Читать книгу Дело в отеле Семирамида. Бегущая вода. Серия «Мир детектива» - А. Э. В. Мейсон - Страница 10

Миссис Тезигер в день восхождения Сильвии на горы устроила пикник среди искусственных развалин по дороге в Салланш с несколькими праздношатающимися разных национальностей.

– Очаровательно, очаровательно, – кричала она, восторгаясь искусственным озером и искусственными скалами. Она пожимала своими хорошенькими плечами, думая о странностях своей дочери, которая, наверное, испортит свой цвет лица в этих нелепых горах. К вечеру она отправилась в казино, где играла в баккара в компании, которую было бы лестно для нее назвать сомнительной. Она была довольна, что на ночь и два дня избавилась от своей неудобной дочери.

– Сильвия не подходит.

Она давно уже привыкла так жаловаться. Сильвия все меньше и меньше подходила к жизненному плану миссис Тезигер. Не то, чтобы девочка сопротивлялась или жаловалась. Миссис Тезигер поняла бы и протесты, и жалобы. Она сумела бы с ними справиться. Были бы маленькие сцены с обвинениями в неблагодарности, в непослушании, а миссис Тезигер ничего не имела против таких маленьких сцен. Но Сильвия никогда не жаловалась. В ней была сдержанность, была загадочность, которая подчас была неприятна ее матери. «У нее нет сочувствия», – говорила миссис Тезигер. Кроме того, Сильвия выросла, становилась красавицей. Миссис Тезигер делала все, что могла. Она одевала ее, как маленькую девочку. Сильвия опять-таки не жаловалась. Она следовала своему обыкновению и загораживала свой внутренний мир от всего, что ей не нравилось. Но миссис Тезигер этого не знала. Она иногда взглядывала на дочь в ее слишком коротком кружевном платье, с ее слишком высокими каблуками, ее слишком большой и фантастической шляпой, и видела, что ее лицо, напоминавшее Мадонну, обращалось к матери, и ее глаза задумчиво ее разглядывали. И миссис Тезигер от этого становилось не по себе.

– Вы спрашиваете меня про мою дочь? – сказала она однажды мосье Птигра. – Право, я ничего про нее не знаю, кроме одной смешной вещи.

– ?!

– Ей всегда снится бегущая вода. Можете вы представить себе что-либо более нелепое, чем дочь, которой снится бегущая вода?

Мосье Птигра был крупный, широкоплечий, необычный человек, носивший плащ и шляпу бандита.

– Я скажу вам, мадам, про вашу дочь! – заявил он мрачно. – По-моему, у нее обреченный вид.

Миссис Тезигер это несколько утешило: было интересно иметь дочь с обреченным видом.

– Не знаю, заметили ли это другие, – сказала она.

– Нет, – сказал мосье Птигра. – Только я!

– Как это похоже на Сильвию, – воскликнула миссис Тезигер, – у нее обреченный вид, и она не умеет этим воспользоваться!

Но в глубине ее недовольства была женская ревность к более молодой сопернице. Мужчины начинали обращать внимание на ее дочь. То, что Сильвия никогда не пыталась соперничать с ней, еще более уязвляло мать. Она чувствовала себя поблекшей, желтой рядом со свежим лицом дочери; она гуще накладывала румяна; она с тревогой смотрела на гусиные лапки, расползавшиеся от углов ее глаз…

Сильвия прибыла в отель к обеду. Когда она сидела с матерью за кофе к обеду, мосье Птигра остановился перед их столиком. Он покачал своей головой, которую друзья называли львиной.

– Мадмуазель, – сказал он. – Я завидую вам.

Сильвия смотрела на него со своей насмешливой улыбкой.

– Почему же, мосье?

– Я наблюдал за вами за обедом. Вы принадлежите к тем избранным, мадмуазель, которым снежные вершины раскрывают свою тайну.

Улыбка исчезла с лица Сильвии.

– Может быть, это верно, мосье, – сказала она серьезно.

– Тайна? Это смехотворно! – вмешалась мать. – Не забудь смазать лицо кольдкремом на ночь, моя милая.

Сильвия, видимо, не обратила внимания на замечание матери.

Мосье Птигра покачал головой и поглядел на Сильвию.

– Мне эти горы ничего не говорят, мадмуазель, – сказал он, вздыхая. – Я только раз поднимался, чтобы на них взглянуть.

Миссис Тезигер, однако, еще в этот день услышала о том, что Сильвии сказали горы. После обеда она с дочерью сидела в саду, при лунном свете, над ними поднималась стена гор, молчаливая и темная, а перед ними светились огоньки маленького города. Сад гостиницы был на склоне между горой и городом, лунный свет заливал белым сиянием его лужайки и сквозил сквозь ветви деревьев. Служитель подошел к миссис Тезигер и принес ей письма. Для Сильвии писем не было. Она их и не ждала, так как не имела подруг; а хотя мужчины иногда ей и писали, она им не отвечала.

На столике рядом горела лампочка. Миссис Тезигер открыла письма и стала их читать. Она бросала их на стол по мере того, как прочитывала. Одно из них рассердило ее. Она положила его обратно в конверт и бросила так, что оно соскользнуло со стола и упало к ногам Сильвии.

Сильвия нагнулась и подняла его. Оно упало адресом вниз.

– Оно от моего отца.

Миссис Тезигер удивленно взглянула на нее. Первый раз Сильвия заговорила о нем. В глазах матери появилось настороженное выражение.

– Ну, и что же? – спросила она.

– Я хочу к нему поехать.

Сильвия говорила очень просто и ясно. Глядя прямо в лицо матери тем упорным взглядом, который так мало говорил об ее мыслях. Мать отвернулась. Она была несколько испугана. Она некоторое время не отвечала, но лицо ее, покрытое слоем косметики, стало изможденным и старым в бледном лунном свете. Она поднесла руку к сердцу. Когда она заговорила, голос ее дрожал.

– Ты никогда не видела своего отца. Он никогда тебя не видел. Мы с ним расстались до твоего рождения.

– Но он пишет тебе.

– Да, он пишет мне, – несмотря на усилия, она не могла сдержать презрительной нотки в своем голосе, и она добавила несколько жестоко: – Но он никогда не упоминает про тебя. Он никогда не справлялся о тебе, ни разу.

Сильвия грустно посмотрела на письмо. Но ее намерения не были поколеблены.

– Мама! Я хочу к нему поехать, – настаивала она. Губы ее дрогнули, и срывающимся голосом, сдерживая рыдания, она прибавила: – Я здесь очень несчастна.

Сильвия так редко жаловалась, что слова эти тронули мать. Было что-то такое заброшенное в ее умоляющем выражении. Миссис Тезигер начала думать о тех ранних днях, воспоминание о которых было одновременно и болью, и укором. Перед ее глазами с раздражающей ясностью встала маленькая девушка на холмах Дорсетшира. Она как будто слышала шум мельничного ручья. Она родилась в этой деревушке Сэттон-Пойнтс, и туда она вернулась, охваченная на короткое время тоской по своей родине, своей молодости, когда должна была родиться Сильвия. Эти месяцы были как зеленый оазис в ее жизни. После бурного, тревожного времени она отдыхала там, на ферме, слушая день и ночь музыку бегущей воды. В саду, полном цветов и трав, окруженном высокими стенами, перед ней поднимались холмы с их коричневыми безлесными склонами. Она вспомнила об этой короткой передышке, и голос ее смягчился, когда она ответила дочери:

– Мы не совсем уживаемся, Сильвия, – сказала она. – Я это знаю. Но, в конце концов, разве ты будешь счастливее у своего отца, даже если он захочет тебя оставить? Тут у тебя есть все, чего ты захочешь: платья, забавы, общество. Постарайся быть более приветливой с людьми.

Но Сильвия только покачала головой.

– Я не могу продолжать так жить, – медленно сказала она. – Я не могу, мама. Если отец не захочет оставить меня у себя, я должна искать что-нибудь другое. Конечно, я умею очень мало. Я ничего не знаю, как следует. Но я слишком несчастна здесь. Я не могу переносить этой жизни без дома, без уважения…

Сильвия не хотела произносить этого слова, но оно невольно у нее вырвалось. Она замолчала и посмотрела снова на мать. В глазах девушки блестели следы, но всякая мягкость исчезла с лица матери. В одно мгновение оно стало жестким, и голос ее звучал так же жестко, когда она спросила:

– Почему же, ты думаешь, мы расстались с твоим отцом? Пожалуйста, сообщи мне это.

Сильвия отвернулась.

– Я не думала об этом, – сказала она мягко. – Я не хочу об этом думать. Я только думаю, что он оставил тебя, потому что ты не уживалась с ним.

– О! так это он оставил меня. А не я его?! Почему же он тогда мне пишет?

Голос становился жестче с каждым словом.

– Я предполагаю, что по доброте…

Но при этом простом объяснении мать Сильвии засмеялась горьким смехом. Сильвия сидела, водя ногой по песку.

– Не делай этого! – раздраженно воскликнула мать. Потом она задала вдруг вопрос, который поразил девушку:

– Ты встретила кого-то прошлой ночью в горной гостинице?

Сильвия покраснела.

– Да, – сказала она.

– Мужчину?

– Да.

– Кто же это был?

– Капитан Чейн. Он жил в отеле всю неделю. Это его друг убился недавно на леднике Нантильон.

– Вы были с ним одни в гостинице?

– Да.

– Он знал твоего отца?

Сильвия удивленно поглядела на мать.

– Я не знаю. Думаю, что нет. Почему?

– В этом нет ничего невозможного, – ответила миссис Тезигер. – Это он, очевидно, вбил тебе в голову мысль о том, чтобы уйти и оставить меня?

– Нет, мама, – ответила Сильвия. – Он ни разу не говорил про тебя. Эта мысль вырастала у меня в уме уже давно. И сегодня… – Она поглядела назад, на снежные вершины пика Юга и Блетьер. – Сегодня пришел конец. Я окончательно решила, что должна уехать. Мне очень жаль, мама.

– Тайна гор? – иронически сказала мать.

И Сильвия спокойно ответила:

– Да.

– Отлично, – сказала миссис Тезигер. Она была глубоко уязвлена словами дочери, ее желанием уйти; и если она не изъявляла сразу согласие, то только из желания наказать Сильвию. Но ей пришла в голову мысль, что она гораздо сильнее накажет Сильвию, если ее отпустит. Она жестко улыбнулась, глядя на чистое, нежное лицо девушки. В конце концов, сама она будет свободнее: она освободится от бессознательного соперничества Сильвии, от конкуренции ее свежести и молодости, от критики, от ее взгляда.

– Отлично. Поезжай к своему отцу, но помни: ты сделала свой выбор. Ты больше не должна приезжать ко мне клянчить, чтобы я взяла тебя обратно. Ты мне больше не нужна. Можешь ехать завтра.

Она взяла письмо из конверта. Но не показала его дочери.

– Я не ношу имени твоего отца, – сказала она. – Я не носила его с тех пор, как он меня оставил, как ты выражаешься! Его зовут Гаррат Скиннер, он живет в маленьком домике на Хобарт Плэс. Да, ты можешь завтра же ехать к себе домой.

Сильвия встала.

– Спасибо, – сказала она. Она грустно посмотрела на мать, взглядом прося у нее прощения. Но она не приблизилась к ней. Она только стояла перед ней, а миссис Тезигер не сделала никакого жеста ей навстречу.

– Ну? – сказала она жестким и холодным голосом.

– Спасибо, мама, – повторила Сильвия и медленно направилась ко входу в гостиницу. Она оглянулась на горы. Острые пики скал, блестящие башни льда грезили при лунном и звездном свете. Большой шаг был сделан. Она молилась, чтобы к ней снизошло их спокойствие, их гордое равнодушие к буре и солнцу, к одиночеству и обществу. Она пошла к себе в комнату и стала укладывать свои вещи.

Мать осталась сидеть в саду. Итак, Сильвии был нужен дом! Она не могла переносить ту жизнь, которую вела с матерью… Вдали играл оркестр. Улицы по ту сторону сада были шумными, как река. За деревьями слышался людской говор. Миссис Тезигер сидела со злорадной улыбкой на лице. Ее соперница будет теперь наказана. Миссис Тезигер сама оставила своего мужа, а не он ее. Она перечла письмо, которое получила от него в этот день. Это была настоятельная просьба о деньгах. Она не собиралась посылать ему денег и думала: как он оценит получаемый вместо этого подарок – дочь?