне. Но оба они ответили отказом.

Утром 8 мая в Загреб вступила 1-я пролетарская ударная бригада. Партизаны-титовцы тут же приступили к планомерным грабежам и бессистемным (в первые дни) расстрелам. Патриарх Гермоген и протоиерей Алексий Борисов вскоре были схвачены и избиты коммунистами. По воспоминаниям загребских старожилов, 84-летнего святителя водили голым по улицам! А сербский священник Илия Чук сделал восторженную запись: «В день освобождения Загреба (8 мая 1945 г.) перестала существовать Хорватская Православная Церковь!».

Гермогена трижды допрашивали: 23 мая, 26 мая и 20 июня 1945 года. Причём, 3-й допрос был проведён по просьбе Синода СПЦ! 29 июня 1945 года состоялся суд Военного трибунала при коменданте Загреба, под председательством капитана Р. Владе, над 23 священнослужителями различных конфессий (в том числе шестью православными) и 35 мирянами. Из них 49 человек были приговорены к смертной казни. Патриарха Гермогена обвинили в том, что он «принял должность и титул митрополита Загребского, а в перспективе и патриарха так называемой Хорватской Православной Церкви, которая была создана по приказу Павелича, чтобы как можно легче осуществилась оккупация Югославии и чтобы единство сербского народа в Хорватии было расколото, что обусловило братоубийственную войну…»

Патриарха Гермогена расстреляли из пулемёта. Безбожные титовцы убили не только православного патриарха Хорватии. Они убили в его лице и епископа Донской армии и флота! И нам – казакам – не след забывать об этом!

Епископа Спиридона, двух католических священников и трёх мирян титовцы повесили. Останки 49-ти мучеников были сожжены в кремационной печи на Палмотичевой улице.

Прошли десятилетия… И 3 мая 2014 года возрождённая Хорватская Православная Церковь канонизировала патриарха Гермогена (Максимова).