Читать книгу Новая социальная теория и принципы ее построения. Глобализация и основные механизмы развития общества - A. L. Safonov - Страница 4

Для современного этапа экономической глобализации характерна повсеместная и проводимая по единому шаблону во всем мире коммерциализация и приватизация государственных монополий (ЖКХ, энергетика, транспорт, ВПК и т.п.). Также коммерциализация и приватизация затронули другие изначально некоммерческие сферы и институты социальной жизни (образование, наука, медицина, культура). Вместе с тем объективная тенденция экспансии капитала и расширения действия товарно-денежных отношений даже сегодня, на пике корпоративной глобализации и «приватизации государства благосостояния», не носит абсолютного характера и всегда ограничена определенными пределами неэкономического порядка.

Эти ограничения могут быть физическими (пространственные и ресурсные ограничения), политическими (государственные организации и структуры, границы и т.д.), технологическими (транспорт, связь и т.д.), требованиями социальной стабильности (социальное расслоение – не что иное, как обратная сторона концентрации капитала), безопасности, а также долговременными потребностями модернизации и инфраструктурного строительства, требующими долговременных инвестиций.

Соответственно, экономическую глобализацию с присущей ей ультралиберальной экономической моделью следует рассматривать не как необратимый процесс, как это свойственно неолиберальным идеологам, а как обратимое и даже циклическое смещение равновесия сил и интересов между элитами различного уровня и другими социальными группами.

Объективность экономических законов не означает необходимости отмены ограничений неэкономического порядка, поскольку именно внеэкономические ограничения действия закона позволяют существовать человеческим социумам. Наличие постоянно действующей тенденции не означает отмены противоположных ей сил как объективной, так и субъективной природы. Так, объективность закона всемирного тяготения влияет на эволюцию, но отнюдь не налагает запрета на земные формы жизни, существующие в постоянной борьбе с силой тяготения.

Либерализация и коммерциализация вызывают деградацию жизненно важных, особенно в долговременном аспекте, некоммерческих сфер социальной жизни (наука, культура, образование, брачно-семейные отношения), составляющих сущностную часть человеческого бытия.

Весьма вероятно, что кризисные явления в мировой экономике и внутренней политике отдельных государств, обусловленные либерализацией, коммерциализацией и дерегулированием, в будущем приведут к обратному движению – а именно к закономерной делиберализации и регионализации, а также к регенерации таких социальных институтов, как национальные государства и нации.

Во всяком случае, мы имеем пример «Нового курса» Рузвельта, сменившего десятилетие послевоенного либерализма 20-х годов XX века. Кроме этого, существует множество других примеров успешной делиберализации и деприватизации, в первую очередь – создание европейской модели «государства благосостояния»7 и построения целого спектра жизнеспособных моделей социализма и компромиссных социальных моделей на основе целого ряда цивилизаций и культур.

В экономической сфере произошли глобальные изменения, связанные с возникновением и ростом транснациональных корпораций (ТНК) и глобализированных банковских и финансовых структур.

Производство давно уже перестало быть только национальным – оно все более транснационализируется: в отдельных странах делается лишь часть работ по изготовлению какого-либо продукта, который проходит длительный путь от сырого материала до стадии готовности через производственные циклы многих стран. Именно такой тип производства и осуществляют ТНК, но они не концентрируются на одном виде деятельности или товаре.

Так, в 90-е годы на совокупные продажи 500 крупнейших мировых ТНК приходилось более четверти мирового ВВП, более трети мирового экспорта обрабатывающей промышленности, три четверти торговли товарами и четыре пятых торговли технологиями. При этом примерно 40% мировой торговли падало на потоки внутри ТНК8.

Однако из этих же цифр следует, что с учетом национальных рынков, в том числе ряда сугубо местных, но при этом емких секторов экономики (ЖКХ и инфраструктура) и, более того, наличия довольно существенного натурального сектора, глобализировано не более 30% экономики. При этом глобализирована в основном ее наукоемкая и технологичная часть, не связанная с непосредственным жизнеобеспечением, а также финансовая деятельность с ее спецификой.

Ограниченность мировых природных ресурсов привела к формированию вертикальной структуры мир-системы, распадающейся на «ядро» и «периферию» как в пространственном, так и в социальном плане. Это приводит к укреплению власти элит и десоциализации «среднего класса». Соответственно, увеличивается неравномерность развития во всех сферах жизни, как на глобальном, так и на локальном уровне. Нарастание неравномерности, включая социальную дифференциацию, является как причиной, так и результатом усиления конкуренции за все виды ресурсов.

Мировая экономическая система состоит из принципиально неравнозначных взаимодействующих компонентов, которыми являются «ядро» и «периферия». «Ядро» мировой экономической системы состоит из стран, которые выигрывают при экономическом взаимодействии с другими государствами (это так называемые «развитые страны»). Периферия, соответственно, состоит из государств, проигрывающих при экономическом сотрудничестве со странами, входящими в «ядро» экономической системы. Эти компоненты окончательно оформились в XX веке.

При этом за последние два века для 20% населения Земли, т. е. для жителей государств «ядра» мировой экономики или «золотого миллиарда», среднедушевой доход в реальном исчислении вырос приблизительно в 50 раз. В то же время для 80% жителей он вырос в лучшем случае в 3—5 раз, а в некоторых случаях фактически остался на уровне средневековья или даже понизился, по сравнению с тем, что было до возникновения мировой экономической системы9.

Помимо «ядра» и «периферии», в системе часто выделяется и третья зона – т. н. «полупериферия» – наиболее подвижный элемент. Ее наличие – своего рода константа, а положение в ней отдельного государства – переменная, обусловленная острой и непрекращающейся конкурентной борьбой.

Впрочем, конкурентная борьба за место в вертикальной структуре ведется также и внутри «ядра». Она выражается в противоборстве, как различных стран, так и различных групп объединенных элит западного мира за влияние на мировые экономические и социальные процессы. Кроме этого, идет активная борьба среди периферийных государств за вхождение в полупериферию и, в надежде, со временем войти в ядро мировой экономической системы. Впрочем, для последних эта борьба во многом бесперспективна, так как «ядро» достигло своих возможных пределов роста, который обусловлен ограниченностью ресурсов и способностью социума к структуризации.

Впрочем, сегодня набирает темп другой путь включения социальной периферии мировой системы в состав «ядра» – миграционная экспансия (колонизация) глобальной периферии в государства «золотого миллиарда», переводящая старое противоречие между «ядром» и «периферией» в качественно новые формы.

Мировая экономическая система на начальном этапе своего развития строилась как система контроля над процессами производства и обмена. Происходящая в «ядре» острейшая борьба была конкурентной борьбой не за равный доступ к мировому рынку, а за контроль над ним, т. е. за раздел и передел сфер влияния.

Первоначально, в XVI—XVIII веках, это выражалось в борьбе за владение морскими коммуникациями и наиболее выгодными прибрежными торговыми пунктами в странах Востока и Нового Света, через которые шел интенсивный товарообмен с Европой. Затем, начиная с первой четверти XIX века, когда в Европе произошла «промышленная революция», началась ожесточенная борьба за продвижение дешевых европейских товаров на восточные рынки. Наконец, в последней трети XIX века страны «ядра» повели борьбу за окончательный раздел мира. В данном случае речь шла не только о рынках сбыта готовой продукции, но и об объектах экспорта капитала, т. е. объектах инвестиций.

Важнейшим инструментом в борьбе за мировое господство остается государство и его институты. Западноевропейское национальное государство, с начала Нового времени (т. е. эпохи функционирования мировой экономической системы) выражало интересы торгово-предпринимательских кругов. Именно оно сыграло решающую роль в процессе периферизации всего мира и создания различных уровней оплаты труда и уровня потребления, соответствующих трем основным зонам.

В числе стран «ядра» мировой экономической системы присутствует азиатская Япония, которая начала свое «восхождение» в последней трети XIX века. Это указывает на то, что отношения между ядром и периферией не сводятся к антитезе «Запад-Восток» и «столкновению цивилизаций». В то же время «освобождение» стран Азии, Африки и Латинской Америки от политической колониальной зависимости ничего принципиального в мировой экономической системе не изменило.

Силовое принуждение было необходимо для понижения статуса побежденного государства и включения жертвы экспансии в мировую экономическую систему в качестве источника сырья, рынка сбыта и объекта инвестиций. К XXI веку, когда большинство стран периферии уже устойчиво функционировали в качестве таковых, потребность в силовом принуждении значительно сократилась вместе с расходами на эти акции, хотя далеко не «отпала», как полагают многие. Непосредственное военное принуждение, хотя и в новых формах, снижающих масштабы постоянного военного присутствия в странах периферии, сохранилось и будет сохраняться в обозримом будущем, на что указывают прецеденты Ирака, Афганистана, Сербии, Ливии, Сирии и др.

В результате действий по установлению контроля над рынками возникла колониальная система, существовавшая с XVI в. до середины XX столетия.

Финансовые и социальные издержки на управление зависимыми странами этой эпохи, с их примитивным материальным производством, были весьма велики. Она часто не окупали содержание колониальных администраций и силовых структур. Все это уже после окончания XX мировой войны привели к распаду (а по ряду обоснованных мнений – к демонтажу сверху) крупнейших колониальных империй Европы и переводу бывших колоний в неоколониальный режим эксплуатации. Характерно, что после войны Великобритания сама предоставила сначала частичную автономию, а потом и номинальную политическую независимость своим колониям и протекторатам. Тем самым она переложила издержки управления и моральную ответственность за низкий уровень жизни населения с метрополии на администрации новых государств.

Таким образом, смена колониальной зависимости на неоколониальную оказалась не «освобождением», а одной из форм повышения эффективности экономики стран «ядра» мировой системы. Расходы на социальную сферу стали нести новые независимые государства. Тем не менее, контроль над финансовой и, отчасти, производственной сферой вновь возникших политических образований был сохранен бывшими метрополиями.

Одновременно «деколонизация» стран мировой периферии, уложившаяся в исторически короткий срок с конца Второй мировой войны до середины 60-х годов, снизила политические противоречия между странами капиталистического «ядра» (вызвавших две мировых войны), предоставив финансовым, производственным и торговым структурам относительно равный доступ к рынкам бывших колоний.

Очевидно, что обретение номинальной независимости, т. е. изменение международно-правового статуса, той или иной территории в принципе не способно автоматически изменить ее положение в мировой экономической вертикали. Сложившаяся глобальная система экономических и политических элит, все более независимая от национальных правительств, не дает ряду стран эффективно развиваться. Это позволяет этим элитам и тем государствам, которые находятся в составе «ядра» мировой системы поддерживать эффективность своих финансовых, производственных и торговых структур за счет ресурсов периферии.

Характерно, что важным элементом процесса постоянной маргинализации геополитической периферии служит системная оппозиция. Она включает в себя и так называемые «антисистемные движения», т. е. массовые протестные общественные движения, ориентированные на преодоление «отсталости» и повышение тем или иным способом жизненного уровня определенных групп населения. Это и различного рода массовые движения в странах «ядра», коммунистические и национально-освободительные политические объединения в странах третьего мира (существующие под самыми различными лозунгами – от социалистических и антиглобалистких до национальных и религиозно-фундаменталистских).

Совокупный итог их существования заключается в том, что внося локальное напряжение в систему в краткосрочной перспективе, они, в свою очередь, становятся ее стабилизирующим фактором. В значительной степени действия этих движений не дают населению консолидироваться для реального противодействия реальным причинам, приводящих к ухудшению их социального и материального положения. В ряде случаев они создают легитимный повод для наращивания репрессивной системы и институтов тотального контроля над населением. Все это, собственно говоря, и требуется для эффективного функционирования и снижения рисков глобальной экономической вертикали.

Неопределенность мирового развития в значительной степени усиливается тем, что, со странами Европы и Северной Америки начинают конкурировать новые цивилизационные центры. В качестве примера можно привести КНР, которая уверенно идет к первому месту в мировой экономической вертикали. С одной стороны, она представляет собой государство с постоянно растущей экономикой и промышленностью. С другой стороны, Китай является самостоятельной цивилизацией с развитой культурой, истоки которой находятся в III тысячелетии до нашей эры.