Читать книгу Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV–XVII вв. - А. Е. Тарас - Страница 36

Как уже сказано выше, 27 февраля 1425 года умер великий князь московский Василий I. Сразу после этого началась жестокая борьба между его потенциальными наследниками.

Софья Витовтовна, митрополит Фотий и их окружение посадили на престол сына Василия Дмитриевича, 10-летнего Василия Васильевича (1415–1462).[58] Но согласно феодальным обычаям, великокняжеский престол должен был занять 50-летний Юрий (1374–1434), средний сын Дмитрия Донского, княживший в Звенигороде и Галиче.

Еще в 1419 году Василий I потребовал от своих братьев дать присягу его четырехлетнему сыну. Князья Андрей (1382 г.р.) и Петр (1385 г.р.) признали право племянника на престол. Но их старший брат Юрий от своих прав не отказался.

Соответственно, он не признал решение вдовы Василия I и московского боярства. При этом он ссылался на духовную грамоту отца, составленную весной 1389 года, в которой, завещая великое княжение старшему сыну Василию Дмитриевичу (Василию I), еще не успевшему тогда вступить в брак и потому не имевшему детей, тот писал:

«А по грехом отымет Бог сына моего старейшего Василья, а хто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему стол Васильев, великое княжение».

В ночь, когда умер Василий I, митрополит Фотий послал гонца в Звенигород за Юрием, чтобы тот приехал в Москву и присягнул своему племяннику. Но князь Юрий вместо этого поехал в Галич Костромской, где стал собирать войско.[59] Тогда Фотий сам отправился в Галич уговаривать Юрия Дмитриевича не воевать. Переговоры завершились тем, что решение вопроса о том, кому быть великим князем – дяде или племяннику – условились доверить хану Золотой Орды.

Но через два с половиной года, 14 августа 1427 года, великий князь Литвы Витовт сообщил магистру Ливонского ордена:

«Как мы уже вам писали, наша дочь, великая княгиня московская, сама недавно была у нас и вместе со своим сыном, с землями и людьми отдалась под нашу защиту».

Русские летописи подтверждают факт обращения Софьи Витовтовны и московских бояр за поддержкой к Витовту. Еще за полгода до этого, с 25 декабря 1426 года по 15 февраля 1427 года у литовского князя находился с дипломатической миссией митрополит Фотий. Эти факты означают, что ни княгиня Софья, ни митрополит Фотий, ни московские бояре не собирались передавать власть Юрию Дмитриевичу. Во-первых, как-то не принято по доброй воле отдавать бразды правления конкурентам; во-вторых, князь Юрий был человеком крутого нрава, а московских бояр, мягко говоря, не любил. Поэтому ничего хорошего для себя они от него не ждали.

* * *

Поездку «несмышленыша» Василия Васильевича в Золотую Орду любящая мама и верные бояре все откладывали и откладывали. Только в 1432 году, уже после смерти митрополита Фотия, оба претендента прибыли в ставку великого хана. Как известно, к тому времени Орда, раздираемая внутренними противоречиями, сильно ослабела. Казалось, что времена, когда московские князья ходили за ярлыком к золотоордынскому хану, давно миновали. Князь Василий I Дмитриевич наследовал престол отца, Дмитрия Донского, по завещанию последнего, не спрашивая хана. Но тут московские бояре специально поехали на поклон к ордынскому хану Улу-Мухаммеду. Они подкупили ряд татарских вельмож, а боярин Иван Дмитриевич Всеволож (или Всеволожский) заявил Улу-Мухаммеду:

«Государь, вольный царь. Позволь молвить слово мне, холопу великого князя. Мой государь, великий князь Василий, ищет стола своего великого княжения, а твоего улуса, по твоему царскому жалованию, и по твоим девтерям (записям) и ярлыкам».

Таким образом, он намекнул хану, что Василий II будет его послушным слугой. Да и без того хан понимал, что 17-летний юноша на московском престоле менее опасен, чем его пожилой дядя, храбрый опытный воевода. Естественно, что хан выдал ярлык Василию II.

В результате такого решения в Московской Руси с осени 1432 года началась гражданская война (или феодальная усобица, если кому-то больше нравится так называть эту резню).

Боярин Иван Всеволож рассчитывал, что в награду за старания великий князь женится на его дочери. Но, вернувшись в Москву, Василий II обручился с княжной Марией Ярославовной Серпуховской, внучкой Владимира Храброго.[60] Тогда обиженный боярин уехал в Звенигород, к дяде Василия, князю Юрию Дмитриевичу.

Софья Витовтовна, великая княгиня Московская. С вышивки на облачении митрополита Фотия, XVI век.

В начале апреля 1433 года состоялась свадьба Василия и Марии, на которой присутствовали старшие сыновья Юрия Дмитриевича – Василий по прозвищу «Косой» и Дмитрий по прозвищу «Шемяка» (1420–1453). Во время пира произошел скандал: мать жениха (Софья Витовтовна) оскорбила Юрьевичей. Братья немедленно покинули Москву. Вернувшись к отцу, они стали призывать его отомстить за обиду. Честолюбивый Юрий Дмитриевич, подогреваемый с одной стороны Иваном Всеволожем, а с другой – сыновьями, не заставил себя долго уговаривать и немедленно выступил в поход.

Между тем свадебные торжества совершенно расстроили боеспособность московского войска. Летопись сообщает: «Мнози бо пьяны бяху и с собою мед везяху пить еще». В недолгом сражении у стен Москвы Юрий Дмитриевич разбил войско Василия II, а его самого взял в плен. После этого князь Юрий вошел в столицу и в том же апреле месяце объявил себя великим князем.[61] Пленного же Василия он, по совету своего боярина С.Ф. Морозова, отпустил с миром и дал ему в удел Коломну.

Но когда Василий Васильевич прибыл в Коломну, к нему со всех сторон стали стекаться сторонники его матери, московских бояр и покойного митрополита Фотия. Вскоре князь Юрий Дмитриевич остался в Москве практически без боярства. Тогда его сыновья Василий «Косой» и Дмитрий «Шемяка» убили боярина Морозова, уговорившего отца выпустить Василия Васильевича. После этого, опасаясь отцовского гнева, они бежали из Москвы.

Юрий же позвал Василия обратно на великое княжение, а сам уехал в Галич. Затем Юрий заключил с ним договор, по которому признал юного племянника «старшим братом» и от своего имени и от имени младшего сына, кроткого Дмитрия Юрьевича «Красного», отказался впредь иметь дело со своими строптивыми сыновьями «Косым» и «Шемякой».

Но вскоре (в 1434 году) старшие сыновья разбили вблизи Костромы московское войско, посланное для их усмирения. Тогда князь Юрий простил своих сыновей и с большими силами снова пошел на князя Василия.[62] Последний встретил их неподалеку от Ростова Великого и опять потерпел жестокое поражение. Юрий Дмитриевич снова вошел в Москву и вторично объявил себя великим князем.

Князь Василий II Васильевич бежал сначала в Новгород Великий, а оттуда – в Нижний Новгород. Он собирался уехать в Орду, как вдруг пришло известие о смерти в Москве дяди Юрия. Смерть эта стала полной неожиданностью и вызвала всеобщее замешательство. Воспользовавшись ситуацией, старший сын Юрия Дмитриевича – Василий «Косой» – сам занял освободившийся после смерти отца великокняжеский престол. Однако этому воспротивились младшие братья Дмитрий «Шемяка» и Дмитрий «Красный». Они помогли Василию Васильевичу занять столицу, получив от него за это богатые уделы.

Изгнанному Василию Косому не оставалось ничего иного, как прибегнуть к самым отчаянным мерам. Собрав войско в Костроме, он в 1435 году сошелся в битве с войском Василия II в окрестностях Ярославля, но потерпел полное поражение. Тогда он запросил мира, на что великий князь Василий согласился, причем дал Косому в удел город Дмитров.

Тот, прожив в Дмитрове спокойно всего один месяц, снова начал усобицу. Он обманом захватил крепость Гледен неподалеку от Устюга Великого, убил московского воеводу князя Оболенского, а ряд жителей Устюжской волости повесил. Он также захватил Хлынов и Вологду. В 1436 году Косой встретился с Василием II у Скарятина, в районе Ростова Великого, намереваясь захватить его в плен. Сражение кончилось тем, что он потерпел поражение и сам оказался в руках великого князя. По приказу Василия Васильевича «Косого» ослепили.

На этом первый этап усобицы кончился. Однако в 1441 году наступило новое «немирье». Великий князь предпринял поход на Галич, ставший столицей Шемяки, но тот успел уйти в Новгород. Между противниками установилось шаткое равновесие: Дмитрий Шемяка не мог захватить московский престол, а Василий II не имел достаточно сил, чтобы расправиться с двоюродным братом.

Неожиданно в борьбу вмешались татары. Весной 1445 года сыновья казанского хана Улу-Мухаммеда пошли набегом на Москву.[63] Василий II с двоюродными братьями Иваном Можайским и Михаилом Верейским, а также с шурином Василием Ярославским, выступил против «царевичей». Но в жестокой битве на реке Нерле, неподалеку от Суздаля, московское войско было полностью разбито, сам великий князь попал в плен. Когда весть об этом дошла до Москвы, бояре сильно испугались. Вдобавок скоро случилось новое бедствие: ночью в Москве вспыхнул сильнейший пожар. В кремле не осталось ни одного деревянного здания; рухнули стены многих каменных церквей; сгорело более трех тысяч человек и огромное количество разного имущества.

Княжеская семья и бояре бежали в Ростов Великий. Но посадское население, как и при нашествии Тохтамыша, решило защищать город и расправлялось с теми, кто пытался бежать вслед за знатью. Татарское войско, узнав о приготовлениях к обороне Москвы, ушло к себе домой.

Тем временем посол Улу-Мухаммеда отправился к Дмитрию Шемяке с известием о победе и с предложением занять московский престол на правах вассала хана. Увы! Роковая случайность помешала исполнению этого плана. Посол загостился у Шемяки и тогда Улу-Мухаммед, думая, что он убит, отпустил князя Василия II после трех месяцев плена, взяв с него обещание внести за себя огромный выкуп.

Василий вернулся в Москву в сопровождении татарских чиновников и большого военного отряда. Деваться ему было некуда, пришлось ввести ряд налогов специально для того, чтобы собрать деньги на уплату долга. В результате среди населения возникло сильное недовольство денежными поборами и засильем татар.

Шемяка поспешил воспользоваться сложившейся ситуацией. Он вступил в сговор с князьями Иваном Андреевичем Можайским и Борисом Александровичем Тверским, а также с некоторыми московскими боярами и крупными купцами. Когда Василий уехал в начале февраля 1446 года на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, Шемяка и его сторонники в ночь с 11 на 12 февраля заняли Москву. В ту же ночь Дмитрий послал князя Ивана Можайского захватить великого князя, что и было исполнено.

Шемяка приказал ослепить Василия II, в отместку за брата, и сослать вместе с женой и детьми в Углич. Его мать Софью Витовтовну сослали в Чухлому. Брат жены Василия, князь Василий Ярославович Серпуховской, убежал в Литву вместе с князем Семеном Оболенским. Часть бояр Василия бежала в Тверь, другая часть присягнула на верность Шемяке.

Став великим князем, Дмитрий Шемяка проводил политику восстановления прежних порядков. В частности, он подтвердил независимость Новгорода. В Суздальско-Нижегородское княжество были возвращены местные князья. И все же на стороне Василия, несмотря на ослепление (за что он получил прозвище «Темный») и заточение, осталось много народа. Видя это, Шемяка дал ему в удел Вологду, взяв клятвенную запись с отказом от великого княжения. Но как только Василий прибыл в Вологду, к нему со всех сторон опять стали стекаться сторонники – бояре и «слуги вольные» со своими дружинами. Затем Трифон, игумен Кирилло-Белозерского монастыря, освободил его от клятвы Шемяке и прямо потребовал выступления против узурпатора.

Уже через два месяца, в начале 1447 года, с немалым войском Василий отправился из Вологоды в Тверь. Там князь Борис Александрович обещал ему помощь при том условии, что Василий женит своего 7-летнего сына Ивана (будущего великого князя Ивана III) на его дочери Марии. Обручение состоялось немедленно.

Между тем Шемяка стремительно терял поддержку среди москвичей. В этом были повинны его помощники, всячески обиравшие жителей города и окрестностей. А когда те обращались к князю с жалобами, они не могли добиться справедливости. Именно тогда появилось выражение «Шемякин суд», обозначавшее неправедное судебное разбирательство.

Дмитрий Шемяка и Иван Можайский вышли из Москвы к Волоку Ламскому, чтобы там дать бой объединенному войску Василия II и Бориса Тверского. Но вместо того чтобы вести активные действия, они долго стояли на одном месте. Воспользовавшись этим, боярин Михаил Плещеев в конце лета 1447 года отправился в поход из Твери, обошел заслон и вступил в Москву, не встретив ни малейшего сопротивления. Он заставил жителей города принести присягу («целовать крест») великому князю Василию Васильевичу. Вскоре торжественно въехал в столицу и сам Василий.

После такого «облома» Шемяка вернулся в Галич. В 1448 году войско великого князя двинулось на Галич, но поход обошелся без кровопролития. Шемяка предложил мир Василию II, на что тот согласился. Дмитрий Шемяка и его союзник, князь Иван Можайский, дали клятвенные записи (так называемые «проклятые грамоты») в верности великому князю. Увы! Шемяка снова не угомонился. В следующем году он попытался взять Кострому, но безуспешно. После этого Василий II решил окончательно разделаться с давним врагом. Зимой 1450 года в сражении под Галичем Дмитрий Шемяка потерпел поражение. Город был взят, сам же Шемяка бежал в Новгород Великий.

Засев в Новгороде Великом, боярство которого справедливо считало Москву своим врагом, а потому поддерживало Шемяку, он стал совершать набеги на отдаленные северные районы Московского княжества (Вологду, Устюг, Хлынов и другие). Тогда Василий II передал дело о престолонаследии на рассмотрение духовенства. Высшие церковные иерархи, во главе с митрополитом Ионой, направили Шемяке послание, в котором укорили его в нарушении нового порядка передачи власти и призвали образумиться. Это не помогло. Вместе с давними союзниками – «лихими» жителями Вятки и племенами вогулов (манси), он в 1452–1453 годах совершил еще несколько походов в московские земли, но каждый раз терпел поражение.

Наконец, 17 июля 1453 года в Новгороде его отравил собственный повар, дав ему яд «в курятине». Повара подкупил агент Василия II, дьяк с весьма характерным прозвищем «Беда».[64]

Летом следующего 1454 года Василий Васильевич «Тёмный» пошел с войском на Можайск, «за неисправление» князя Ивана Андреевича, союзника Шемяки. Тот, не оказав сопротивления, убежал с семьей в Литву. Великий князь Казимир IV дал ему в удел города Гомель, Любеч, Стародуб и Чернигов.

Так завершилась эта усобица, длившаяся более 30 лет, с 1432 по 1454 годы.