Читать книгу Братство любви Николая Неплюева. В 2-х кн. Кн. 2 - А. Малышевский - Страница 5

С теми, кто возразил бы мне, что христианство не есть философия, я охотно соглашусь, понимая это в том смысле, что оно не есть только отвлеченная философия. Если кто скажет, что христианство не заключает в себе цельного философского мировоззрения, определенного идеала и стройной этики, я буду горячо протестовать и надеюсь доказать, переводя Библию на язык интеллигенции, что это ошибочно, что Божественное Откровение, как вечная истина правды Божией, есть самое стройное из всех мировоззрений, известных человечеству, и содержит в себе единую истинную философию, самую убедительную для разума, самую радостную для наивысших, наиболее заветных стремлений человеческой души, самую лучшую и разумную как основу жизни для всех веков и для всех народов, не произведение земной среды и обстоятельств, а дар бесценный Бога живого падшему человечеству, яркий луч Света от Света Небесного.

Вопрос о том, как читать и изучать Библию, настолько же важен, насколько важно для успеха всякого дела составить себе определенный план действий раньше, чем приступить к выполнению самого дела. Мы увидим, что и в этом отношении и верующие, и неверующие должны идти одним путем, если хотят достигнуть главной цели, которою задаются, приступая к чтению и изучению Библии.

Чего хочет верующий? Он верит, что книга жизни содержит в себе вечную истину правды Божией, главная цель его не может быть иною, как познать святую волю Бога живого во всей ее вечной, неизменной стройности. Для него Божественное Откровение содержит все то, что исходящий от Отца Дух Святой[42] благоволил открыть людям ради их духовного воспитания и вечного спасения, чтобы они могли разумно жить, согласно вечной правде воли Отца Небесного.

Един Бог, един Дух Святой, едина вечная истина правды Божией, едина вера, едина и правда жизни земной, жизни по вере, согласной с вечною истиною правды воли Божией, которая неизменно едина для всех веков и народов, как она едина для всех духов разумных на земле, как и на небе.

Для верующего, которому Спаситель мира завещал поклониться Богу в духе и истине, который знает слова апостола Павла о том, что буква мертвит, а дух животворит[43], главною целью при изучении Библии не может быть нечто иное, как познание вечного, неизменного, животворящего духа Откровения во всей его стройности и ревнивое оберегание себя от искушения узости и противоречий, неизбежно присущих относительному достоинству буквы мертвящей.

Вопросы о том, когда, кем и по какому поводу было изречено то или другое слово Божие, не может иметь для верующего, относительно познания истины правды Божией, ровно никакого значения; для верующего через кого, когда и по какому поводу не снизошел на землю тот или другой луч Божественного света, – все Откровение исходит от Духа Святого Господа животворящего, и, исходя от Бога неизменного, в котором нет ни тени перемены[44], оно не может не быть едино и цельно во всей совокупности, как неизменное слово неизменного Бога не может не иметь всеобщего и вечного значения, как непреложная воля Бога живого, земной отблеск неизменной вечной истины правды Божией.

Вот эта внутренняя суть, эта неизменная вечная истина правды Божией и есть жизни вечной струи воды живой, навеки утоляющие духовную жажду, животворящий дух, который мы должны познать под покрывалом буквы мертвящей. Главною заботою нашею при чтении Библии и должно быть непрестанное напоминание себе, что каждое слово Откровения содержит в себе животворящий дух глаголов жизни вечной, что ни одна страница книги жизни не может быть мертвящей буквой относительного, местного и временного характера и что под этой буквой непременно скрыт животворящий дух, имеющий всеобщее и вечное значение.

Мы так склонны смотреть на все с узкой, низменной точки зрения нашей кратковременной земной жизни и ее минутных выгод, что для нас мертвящая буква, легко поддающаяся произвольным софистическим толкованиям, составляет опасное искушение, заслоняя собою животворящий Дух, давая возможность оставаться на земле, когда воспарить до познания мировой, вечной истины правды Божией мы не желаем. Будем же ревниво ограждать себя от навязчивой узости буквы мертвящей, от всего того, что может отвлекать наше внимание от абсолютного к относительному, от всеобщего к частному, от вечного к временному, – одним словом, от животворящего Духа к букве мертвящей. Будем твердо помнить, что Божественное Откровение дано человечеству не для удовлетворения его любопытства, а для того, чтобы он мог познать из вечной истины правды Божией то, что необходимо для понимания смысла земной жизни воплощенного Духа и разумного выполнения на земле воли Божией.

Было бы грубою ошибкой с нашей стороны, если бы мы искали в Библии разрешения всех вопросов, какие ставит нам ненасытная пытливость нашего ума. Из вечной истины правды Божией Господь благоволил открыть человечеству именно то, что необходимо для понимания смысла земной жизни и разумного выполнения на земле воли Божией. Не будем же искать удовлетворения прихотей разума там, где содержится вечная истина правды Божией в размере насущного хлеба для сознания воплощенного духа.

Не будем искать в Библии ответов на те вопросы по астрономии, геологии, физиологии или анатомии, которые не имеют никакого значения для понимания смысла земной жизни человека, и будем уверены, что найдем ответы на все те вопросы из области этих наук, которые нужны для понимания смысла земной жизни и разумного выполнения воли Божией. Зато будем твердо помнить, что все то, что поведало нам Божественное Откровение, есть абсолютная истина, что не сравнивать с нею, а проверять ею мы должны те научные гипотезы, которые так часто основаны на наивных, нелепых научных сказочках, не имеющих часто ни малейшего научного основания, как произведения самонадеянной фантазии какого-либо ученого авторитета.

Не будем искать в исторической части Библии подробного изложения генезиса исторических событий, согласно требованиям современной научной мысли, требований, основанных на теории постепенного развития и полной зависимости духовной жизни человека от породившей его среды и окружающих его обстоятельств. Библия не знает наших временных увлечений и порождаемых ими гипотез; она не признает научных сказочек о машинообразности общественного организма и роковой неизбежности для человека сыграть в жизни именно ту роль, какая выпадает ему на долю, сообразно той стадии эволюции, с которою совпадала его жизнь.

Признавая свободу воли человека, Библия постоянно помнит, что жизнь человеческая зависит от настроения духа миллионов душ живых разумных и свободных, а не настроение духа от роковой деятельности машинообразного общественного организма; она не забывает, что Моисей был современником миллионов пошлых ничтожных игрушечного дела людишек[45], и что ни среда, ни обстоятельства не заставили его ни чувствовать, ни думать, ни жить так, как жили современные ему евреи и египтяне; она не забывает и того, что, если Савл мог обратиться в апостола Павла[46], возможны и другие духовные преображения наперекор измышленным законам постепенной эволюции духа, столь удобным для усыпления и безмятежного выполнения собственных прихотей.

Библия знает даже и то, что должны были бы знать теперь лучше, чем в то время, когда было высказано последнее слово книги жизни, теперь, когда, через много веков после Моисея и Христа, современный культурный человек считается явлением нормальным, когда, после того как существовали братские общины первых веков, зверская борьба за существование признается роковою необходимостью современной культуры; когда, после того как люди радостно умирали за веру, признавая своим идеалом Бога Святого и Праведного, в конце XIX века позорные представители науки и жизни ставят себе идеалом зверский эгоизм диких животных; она знает то, что после всех этих неоспоримых фактов, после всего этого позорного опыта самостоятельной жизни свободолюбивого человечества должно быть для нас очевидно, а именно, что прогресс, как его понимает культурная Европа, – пустое слово, и постепенная эволюция по роковым законам машинообразного организма – цельная фантазия, находящаяся в очевидном, непримиримом противоречии с фактами действительной жизни человечества.

Зато мы твердо будем помнить, что всякий исторический факт, занесенный на страницы Библии, кроме временного и местного значения, которое для нас есть буква мертвящая, непременно имеет и вечное, непреходящее значение, без которого он не попал бы на страницы книги жизни, которое в нем и есть животворящий дух.

Помня все это, мы легко поймем: то, что имеется в Библии непреходящее, вечное значение, все глаголы жизни вечной, исходя из одного источника, выражая собою единую вечную истину правды Божией и имея одну цель – воспитание человечества для полной гармонии Царства Небесного, непременно составляют в совокупности одно стройное гармоническое целое и что эта стройная гармония животворящего духа Библии, переведенная на детский лепет интеллигенции XIX века, выразится словами: мировоззрение, идеал и этика Библии.

Очевидно, что, живя среди пестрого разнообразия невыносимо осложненной жизни современной культурой, нам особенно важно не только понимать животворящий дух Библии, но и уметь приложить его ко всем разнообразным проявлениям современной жизни и выразить его на языке, удобопонятном для современной интеллигенции; только при таких обстоятельствах возможно будет плодотворное сравнение того, что есть в современной жизни, с тем, что должно быть согласно с вечной истиной правды Божией; того, что должно быть по Божественному Откровению с тем, что должно быть по учению философии детей земли.

Общее мировоззрение Библии дает нам понимание смысла бытия мира и включенного в него, как часть всеобъемлющего целого, смысла земной жизни человечества, отвечает совершенно определенно на вопрос что есть истина?

Идеал Библии дает нам определенное понимание конечной цели жизни мира и совершенно определенный ответ на вопрос о разумной цели земной жизни человечества.

Этика Библии дает нам стройную программу жизни, согласной с вечной истиной правды Божией, и совершенно определенный ответ на вопрос о том, как жить разумно и свято, так,

Каждый верующий, надеюсь, согласится, что все это для него вопросы жизни, что, не усвоив их вполне сознательно, мы не можем жить сознательно христианскою жизнью, не можем шагу ступить сознательно в запутанном лабиринте современной жизни по обычаю мира сего.

Недаром наш гениальный Достоевский, не видя кругом себя сознательных христиан, заставил высшего из всех представленных им типов, старца Зосиму, жить вне круговорота моря житейского, упростив его жизнь до аскетизма, дал возможность говорить ему, что нельзя быть христианином, не отрекаясь от мира и от всех радостей земли.

При таком понимании христианства оно никогда не станет тем, чем должно быть, – вселенскою религией и истинной основой жизни всего человечества; оно всегда останется достоянием редких исключений, стремящихся не жить по вере, а умереть для жизни ради веры. И старец Зосима, и монашество вообще никогда не могли и не могут быть приняты за пример для подражания именно потому, что, отказываясь от всех радостей жизни, они тем самым как бы отрицали возможность жить по вере, давали повод уклоняться от жизни по вере тем, которые не сочувствуют аскетизму и слишком мало знакомы с вечной истиной правды Божией во всей ее стройности, чтобы судить современную жизнь, не теряясь в пестром разнообразии ее чрезвычайной осложненности.

Всякий добросовестный человек сознается, что Закон Божий, как его преподают в средних и низших учебных заведениях, и Богословие, как его преподают в университетах, не дают ни цельного, ни определенного мировоззрения, тем более не способны дать ясного, определенного идеала и нравственной системы в руководство.

Для специалиста-богослова детали, конечно, имеют глубокий смысл; для профана – никакого, а мы не должны забывать, что большинство учащихся не научились в семье даже и азбуке христианства и являются в школу совершенными профанами в деле веры, по той простой причине, что и родители, и воспитатели их в деле веры такие же профаны, как и они.

Из всего этого получается единственно возможный результат – хаос буквы мертвящей вместо стройности животворящего духа и в конечном результате – хаос мысли, хаос желаний и хаос жизни.

Большинство погружается в гордое неверие, гораздо худшее смиренного невежества, а редкие верующие не умеют отнестись сознательно к тому, во что веруют, и тем более не умеют возразить нахальным хулителям, наглым ругателям, которые, не получая отпора, с каждым днем становятся все более и более нахальны.

Знания верующих по всем основным вопросам веры так сбивчивы и неопределенны, они так мало способны формулировать на языке современной культуры и то немногое, что знают, так мало продумали и оценили разнообразные явления современной культурной жизни с точки зрения вечной истины правды Божией, что, предоставляя думать за себя специалистам-богословам, сами они остаются совершенно безоружными, жалко беспомощными и умеют только уныло хмуриться или, что еще хуже, отделываться неуместными шуточками от яростных ударов глупой деревянной палицы материалистов.

Итак для верующего необходимо читать и изучать Библию именно так, чтобы все его отрывочные, разрозненные сведения по вопросам веры слились в одно стройное целое, чтобы под пестротой буквы мертвящей уразуметь стройное единообразие животворящего духа Божественного Откровения. Если так, необходимо понять и формулировать на языке современной культуры библейское мировоззрение как ответ Божественного Откровения на вопрос о смысле жизни мира и земной жизни человека, библейский идеал как ответ Божественного Откровения на вопрос о конечной цели мироздания и разумной цели земной жизни человечества, и библейскую этику как ответ Божественного Откровения на жизненный вопрос о том, как жить разумно на земле, сообразуя жизнь с разумною волей Бога Святого и Праведного.

Только уяснив себе, таким образом, вечную истину правды Божией во всей ее стройности, мы, верующие, можем сознательно жить по вере, сознательно принимать руководство официальных представителей церкви поместной, сознательно оценивать жизнь и людей по их достоинству, сознательно бороться против зла и неправды, сознательно защищать истину от извращения и святыню от поругания.

Мы живем в настоящее время в царстве разума и невольно подчиняемся привычкам, навязываемым культом этого кумира; оттого я так часто говорю именем сознания и разума, хотя это только одно из свойств духа, созданного по образу и подобию Божиему; теперь все признают необходимость жить разумно и сознательно, даже и те, которые совсем не понимают, что такое разум и сознание.

Если бы я говорил от имени любви, которое христианство, согласно Божественному Откровению, ставит выше разума, я уверен, что слова мои были бы не менее понятны и убедительны не только для сознательных поклонников разума, но даже и для громадного большинства из тех, кто считает себя верующими христианами. Вот почему я так часто говорю от имени сознания и разума, хотя о вечной истине правды Божией, согласно святой гармонии духа, было бы естественно говорить от имени высшего свойства духа – любить.

Сделав эту оговорку, засвидетельствовав, что я исповедую подчиненное значение сознания по отношению к любви, я буду продолжать говорить от имени разума, что сделает мои слова более доступными и убедительными для людей разного образа мыслей. Это не должно смущать верующих, так как истинное христианство никогда не игнорировало свойства духа сознавать, как дети земли постоянно игнорировали свойство духа любить; святая гармония духа требует подчинения сознания любви, а не отрицает разум, даже не может обойтись без него, так что князь Мышкин и Алеша Карамазов совсем не гармонические души, с точки зрения христианства именно потому, что не пользуются разумом и любят не разумно, что не может быть согласно с разумной волей Высшего Разума мира.

Что касается до неверующих, то именно этот язык только и может быть для них понятен и убедителен: во имя разума они отказываются верить, от имени разума и надо доказывать им безрассудство их неверия, а верующий не имеет права сомневаться в том, что это не трудно, как они не имеют права сомневаться в том, что вечная истина правды Божией – единственная разумная правда, как единая абсолютная истина среди нелепых гипотез и глупой лжи, что воля Божия – единая разумная воля среди глупой самостоятельности сынов противления, не желающих согласовать свою волю с единой разумной волей Верховного Разума мира.

Чего хочет неверующий, приступая к изучению Библии? Он знает, что Библия официально признана за основу жизни государственной, общественной и частной, и поэтому он шагу не может ступить разумно, не изучив основательно мировоззрение, идеал и этику, официально признанные за основы жизни, хотя бы для того, чтобы сознательно и разумно бороться против этого установившегося порядка вещей. Только эта внутренняя суть Библии и имеет для него значение; отказываясь верить во имя разума, он только во имя разума и может критиковать Библию как официально признанную основу жизни, причем мертвящая буква писания имеет для него еще менее значения, чем для верующего.

Для неверующего заниматься вопросами о том, кем, когда и по какому поводу была написана та или другая часть Библии, – совершенно бесцельное убивание времени, схоластические препирательства, которые ни к чему привести не могут, так как Библия и ее официальное признание за основу жизни – жизненный факт и только; изменить этот факт можно только заменив Библию, как основу жизни, новою основою жизни.

Отказываясь верить во имя разума, неверующий должен и Библию отрицать не только как Божественное Откровение, но и как официально признанную основу жизни тоже во имя разума, и новую основу жизни на место Библии принять сознательно лучшую, разумно доказав ее преимущества перед Библией. Для него, очевидно, и космогония Библии, и вся историческая часть ее, и все чудеса, о которых она повествует, и пророчества, и притчи, и законы – все это имеет значение настолько, насколько обусловливает собою мировоззрение, идеал и этику: эту непреходящую философскую суть Библии, которая и есть библейская основа жизни; другими словами, и для неверующего, по требованию разума, как и для верующего, по завету апостола, первенствующее значение имеет животворящий дух слова Божия, который и необходимо уразуметь под покровом буквы мертвящей.

Всякое дело трудно, когда любовь и не светит, и не греет. Божественное Откровение во всей совокупности, как и каждое отдельное слово жизни, вполне доступны и вразумительны для всех, кому вера открыла глаза духовные и любовь сделала сердце способным уразуметь; для неверующего, напротив, уразуметь животворящий дух Библии представляет значительные трудности, преодолеть которые редко у кого хватит энергии и настойчивости без сотрудничества верующего.

Ведь Библия как официальная основа жизни признается таковою согласно пониманию верующих, следовательно, и для неверующего мировоззрение, идеал и этика Библии имеют значение именно согласно пониманию верующих. Вот почему я считаю настоящий труд полезным не только для верующих, но, в неменьшей степени, и для неверующих, так как для тех и для других, хотя и приступающих к изучению Библии с разными целями и чувствами, существенно в Библии одно и то же и дорога предстоит одна.

Если верующему предстоит возможность проверить степень сознательности своей веры, для неверующего предстоит возможность проверить степень сознательности своего неверия и степень сознательности своей враждебности к религии как к официально признанной философской основе жизни.

Мне остается сказать несколько слов о том, как я читал Библию, о том, как изучал животворящий дух вечной истины правды Божией под покровом буквы мертвящей и как буду излагать вечную истину правды Божией на языке современной интеллигенции, – скажу в последующих главах.

Шопенгауэр в предисловии к первому изданию своего труда «Мир как воля и представление» требует от читателя, чтобы он прочел это сочинение дважды, первый раз с терпением и доверием к автору, который при единстве мысли, составляющей краеугольный камень стройного мировоззрения, не может избежать многообразия целой системы мыслей, составляющих в совокупности одно стройное целое, как архитектурные детали составляют в совокупности одно целое по идее произведение архитектуры.

Это требование гораздо основательнее, чем оно кажется на первый взгляд. Нельзя судить о сравнительном достоинстве и целесообразности деталей какой-либо картины или здания, не имея понятия о целом произведении искусства, не впадая в наивную самоуверенность мухи, которую Макс Нордау заставляет критиковать непонятные для него неровности на поверхности колоссальной статуи Бавария.

В области отвлеченного мышления целое мировоззрение не может быть выражено одним словом, которое соответствовало бы общему впечатлению при взгляде на целое произведение искусства, воплотившее в себе мысль художника во всей ее цельности. Наш дух может содержать целое мировоззрение в единстве основной объединяющей мысли только при помощи напряженного внимания, объединяющего в один животворящий дух все детали по мере их изучения под личиною буквы мертвящей. Для того чтобы это внимание не ослабевало, необходимо читать первый раз с верою и любовью, чего требует даже и Шопенгауэр по отношению к себе совершенно основательно, стараясь уразуметь и не получая понятия о целом до самого конца книги. Когда все произведение прочитано и при помощи внимания все детали слились в одно стройное целое, необходимо прочесть второй раз, чтобы сознательно отнестись к деталям при свете понимания того стройного целого, в которое они входят как составные части.

Если это требование справедливо со стороны Шопенгауэра относительно сочинения, в котором он систематично излагает свое философское мировоззрение, тем более необходимо для нас решиться на не менее серьезное отношение к Божественному Откровению, помня, что Библия не систематическое изложение мировоззрения, идеала и этики, соответствующих вечной истине правды Божией, а слова жизни, исходившие из уст Божиих сообразно потребностям постепенного воспитания падшего человечества для Царства Небесного.

Для меня было ясно, что сознать животворящий дух Откровения во всем его стройном единстве я не могу, не прочтя всю Библию с начала до конца, твердо веруя, что под покровом буквы мертвящей найду животворящий дух. Читать Библию первый раз, еще не имея цельного представления о вечной истине правды Божией во всей ее стройности, читать ее с горячею верою в то, что оно есть, это стройное единство животворящего духа, не смущаясь пестротою и кажущимися противоречиями буквы мертвящей, читать, не скажу, с терпением, а с радостным, трепетным вниманием того, кто в темном, смрадном подземелье почуял струю чистого воздуха, потом увидел слабый луч далекого света и, идя по этим указаниям, набрел, наконец, на несомненный путь к выходу из ненавистного лабиринта, – читать так было для меня не трудно, читать иначе было бы для меня невозможно.

Каждое слово книги жизни было для меня так дорого, как отзвук родины далекой, и, если бы меня не томила духовная жажда, я и тогда не мог бы отказать себе в этом духовном наслаждении.

Пока я читал, любя и веруя, с благословением и благодарностью за свет и теплоту, наполнявшими душу ликованием, я ясно понимал животворящий дух под внешнею оболочкою буквы, и дух дышал во мне дыханием жизни вечной. Когда рутина склада ума, навязанная жизнью и наукою, заставляла меня умствовать по обычаю книжников, я придирался к букве мертвящей, анатомировал ее, и вот передо мною лежал холодный труп отвлеченной мысли, и душу леденил могильный холод; смятение и ужас указывали мне на то, что я оставил добрую дорогу, и я опять искал света и радости и опять попадал на верный путь.

И я решился читать Писания как дитя, которому не надо ученых трактатов и сложных умствований, чтобы понять слова матери, ее мысли и чувства, все равно высказаны ли они в форме аллегории, сказки или на условно-образном языке, понятном только для ребенка и его матери. Спаситель сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное[47]. Если не будем принимать слова вечной жизни, как дети принимают слова матери: смиренно веря и любя, мы не поймем животворящий дух и неизбежно будем бесплодно блуждать в лабиринте буквы мертвящей.

Иногда мертвящая буква поражала меня такой нечеловеческой смелостью, то голой неприкрашенной правдой, то чисто восточной цветистой образностью, что заслоняла собою на мгновенье животворящий дух; но вера приподнимала и эту пелену разукрашенную, и духу вновь сиял животворящий дух.

Иногда меня смущали кажущиеся противоречия, но вера не слабела, и все они постоянно сливались в гармонические сочетания.

По мере того как я читал, росло в моей душе понимание домостроительства Божия, росла в моей душе и радость сознательной веры в Бога живого, и я на опыте познал, что значит пить из источника воды живой, когда душа истомлена далеким странствием по зною и пыли сухой пустыни.

Когда я прочел последнюю страницу книги жизни, храм мира сиял передо мною во всем несказанном величии предвечной мысли верховного разума, во всей ослепительной красоте вдохновения любви животворящей. Я на опыте познал, что от избытка сердца уста глаголют. Я понял, что не могу молчать, что должен высказать, чем сердце полно, а в сердце был необъятный мир, осиянный Светом от Света Небесного.

Мне предстояло то, что я читал как дитя и понял, как понять может только сердце при свете веры и любви, снова облечь в мертвящую букву, наиболее доступную моим современникам, перевести Библию на язык современной интеллигенции.

Современная культура выработала свои привычки мышления, как она выработала и свои привычки жизни; хороши эти привычки или нет, я разбирать не буду и, помня, что, по пословице, в чужой монастырь со своим уставом не входят, говоря моим современникам, буду говорить на языке, для них понятном, и рассуждать по методу, для них привычному. Это комфорт мысли, без которого, я знаю, не согласятся обойтись избалованные комфортом представители культуры XIX века. Им надо непременно говорить по рубрикам; они и Библию не читают потому, что не разделена она на рубрики и не имеет вывесок с обозначением внутреннего содержания каждой отдельной рубрики, а работа в рудниках мысли, по их понятиям, умственная каторга, совсем не комфортабельная.

Теперь, когда со слов Божественного Откровения я имею счастье сознавать вечную истину правды Божией во всей ее стройности, разделить Библию на систематичные отделы и собрать все сказанное на разных страницах книги жизни в соответствующие отделы не представляет никакой трудности. Именно подобное систематическое изложение, при тщательном соединении в одно всего, что сказано по каждому отдельному вопросу, только и может ознакомить с животворящим духом Писания того, чья ленивая мысль, без поддержки веры и света любви, ежеминутно готова перейти от дела к безделью, от глубокой работы сознания к поверхностной игре бесцельных перетасовок буквы мертвящей.

Никакая мысль не может быть выражена удобопонятно одним словом, сделать это может только сочетание нескольких слов в предложении; то же слово на расстоянии двух-трех веков может изменить свое значение, и для восстановления прежнего смысла требовать многословных комментариев. Вырвать из Писания один текст и делать из него произвольные, уродливые по своей узости выводы – наивное недомыслие или злонамеренный лукавый софизм.

Чтобы вполне ясно уяснить себе библейский взгляд на тот или другой вопрос жизни или нравственности, необходимо соединить в одно все, что сказано человечеству по этому вопросу на всем протяжении многовекового воспитания падшего человечества; только тогда мы получим целое предложение, в котором будет выражена и целая божественная мысль.

Так я и поступил; ознакомившись с животворящим духом книги жизни во всей его стройности, я составил себе план систематического изложения его на языке современной интеллигенции и по каждому вопросу различных отделов соединил все то, что сказано о нем избранниками Божиими Ветхого и Нового Завета.

Я ограничился одной Библией, стараясь по возможности ясно формулировать вечную истину правды Божией, насколько она доступна пониманию всякого верующего христианства. Все христианские церкви признают ту же Библию, исповедуют одного Христа, должны почерпнуть из общего источника и общее понимание вечной истины правды Божией. На каждой литургии мы молим Бога о соединении церквей и примирении всех. Как рядовой христианин, изучая общепризнанную всем христианским миром книгу жизни, я старался формулировать вечную истину правды Божией в той сущности, которую не могут не признавать все те, кто признает для себя обязательными слова апостола Павла, говорившего: Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема[48].

Да будет же эта общепризнанная сущность вечной истины правды Божией соединяющей чертою для всех искренних исповедников Христа Спасителя, и да озарит их веру и жизнь яркий Свет от Света Небесного, чтобы не объяла их тьма окружающей жизни, где сознательные антихристы и бессознательные изменники Христу деятельно препятствуют созиданию стен Иерусалима Небесного.