Читать книгу Не достигнуть координаты Х - А. Хён - Страница 9

Помимо физики, я и Джин пересекались на социальных науках профильного уровня.

Виктор эти уроки не посещал – считал, что наш молодой преподаватель, профессор Штенберг, однажды соблазнит его окончательно, и кто-то из них лишится гетеросексуальности. На самом же деле, Полански просто терпеть не может такие скучные термины, как «экономика» и «внутренний валовый продукт».

Я рассматривал социальные науки как возможность отвлечься от ненавистных мне ныне точных дисциплин и лучше разобраться в человеческом обществе. Штенберг часто уходил от темы урока и начинал беседовать с нами о посторонних вещах. Так, мы не единожды обсуждали аресты артистов и наши вкусовые предпочтения, кино и музыку, медийный личностей и школьных профессоров.

Раздражало только одно – многие девчонки приходили сюда исключительно из-за Штенберга: из-за его милой улыбки, из-за пары татуировок на его запястьях и из-за его привлекательной и не особо растущей бороды.

Уроки социальных наук сводили меня с другом детства – Дэниэлом Китом, также живущим в Хаскис-тауне.

Кит весьма образованный и дружелюбный человек, но в последнее время он стал закрытым и холодным. В старшей школе мы общались реже – как я слишком сблизился с Виктором, так и Дэниэл слишком отдалился от меня.

Но нас по-прежнему объединяла любовь к олдскулу и фильмам девяностых годов.

Уроки по вторникам обычно проходили в библиотеке, в окружении книжных полок и винтажных ламп. За столы садились по несколько человек: группа «воздыхательниц» – за одним, реально заинтересованные люди – за другими.

Мы с Китом сидели вдвоём.

Джин, как и везде, сидела одна – в дальнем углу класса, подальше от людских глаз.

В один из таких вторников, после ланча, меня на урок провожал Полански. Разговор снова начался с Бэттерс, а закончился его шутливым «Здрасте!» в сторону Штенберга и моим замученным лицом.

Кит уже ждал меня за столом.

– Снова о Джин говорили? – спрашивает он, подавая ладонь для рукопожатия.

Я недоумённо щурюсь.

– С тобой он тоже только о ней трещит? – я задаю вопрос вместо ответа, на что Кит усмехается.

В библиотеку заходит Джин.

– Виктор? – Дэниэл оглядывается на неё. – Это же ты в ней заинтересован?

Я удивлённо вскидываю брови:

– Я?

Кит уже не обращает на меня никакого внимания – корпус его тела повернут в сторону Бэттерс, а взгляд не может оторваться от её силуэта. Дэниэл ждёт, когда Джин его заметит, и, как только девчонка поднимает на Кита глаза, он спрашивает:

– Джин, почему ты вечно сидишь одна? – не дождавшись ответа, Кит хлопает по нашему столу. – Как насчёт того, чтобы присесть с самыми крутыми мальчиками этого класса?

Бэттерс прыскает, закатив глаза.

– О, только не социализация, – говорит она. – Кошмар, не запугивайте.

Кит недовольно мотает головой.

– Рано или поздно, тебе придётся стать социальной, – важным тоном заявляет он. – Я предлагаю начать тебе с хороших людей. И ещё – это желание Прэзара.

У меня спирает дыхание.

На лице Джин появляется лёгкая ухмылка.

– Если это желание Прэзара, я согласна, – она берёт свои вещи и садится рядом со мной.

Кит с довольным видом смотрит на меня.

Я не успеваю его убить – из коридора доносится звонок. В библиотеке тут же появляется фигура Штенберга. Профессор бросает тетради на стол и поворачивается к нам лицом с выжидающим видом.

– Рад вас всех видеть, – полным серьёзности тоном произносит Штенберг.

Мы молча киваем.

Сегодня в его руках – стопка новых, лаконично бликующих книг.

Профессор раздаёт по одной книге на стол и проговаривает:

– Люди живут в мире уже миллионы лет, и всё ещё не научились принимать друг друга.

Книга оказывается и на нашем столе.

Первым её берёт Дэниэл. Он оценивающе всматривается в обложку и деловито качает головой. Затем Кит кладёт книгу на стол и пододвигает к нам с Джин.

«Дискриминация человека».

– Это тема нашего урока? – спрашивает одна из девчонок за соседним столом, тыкая пальцем в название.

Штенберг кивает.

– Именно, – он продолжает: – Я читал эту книгу в университете и тогда вообще не знал о существовании многих видов дискриминации. Я знал, что быть расистом – плохо, быть сексистом и гомофобом – тоже плохо. Но почему-то угнетение других меньшинств я считал абсолютной нормой.

Кит важно потягивается и затем, чуть наклонившись над столом, говорит:

– Коул, если ты признаешься в своей гомосексуальности, мы не будем тебя угнетать.

Джин прыскает.

Я сдавленно ухмыляюсь:

– Дэниэл, я хочу тебя.

Юноша игриво щурится:

– А я хочу Штенберга.

Меж тем, преподаватель встаёт позади Кита и открывает свой экземпляр книги на страницах содержания.

– Я хочу, чтобы каждая группа взяла на себя по одному виду дискриминации и разобралась с ней, – Штенберг проводит пальцем по заголовкам глав. – А затем представили их всему классу на следующем уроке. Сегодня…

– Хочу половую! – перебивая учителя, выкрикивает кто-то из стола «воздыхательниц».

В помещение резко нарастает шум.

Штенберг тяжко вздыхает, закрывая книгу.

– Работайте, – преподаватель отходит от стола и обращается к нам: – Возьмите эйблизм.

Мы молча переглядываемся и согласно киваем.

За нашим столом провозглашается минута сочувствия Штенбергу.

Я никогда не понимал, почему некоторые люди становятся учителями, если травлю учеников они ставят выше, чем обучение их чему-то новому. Но я отлично понимал Штенберга. Он хотел сделать из нас людей лучших, чем есть он сам. К сожалению, пятилетняя разница в возрасте не сыграла ему на руку, и всерьёз его никто воспринимать не хотел.

Однажды Кит сравнил его с Иисусом, а нас – с неудавшимися апостолами.

Так и получилось поколение Иуд.

Джин берёт книгу и начинает искать заданную тему, шумно перелистывая страницы.

Я открываю поисковик.

– А что такое эйблизм? – заинтересованно вставляет Кит, подтягиваясь к рабочему процессу.

Девчонка открывает нужный параграф и демонстрирует его напарнику, пальцем проводя по жирному заголовку.

– Дискриминация по инвалидности и особенностям здоровья, – поясняет она. – Психически неуравновешенных в большей степени.

Дэниэл непонимающе хмурится.

– А их как-то дискриминируют? – спрашивает он.

Джин посылает ответный вопрос:

– А им как-то помогают?

Кит откидывается на спинку стула и задумчиво смотрит на свои наручные часы с разбитым стеклом.

– Ну, смотри, – Дэниэл выставляет ладонь перед девчонкой и принимается загибать пальцы. – Социальное обеспечение по инвалидности – раз, социальное обеспечение по безработице – два. Чем не помощь?

Джин вскидывает брови.

– Ты считаешь, денежное обеспечение – это всё, что нужно таким людям? – Бэттерс берёт его руку и так же загибает пальцы. – Травля, ущемление прав, отказ в оказании помощи, недееспособность граждан…

Кит мотает головой:

– Тише ты, – юноша берёт её руку в свои. – Мы же пытаемся с этим справиться. Деинституционализацией4 психиатрии, к примеру.

Девчонка прыскает:

– Уменьшение количества больничных коек привело к массовой бездомности, бездумным арестам и халатности лечения.

– Не во всех штатах, – говорит Кит.

– Но во многих из них.

Дэниэл задумчиво хмыкает.

– И что же нам тогда делать с психически больными?

Девчонка трёт пальцем у виска.

– Начать хотя бы с дестигматизации, – заявляет она. – Люди стыдятся рассказать о своём недуге даже близким – не то, что обратиться к врачу.

Кит внимательно вслушивается в её слова. Джин продолжает:

– В последствии, многие люди с любым из психических отклонений оказываются ущемлены в своих же правах на работу, образование и нормальную жизнь.

Юноша ждёт конца её речи и сразу задаёт вопрос:

– Каким образом работодатель должен брать человека с психическим недугом?

– Хм, не знаю, – тут же язвит Джин. – По компетенции?

Киту этот аргумент не кажется убедительным.

– Разве психическое отклонение не помешает больному работать?

Девчонка жмёт плечами:

– Хорошего программиста возьмут на работу, если у него хронические спазмы?

– Это немного другое, – замечает Дэниэл.

– Смотря о каком заболевании мы ведём речь.

На лице Джин медленно расплывается ехидная улыбка.

Дэниэл складывает ладони под своими губами и, задумавшись, взводит взгляд к потолку. Бэттерс подпирает щеку кулаком и с нетерпением ждёт продолжения разговора.

Спустя минуту, Кит выдает:

– Шизофрения?

Девчонка усмехается:

– Шизофреник на работу не пойдёт. Бери ниже.

– Биполярное расстройство?

Джин быстро оглядывает класс и чётко проговаривает:

– Если пациент находится на постоянном лечении, его можно взять.

Кит одобрительно кивает.

– Проблема в том, – продолжает Бэттерс. Дэниэл заинтересованно всматривается в неё. – Что многие психически больные не могут получить даже школьное образование. Нормальные люди отказываются с ними учиться и работать.

Джин закатывает глаза:

– Боятся.

Дэниэл возмущённо щурится.

– Никого даже не интересует, каким расстройством болен студент?

Девчонка мотает головой.

– Но ведь не все психические расстройства общественно опасны, – Кит удивлённо вскидывает брови. – Аутизм, к примеру. Аутист кому-то принесёт вред?

Джин наклоняет голову.

– Главное – факт пребывания в психдиспансере, – поясняет она. – Психопат ты или просто в депрессии – никого это особо не волнует.

– Вся стигматизация рождается из дезинформированности, – Кит качает головой.

– Совершенно верно, – Джин ухмыляется.

Юноша устало вздыхает, а девчонка лишь сочувственно кивает.

Кит отрешенно смотрит вдаль, анализируя полученную информацию. Джин лишь опускает взгляд и бегло, будто для галочки, прочитывает первые слова статьи в книге, пытаясь скрыть отчаяние.

Дэниэл в недоумении.

– Почему, – начинает он. Девчонка поднимает глаза. – Никто не распространяет достоверную информацию о психически больных? Те же психиатры?

На лице Джин появляются слабые черты горьковатой улыбки.

– Табуированная тема, – говорит она. – Психиатрия начала адекватно развиваться только в последнем столетии. Даже в двадцатом веке отношение к психически больным было в тысячу раз бесчеловечнее, чем сейчас.

Девчонка отводит взгляд.

– Да и, к тому же, – её тон совсем понижается. – Сами психиатры толком не информированы и относятся к больным гораздо хуже, чем общество.

Кит шокировано уставляется на неё:

– Серьёзно?

– Результаты социального опроса, – Джин кивает. – Большой процент психиатров отказывается работать с пациентами с острыми типами заболеваний.

– Чёрт возьми, – выпаливает парень.

– Такова реальность.

Дэниэл переводит взгляд с девчонки на меня и спрашивает:

– Коул, каково же твоё отношение к данной проблеме?

Я устало улыбаюсь.

Как же мне признаться в том, что я абсолютно в ней не разбираюсь?

– Коул должен сказать: «Это скользкая тема, я не собираюсь её обсуждать»5, – усмехается Джин, бросая на меня игривый взгляд.

С каждой её репликой в глазах Кита всё больше и больше удивления.

– Я что, – вкрадчиво произносит он. – Не один смотрю «Южный парк»?

У меня в голове не укладывается, как Джин и Дэниэл запросто перешли от острой социальной темы к обсуждению сортирного сериала.

Девчонка ухмыляется:

– Боже, Дэниэл, мы нашли друг друга.