Читать книгу Заглянувший. Серебряный аспид - А. Райнер - Страница 3

Уж если лезешь в пламя без подготовки,

будь уверен – убьёт.

Сознание животного получает информацию, не обдумывая ее. Живя на инстинктах, животное умеет бояться и радоваться, но все происходящее воспринимается как должное. Поэтому его развитие контролируется Высшими силами.

Переходя на стадию Человека, дух становится самостоятельным, за собственное развитие теперь отвечает он сам. Ответственность больше не лежит на Высших, а всецело ложится на плечи человеческой души. И, делая первые осознанные шаги, имея возможность проанализировать мир, каждый человек на своем пути совершает немало ошибок.

Нашему духу так же важно познать все грани человеческого бытия. Быть милосердным по отношению к другим, а временами показывать им всю жестокость. Проявить подлость, однажды предав ближнего, и быть преданным в ответ. Прожить некоторое время в богатстве, а потом выживать в нищете. Убить кого-то и быть убитым. Умереть от глубокой старости. Умереть от самоубийства.

Таким образом, души низшего порядка проходят своеобразную аттестацию, чтобы на высшие уровни поступали только вменяемые, чистые души с широким спектром возможностей. Также в эту систему бросают преступников, чтобы они через преодоление проблем умерили свое эго, пришли к перевоспитанию и обновлению. Вернулись домой нормальными.

Сотни разнообразных, зачастую неприятных чувств – вот то, что нужно извлечь из предыдущих воплощений. Помнить досконально прошлые жизни ни к чему, это не принесет пользы. Да, вы жили в разных странах, сражались и выживали – отлично. Но сами-то вы кто? Что вы можете? Память прошлых жизней – развлечение, а не путь. То время уже потрачено. Нужно идти вперед, не оглядываясь, и не тратить время на выяснение того, что не приблизит вас к Высшему Я.

Дух, который решил отправиться в материальный мир, не брезгует воплощаться ни в больных, ни в уродливых. Не божества посылают его воплощаться в том или ином теле. Не они насылают в последствии испытания. Дух сам ищет ту или иную форму, наиболее подходящую для поставленных задач. Поэтому смысл жизни каждого человека – развитие. Стать сильнее, мудрее, добрее.

Вселенская школа мудрости терпима к неуспевающим. Если жизнь в новом теле оказалась неплодотворна, человек ленился и спускал отведенное время на пустые развлечения, не следил за поступками и мыслями, ухудшал жизнь окружающим, то ему предстоит пройти подобную жизнь снова. Он родится в похожих условиях и будет наталкиваться на точно такие же препятствия, как и в предыдущей жизни, пока не научится их преодолевать. Пока не извлечет те уроки, ради которых и был рожден.

Но если человек вел разностороннюю работу над собой, с добротой и пониманием относился к другим, помогал им и поддерживал, если бережно относился к своему телу, грамотно распоряжался деньгами, и самое важное, победил внутреннее зло – дух за одно воплощение может получить опыт сразу нескольких жизней.

Только вдумайтесь: Асперос предлагает столько возможностей, что всего за одну жизнь трудолюбивый человек сможет узнать так много информации, что с лихвой хватит на десятки жизней вперед. А ленивый человек и за десять жизней может не набрать необходимых базовых знаний.

В случае полной безнадежности, отсутствии должного прогресса или причинения вреда гармонии вселенских процессов, душа уничтожается. Недаром, сколько бы я ни спрашивал у Высших, что же такое бог, никогда не получал ответа, что это любовь. Всегда и в любых обстоятельствах приходил лишь один ответ: бог – это РАЗУМ.

Любви присуще сострадание, но во Вселенских законах для него места нет. В них есть добро, зло и равнодушие.

Человеку, который еще не постиг тайн бытия, может показаться, что Вселенная жестока. Но это не так. Прежде всего, это – самообучающаяся система, а ее Творец – мудрая, но слепая справедливость. Он воздает каждому по заслугам.

И только Творец обладает абсолютным знанием, поскольку объединяет в себе МАЛОЕ, определяя собою ЦЕЛОЕ.

* * *

На заре, вместе с первыми солнечными лучами, я спешно следовал по пустому замку. В предрассветной тишине только мои шаги гулким эхом отдавались от стен. Каменный пол, обычно холодный и мрачный, теперь заливал оранжевый свет. Он врывался через высокие стрельчатые окна, символично освещая путь. Наполняя ликующей радостью от предстоящего события.

Армвелл, мой первый и главный наставник, ждал перед каменной аркой, чернота за которой наконец-то исчезла. Поприветствовав друг друга, мы прошли в коридоры Мерхеса, столь желанные все это долгое время. Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем они открылись мне.

Каждой частичкой своего тела я ощущал грандиозную важность этого места. Здесь точно должно произойти нечто неотвратимое. Сначала эта мысль испугала, но я сразу же напомнил себе, что глупо бояться неизбежного. Ведь с тех пор, как я осознался в Эйдоре, фата-гали вела именно сюда.

Пришла пора разобраться, для чего же.

Широкий коридор, пронизанный арками, простирался далеко вперед. Его то и дело дробили другие коридоры с точно такими же проходами в иные миры.

– Тебя все сложнее удивить, Шейн, – улыбнулся Армвелл, – Земное бытие открылось уже настолько полно, насколько это возможно. Ты прожил тысячи жизней во всех мыслимых формах. Погружался в бездну и взмывал в небеса. Проигрывал и побеждал. Был каждой допустимой стихией, каждым явлением. Создавал и отпускал, обретая понимание.

– Что же дальше? – спросил я и тут же осёкся из-за предательского волнения.

Даже став сыном Хаоса, я все еще оставался несовершенным, эмоциональным человеком. А значит, многое только предстоит понять. Еще слишком рано мнить себя всеведающим. Еще слишком много непознанных миров, а вместе с тем – откровений.

– Когда сознание готово отправиться за пределы известного и понятного, важно определить цель и не ошибиться с направлением, – ответил наставник, шагая вдоль арок, – Карта – вот то, что помогает достичь цели.

В арках встречались самые причудливые пейзажи. Каждый раз – разные. То пустыни с остроконечными горными массивами, то джунгли всех оттенков красного, то небосводы чужих планет с кольцами на небосклоне, то фиолетовые моря с невиданными морскими обитателями, то горящие неоном гейзеры, бьющие из черной зеркальной почвы. В одних арках перетекали жидкие субстанции, в других ландшафт все время менялся. А были и такие, где очертания местности совсем не просматривались из-за пыли, скопления газов или тумана.

Наставник продолжил:

– После реставрации академии, Айзерон Мерхес хотел сделать карту Многомирья, простую и удобную в использовании. Чтобы духи могли легко и беспрепятственно изучать другие миры, развиваясь еще интенсивней. Как ты знаешь, со временем Мерхес оставил эту затею, все реже возвращаясь из Хаоса и все сильнее изменяясь. Он видел смысл в таких трансформациях, поэтому многим пожертвовал ради них. Проект «коридоры» так и остался незавершенным. Сейчас это беспорядочное и опасное место, именно поэтому данная часть замка скрыта от новичков. Для человека же подготовленного, умеющего слышать интуицию, коридоры хранят новые возможности.

– Почему вы считаете, что я готов?

– Шейнел, – он остановился и посмотрел пронзительно-искренними глазами, – Мы испытывали тебя гораздо дольше положенного, однако, ты неоднократно доказывал свою мудрость. Свою зрелость. В конце концов, даже твои противники были вынуждены смириться и признать, что черные руки – вовсе не признак слабого духа. Черные руки – лишь отпечаток прошлых ошибок, доставшийся в напоминание. Это не должно мешать твоему настоящему и будущему. И мы точно так же не вправе тебе препятствовать. Не только ты извлек урок. Мы тоже извлекли.

– Эти коридоры манили меня с первого дня, – зачем-то признался я.

– Значит, именно здесь тебе суждено отыскать необходимые ответы. Но ты ведь и сам это прекрасно понимаешь.

Я кивнул.

– Арки, что ты видишь сейчас – неупорядоченные порталы. То, что находится по другую сторону, работает по неизведанным законам. В мирах, что они открывают, можно найти много интересного, но, если решишь отправиться в путешествие, убедись в отсутствии сомнений. Потому что без твердой уверенности ты рискуешь сгинуть в параллельной реальности, утеряв эту.

– Нас видят с той стороны? – спросил я наставника, вглядываясь в морозную ночь снежных пустошей, хранимых одним из проемов.

– Арки могут видеть и использовать только ученики академии, – ответил он.

Мы неспешно двинулись дальше.

Среди прочих пейзажей особенно выделялся один, затягивающий в пустую серую среду. Там не было ничего, кроме шумного тумана, колкого и бесконечного. Крохотные точки мельтешат туда-сюда, в их беспорядочной возне нет никакой цели. Они пребывают в тотальном неведении, лишены мыслительной деятельности и каких бы то ни было ощущений.

– Так вот, значит, как выглядит Асмор, – проговорил я, заворожённо глядя на врата в иной мир, самый нижний и пустой из всех, – Вот, куда попадают духи после смерти… Ты спускаешься ниже и ниже, туда, откуда уже не выбраться. Туда, где негде черпать энергию. И чувствуешь, как растворяешься среди этой серой пустоты.

– Асмор гипнотизирует, – спутник положил руку мне на плечо, – Никогда не переступай порог этой арки, иначе уже не вернешься.

Поборов оцепенение, я отступил.

– Столько раз умирал, но так и не понял, что же такое смерть, – с губ сорвался сдавленный смешок.

Наставник ничуть не удивился.

– Не только эти коридоры носят имя Мерхеса, – сказал он, – Я хочу рассказать тебе о парадоксе Мерхеса. Но сначала скажи – что ты знаешь о сакральном знании?

– Оно содержит код от всех возможных реальностей. С его помощью можно перекроить судьбу.

Армвелл кивнул, а затем снова спросил:

– Если дух умирает, как думаешь, есть ли у него шанс вернуться к жизни?

– Нет. Вы же только что сами сказали, что из Асмора нет обратного пути.

– А что, если сакральным знанием завладел человек, который, прибегнув к его силе, воскрешает своего любимого? Ведь сакральное знание всесильно и с его помощью любые процессы возможно обернуть вспять. Так если вернуться в прошлое и предотвратить, скажем, катастрофу, унесшую жизнь любимого человека…

– Он будет жить, – прошептал я.

– Спасенный через сакральное знание человек будет существовать в Эйдоре здесь и сейчас, в точности как мы с тобой. Быть может каждый из нас уже однажды бывал ТАМ, – он указал на арку, ведущую в серую среду.

Мне вдруг отчетливо вспомнился Древиан Смоур, вкусивший запретный плод. То, что он узнал тогда, привело его в дикую, исступленную ярость. Поэтому он немедленно вырвал золотое дерево из земли. Что же могло настолько разочаровать великого серебряного аспида?

– Знаете, на самом деле я много размышлял об этом сакральном знании. Великое таинство поместили на планету некие Адвены, древнейшие духи, Высшие божества. Но что же оно таит? Смысл жизни? Бессмертие? Ключи от вечности? Может быть, оно открывает предназначение каждого из нас? Ничего конкретного об этом подарке богов людям неизвестно. Эти мудрецы просто оставили нам некое послание, но, по понятной только им причине, скрыли его от всех. Возможно, в этом и заключается суть их эксперимента. Возможно, никакого знания нет. Как и высшего замысла.

– Но если оно существует, ты хотел бы им обладать? – Армвелл смотрел излишне внимательно, будто проверяя на прочность.

– Как бы я сейчас ни ответил, сказанное не отразит истину. Неизвестно, как бы я повел себя, находясь в шаге от золотого дерева. А что на счет Вас?

– В шаге от золотого дерева спешить нельзя. Важно углубиться в детали, посмотреть по сторонам. Как я пришел к нему? Кто или что рядом? Что слева от дерева, а что справа? Для любого решения важен внутренний покой и тишина, иначе можно угодить в ловушку.

Я коротко кивнул.

– Что ж, мне пора, – заключил Армвелл, – Теперь позволь оставить тебя здесь наедине с мыслями. Уверен, они подскажут куда более интересные и захватывающие пути, чем я.

В этот момент я почувствовал, что это наша последняя встреча. Развилка двух жизней. Двух совершенно разных историй.

– Спасибо! – выпалил с жаром. Со всей возможной благодарностью.

– О, Шейн, ты заслужил быть здесь, – уголки его рта приподнялись в привычной доброй улыбке, – Я ни при чём.

Сделав шаг навстречу, схватил и сжал ладонь мудреца:

– Я сейчас не только про коридоры. Я про всё. Спасибо за то, что приняли меня, незваного и чернорукого. Такого чужого. Лишнего. Спасибо за то, что вступились на совете и дали мне этот бесценный шанс!

– Ты никогда не был здесь чужим, – ответил тот, – Шанс дала сама академия, ну а мы – лишь подчинились ей, да голосу интуиции.

Попрощавшись, он развернулся и пошел к выходу из коридоров, а я наоборот – вглубь. Вскоре наставник скрылся из виду и до меня перестали доноситься его шаги. Я снова остался один и теперь ждал, когда же проснется шестое чувство.

Проходя мимо этих странных порталов, я видел гигантов, шагающих по просторам далеких миров. Видел растения, которые могли летать как птицы. Видел колонии грибов, прорастающих в экстремально-радиоактивных условиях. Видел стада насекомых, бегущих галопом по синим лугам… И даже после всего того, что я наблюдал до этого момента, верить глазам сейчас оказалось как никогда трудно.

Коридор за коридором, я бесцельно бродил мимо сотен проемов, не ощущая ничего. А потом даже перестал заглядывать в арки, утратив интерес. Ни один из миров не звал меня, вопреки ожиданиям.

Может, я ошибся и мне здесь не место?

Может, ошиблись наставники, и я все-таки не готов?

Отмахнувшись от сомнений, я продолжил преодолевать какие-то немыслимые расстояния. Затерялся не только среди арок, но и во времени.

Коридоры Мерхеса оказались настолько обширными и многочисленными, что стало ясно – они располагаются не в замке академии. В за́мке – лишь проход сюда. А вот местоположение коридоров простирается где-то совсем в ином пространстве, словно бы… между мирами?

От бесцельного хождения в мыслях то и дело вспыхивала неуверенность, и как бы я ее ни отгонял, на задворках сознания так и маячило: не пора ли вернуться в академию и продолжить обучение?

«Не пора!» – упрямо твердил сам себе, как безумец, – «Я там, где нужно! Нельзя сдаваться!»

На очередном перекрестке, едва свернул – и перстень начал нагреваться, обжигая палец. Надо же, я ведь совсем забыл о нём! Столько времени он бездействовал, а теперь изумруд пылает огнем, излучая потоки фата-гали!

И эти потоки указывают путь!

Ох, как же это любопытно!

Сорвавшись на бег, я спешил узнать таинство, что было мне предначертано. Прокручивая в голове все, что связывало с этим загадочным древним перстнем.

С самого начала он, будто обладая самосознанием, почувствовал меня, позвал и принял. Между нами действительно чувствовалась особая родственная связь. Он помогал в самых трудных ситуациях, придавал силы, заживлял раны и даже воскрешал. Он замедлил действие проклятья, благодаря чему я все еще человек, а не чудовище Рохаса.

И все – ради этого момента.

Так почему же? Для какой миссии?

Скоро узнаю…

Я бежал вперед, затем направо, снова вперед и налево. Еще три поворота и снова по прямой… Арки с разноцветными мирами мелькали как во сне. Тысячи планет, сотни галактик – и все чужое, ненужное.

Свет перстня уводил все глубже, все дальше, но я не боялся потеряться.

Уже давно я доверил ему свою судьбу и жизнь.

Едва перстень начал остывать – свет его ослабел. Я замедлил ход. Новый коридор оборвался тупиком с каменным рельефом. Подойдя к стене, я рассмотрел рельеф, не найдя подсказок. Нет ни символов, ни знакомых изображений. Только хаотичные линии и плавные узоры без какой-либо симметрии.

И тут мое внимание привлекла небольшая выемка в его центре – высеченное око. Отверстие в точности повторяет форму изумруда в моем перстне.

Приложив камень, я убедился, что он идеально совпал с прорезью, и тут же ощутил мощную волну энергии. Словно прямо сейчас пробуждалась некая древняя сила извне.

Раздался треск – в рельефе образовалась тонкая расщелина. Она потянулась ровной линией вверх, у самого потолка плавно огибая рисунок, вырисовывая новый арочный проход. Интуиция кричала о том, что ни одна душа не проникала сюда уже очень, очень давно. Только я был предназначен этому удивительному месту. Как и оно для меня.

Пока каменная дверь медленно открывалась, я лихорадочно гадал – какое же удивительное открытие ждет меня там? Еще секунда и я увижу…

…

Что?

Море?

Просто море?..

Я вышел на прибрежный песок и огляделся.

Здесь только бесконечная береговая полоса с разбросанными валунами и синяя вода до самого горизонта. Что ж. Несколько разочаровывающе. Кому понадобилось скрывать от всех море? Почему мой перстень являлся ключом к такому красивому, но всё же очень простому месту?

Затаив дыхание, я сделал еще один шаг вперед. Пространство сомкнулось, прячась от Эйдора. Теперь никто не сможет найти меня. Здесь я в абсолютной недосягаемости и безопасности. В самом идеальном уединении и в совершенном непоколебимом спокойствии.

Море дышало в лицо.

Чарующее зрелище – закат на янтарном берегу под шелест морского прилива. Сев на мокрый песок, я позволил волнам облизывать пальцы. Погрузился в созерцание бескрайних синих вод. Меня умиротворял шум моря, его волнующая сила и пенные всплески. Растворяясь в свежести бриза, мысли погасли. Одна за другой.

Не осталось ни грусти, ни радости.

Иссякла тоска.

Умолка скука.

Прошла тревога.

Чувства пронизаны безмятежностью и покоем.

Удивительно, что может сделать море с душой человека.

Вот только… я уже не человек. Застряв между раем и адом, чернорукий, я не чувствовал ничего. Этот прекрасный мир больше не производил никакого впечатления.

Кто я?

Ответа нет.

Но как же я устал скитаться по свету в поисках правды!

Я успел попробовать на вкус вечность. Если ее не с кем разделить, она терпкая и горькая настолько, что хочется выплюнуть.

Вечность постепенно лишает тебя самого ценного. Все, что приносило когда-то удовольствие, в вечности превращается в докучливое действо, навевающее скуку. Все, что ты так ненавидел, растягиваясь во времени, длится бесконечно. Секунда тянется неимоверно долго, а целые века помещаются в одно мгновение. Вечность – самая изощренная пытка, когда ты переживаешь ее в одиночку.

Я – одинок. И я видел, что происходит с духами-одиночками. За тысячи лет они превращаются в безумцев. Хотя, если подумать, безумие – весьма эффективное лекарство от вечности.

Считая рассветы и закаты, я сбился со счету. Перестаешь чувствовать течение времени, когда у тебя неограниченный его запас. Сидя на этом клочке побережья, не чувствуя холода, вообще ничего не чувствуя, я думал только о том, как найти сестру. Я должен сделать ее счастливой, должен исправить все свои ошибки.

– «Так исправляй!» – шепнул внутренний голос.

Ветер усилился, а волны настойчивей шумели по камням.

И мне вдруг показалось, что там, за горизонтом, меня ждет награда за все долгие, долгие скитания. Интуиция звала в полет, и пока здравый смысл не перебил ее голос, я вскочил с песка и пустился по небу туда, где разрастался шторм.

Море колыхалось все опаснее. Все сильнее. Всполохи становились выше и выше, волны пенились, разлетаясь во все стороны белыми хлопьями. Молнии сверкали, как острые лезвия, едва не задевая. Стена пронзающего насквозь дождя затрудняла полет, а шальной ветер свистел так громко, что не расслышать даже собственных мыслей. Я боролся с разбушевавшейся стихией, прорываясь в самые ее недра.

Здесь буйствовал смерч. Голодная воронка гналась за мной по пятам. Она изгибалась, будто исполняя победный танец. Соленая вода застилала глаза, мешая уворачиваться, и в следующий миг я угодил в водоворот.

Бултыхая руками и ногами, я кружился с бешенной скоростью, пока смерч тянул меня на морское дно. Плотные темные воды смыкали кольцо, сквозь которое уже никак не пробраться.

– «Утихни!» – приказал я буре, концентрируя энергию.

Шторм не желал повиноваться.

Ветер свистел высоко и отрывисто, смеясь где-то за плотной ледяной завесой. Так оглушительно громко. Так близко.

Приложив все усилия, чтобы остановить вращающийся водный столб, я заключил себя в невидимый воздушный пузырь – он станет моим щитом. После, вытянув в стороны руки, закрыв глаза, я мысленно успокаивал стихию, погружая ее в безмолвный транс. Призывая услышать мое спокойствие.

Ветер начал стихать. Почувствовав это, смерч выплюнул меня и устремился назад, трусливо удирая. Теперь он дрожал, как полевая мышь, зажатая в руке.

Следующий толчок энергии угодил точно в цель. Смерч замер, а затем десятки тонн морской воды оборвались и с грохотом обрушились обратно в море. Гигантская волна понеслась навстречу берегам, пока море готовилось вернуться в штиль.

Тучи рассеялись, обнажая самый чистый рассвет, какой я когда-либо видел. Небо искрилось, заставляя забыть, для чего я пересек половину моря. Но я не забыл. Ведь прямо передо мной из воды вырастало удивительное строение. Оно, словно чужеземец, смирно стояло в воде, ожидая встречи. Длинные тонкие «ноги» уходили на морскую глубину, на поверхности же оставалось тело-купол с единственным входом – неприметной неряшливой прорезью.

Я протиснулся в отверстие и огляделся.

Внутри оказалось гораздо больше пространства, чем этот купол мог бы вместить. Дальних границ – не разглядеть. А еще – здесь повсюду были призраки. Неясные силуэты, зависшие в воздухе. Они не замечали меня, потому что крепко спали.

По кромке стен колыхалась светящаяся энергия. Она вспыхивала каждый раз, когда я смотрел. Фата-гали… Настолько чистейшая, настолько концентрированная, что я замер, ощущая запредельный восторг, доводящий до беспамятства.

Выдержит ли мое тело такой силы или сгорит?

Энергия пронзала меня, отдаваясь гулкими вибрациями, и я не хотел вырываться. Просто поддался теплу и мирному покою, глядя на золотое сияние сквозь полузакрытые веки. С распахнутой обнаженной душой перед главной первородной силой. Сокрушающей. Созидающей.

В какой-то момент из ее потоков высунулось бесформенное существо, меняющее очертания. Его эластичное тело колебалось как гигантская амеба. Множество лиц выныривало из этой субстанции, поочередно рассматривая гостя. Возможно, таким образом, оно хотело напугать, но я смотрел на него спокойно.

Субстанция вывернулась наизнанку, из внутренней полости показались круглые выпученные глаза. Они покрутили по сторонам, и, не обнаружив поблизости больше ни одной живой души, уставились на меня. Наблюдая мою безмятежность, существо застыло в ожидании.

Я поклонился духу и представился.

– Я знаю, кто ты, – заговорило существо, – А ты знаешь, кто я. И знаешь, насколько похожи наши судьбы. Я наблюдал за тобой. У нас общая цель – спасти любимых.

– Вы – Айзерон Мерхес?

– Хаос наделил меня не только силой, – сказало существо, – Но и новым именем – Хоррморр. Теперь оно отражает мою суть, давно измененную.

– Кто они? – я указал на человеческие силуэты, окружающие нас.

Хоррморр дернулся, тут же снова вперив взгляд огромных глаз.

– Искатели, уснувшие навсегда. Каждый из них пришел сюда за ответами. Они желали изменить судьбу, но вместо этого погрузились в иллюзии. Фата-гали путает сознание. Идущие за счастьем попадают в свои мечты и тонут в них.

– Они не могут проснуться?

– Не хотят. Им снятся прекрасные сны. Эйдор крадет чужие мечты, а Хаос их исполняет.

Я прошелся между силуэтами, вглядываясь в размытые очертания лиц.

– Но почему же не спите Вы?

Хоррморр подплыл ближе.

– Вначале я точно так же попал в плен фантазий, – ответил он, – Застрял здесь, как все они. Во снах ко мне возвратились жена и дети. Всё казалось реальным с единственной разницей – мы были абсолютно счастливы. С нами никогда не случалось плохого – никаких ссор, никаких трудностей. В мире грёз нет болезней, нет горя и несправедливости. Нет смерти. Близкие воскресают и вновь улыбаются. События складывается так, как ты и не мечтал. Мир становится идеальным, красивым, правильным. И там всегда светит солнце.

– Но как же Вы догадались, что всё это – нереально?

– Там, откуда я родом, слишком часто идут дожди. Вспомнив об этом, я понял, что в ином измерении нет ответов. Только энергия. И тогда я приложил все силы, чтобы проснуться. Но было поздно: к тому моменту мое духовное тело уже успела поглотить фата-гали, осталась только моя суть. С тех пор я больше не могу перемещаться в Эйдор.

Я снял с пальца перстень и показал его существу:

– Он ведь Ваш, верно?

– Я оставил его в Эйдоре, когда перестал искать способных учеников. Через него я мог передавать энергию прямиком из Хаоса.

– Так, значит, не Хаос благоволил мне все это время, а его житель…

– Не обесценивай! – дух описал стремительный полукруг, вынуждая повернуться за ним, – Не всякий мог ощутить особенность перстня! А только тот, кто так же отчаянно, как и я, желал получить ответы. Долгое время я ждал, когда истинный сын Хаоса найдет меня. И тогда единая цель нас сплотит. Ты потерял сестру, а я – жену и детей, но вместе мы найдем их и вернем к жизни.

– Через сакральное знание?

– Иного способа нет, – изрек Хоррморр, не сводя с меня магнетических глаз, – Я пробовал менять прошлое через фата-гали, но это не принесло результатов. Эйдор и Хаос – всего лишь информационные поля. Существуют миллионы таких полей. Ты даже представить не можешь, насколько огромно Многомирье. Адвены управляют ВСЕМ! Когда-то они были готовы раскрыть людям свои секреты, но мы быстро утеряли их расположение. Однако, для самых упорных, для самых одаренных и талантливых они оставили дар – золотое дерево.

– Древиан Смоур вырвал его с корнем тысячи лет назад. Возможно, люди навсегда лишились их дара.

Хоррморр поднялся выше, нависая надо мной:

– Я видел сакральное знание через глаза моего ученика. Оно там, в глубине Рохаса. Оскверненное темной силой, посреди бескрайних земель отчаянья. Серебряный аспид скрыл его от всех, чтобы больше никто никогда не узнал таинство, способное погубить его.

– Но если Вы там уже были, почему не завладели знанием?

– Лабиринты Рохаса – самая грандиозная ловушка из всех. Как испытывают людей арханты – ты и сам знаешь не понаслышке. Мои ученики, как и все, имели слабости, а слабости в экстремальной обстановке вырастают в размерах. Попадая в лабиринты Рохаса, человек оказывается посреди самой ужасающей декорации, но при этом смертельно опасной. Мои ученики там сгорали дотла, а я не погиб только благодаря тому, что моя суть остается в Хаосе.

– Но Вы ведь практически всесильны! Подчинили фата-гали и управляете неограниченным ее запасом. Зачем Вам помощники в поисках сакрального знания?

– Для обитателей Хаоса оно недосягаемо, – ответил Хоррморр, – А вот ты все еще принадлежишь Эйдору. У тебя есть то, чего лишен я – духовное тело. Моя же польза в том, что я знаю, какие ловушки скрывает этот дьявольский лабиринт и как в них не попасть. Вместе мы сумеем пройти его. Древиан Смоур украл наши мечты, а вместе с ними – наше счастье, но, объединившись, мы сможем одержать над ним победу, отомстив за всех разлучённых. С тобой мы повернем время вспять, изогнем реальность! Время – не прямая линия! Это вихри и петли! Сознание перемещается в нем по свободной траектории. Только временная петля сможет воскресить наших любимых. И мы воскресим! А после – вернем сакральное знание человечеству.

– Но как? Царство Смоура огромно, а я даже не могу там летать. Я был там, пробовал. Мое тело становится тяжелым и медлительным.

– Значит я дам тебе крылья.

А ведь Хоррморр действительно уже давал мне силу для сражения со злом. Я помню, когда действовал не я, но он – через меня. Посылаемой им фата-гали хватило, чтобы с легкостью уничтожить гигантского паука и всю охрану трофейных залов. И пускай я не могу причинить вред высокоранговым архантам, но он – определенно может.

– Тобой движет любовь, – продолжил дух, – Остальными двигали более эгоистичные мотивы. Ты не такой, как все прочие, Шейн, но сейчас на тебе печать серебряного аспида. Многие, очень многие про́клятые пытались снять с себя его метку, только Смоур забрал к себе всех до единого. А ты можешь изменить свою судьбу прямо сейчас. Решайся!

К этому моменту меня и вело провиденье. Решение родилось задолго до нашей встречи, и я отправлюсь в Рохас, но смогу ли выбраться? В любом случае, человек сначала делает, а потом – может. Невозможность – лишь рамки, в которые мы заключаем самих себя.

Разумеется, Хоррморр преследует корыстные цели. Он думает только о собственной выгоде и благополучии, но без него мне не справиться. Не пройти лабиринт, не добраться до золотого дерева. Сейчас мой ум как никогда холоден и спокоен, мое решение как никогда неспешно. А надежда – как никогда сильна.

– Я готов, – голос эхом прокатился в пространстве.

Получив дозволение, существо резко взлетело вверх. Из его изменчивого тела вырвались длинные щупальца, обвиваясь вокруг меня, сдавливая колючими электрическими разрядами. Тысячи мыслей пронзили сознание. Информация полилась непрерывным потоком.

Хоррморр ощущал меня, а я – его.

Щупальца выпустили из объятий, нырнув обратно в тело хозяина.

Пускай от него осталась лишь суть, но глаза его – всюду. Он пребывает одновременно во множестве миров и знает столько, сколько не может знать ни один обитатель Эйдора. Теперь он увидит всё, что вижу я. Исчезла необходимость объясняться, потому что мы слились воедино.

– «Есть несколько вариантов пробраться в чертоги Рохаса максимально незаметно», – в голове раздался голос Хоррморра, – «Самый простой из них – призыв арханта. Высокоранговых трогать не стоит, нам подойдет кто-то попроще».

– Нужно достать гримуар1?

– «Именно», – подтвердил Хоррморр.

В библиотеке Белого дворца хранятся все манускрипты мира, и я сразу же перенесся к величественному грандиозному зданию. Его масштаб до сих пор потрясал воображение, а фасад, состоявший из гармоничного сочетания аркатур, балконов, резных карнизов, все так же поражал сложностью и детальной продуманностью. Его скульптуры и рельефы напитаны энергией. Она же струится из фонтанов в парке, в котором, как и прежде, отдыхают люди.

Белый дворец ничуть не изменился.

В отличие от меня.

Влетев внутрь, я пересек пронизанный светом холл, поднялся по широкой лестнице, оттуда свернул на тоненькую извилистую, что лозой плелась ввысь. Меня встретила знакомая каменная арка – «Произнесенное – исчезающий шум. Написанное – сила, правящая вечностью». Статуя седобородого мудреца со свитками учтиво поклонилась, изрекая на латыни:

– Sciens – noster omnipotens (знающие – всесильны).

Забавно: он попал как раз в цель.

Направляясь вперед, к бесконечным стеллажам, заставленным книгами и рукописями, я искал секцию архантологии. Пройдя треть зала, свернул по велению Хоррморра в неприметный тускло освещенный закуток. Здесь хранились увесистые тома в потертых кожаных переплетах. Они источали опасность, требовали не касаться их и угрожали.

Но разве могут они навредить, если я все равно собрался в гости к Смоуру? Усмехнувшись, я позволил Хоррморру оценить имеющиеся здесь экземпляры.

– «Алая справа» – посоветовал тот, – «Да-да, вот эта».

Взяв древнюю книгу, я обнаружил, что она принадлежит некоему Бестарбету.

– «Низкоранговый пакостник, вполне могущий утащить в Рохас» – мысленно объяснил Хоррморр, – «Тебе понравится ваша встреча».

– Интересно, почему?

– «Скоро узнаешь!»

Бегло ознакомившись с гримуаром, я отыскал на пожелтевших страницах заклятье призыва.

Пытаться вызвать арханта в Белом дворце – все равно, что приглашать его в рай на чаепитие: слишком подозрительно и слишком опасно для него. Поэтому, вернув книгу на место, я вылетел из библиотеки и помчался подальше от этих светлых, насыщенных добром земель.

Уединившись в лесу, вдали от городов и деревень, не боясь открыть темный канал, я был готов приступить. В памяти вспыхнули символы, вписанные в круг – печать Бестарбета. Удерживая ее образ, я поджег землю, чтобы, выгорев, на ней проявилась такая же печать. Хоррморр диктовал заклятье призыва, а я его повторял, стоя в центре печати, пока лес молча наблюдал, не смея перебивать.

Первые несколько минут не происходило ровным счетом ничего, но как только я повторил заклятье в шестой раз, под землей раздался сильный толчок, чуть не повалив с ног. Почва загудела, застонала и просела по всем сторонам от печати. Сама печать оказалась не тронута.

Из земли просочился черный туман, окутывая деревья и расползаясь по ветвям вверх. За спиной раздался зловещий треск. Я обернулся, но во мраке ничего не разглядел. Звук приближался, и вскоре мимо меня пробежала трещина.

Зацепив печать, линия разлома замерла. Я терпеливо ждал гостя, ничего не предпринимая. Разлом начал медленно расходиться в стороны, источая зловонье глубин Рохаса. Туман все гуще клубился по земле, наполняя просевшую вокруг печати яму.

Все шло просто прекрасно!

Призванный архант, сидевший где-то под землей, не то рассмеялся, не то закашлялся.

– Глупец, – донеслось шипение, – Человечий глупец посмел призвать Бестарбета!

Из дымного озера вынырнула кривая лопоухая голова. Архант принюхивался, дергая грязным рылом, и разглядывая меня крохотными глазенками.

– Про́клятый! – взвизгнул он, выползая из ямы, как ящерица.

Поднявшись на ноги, Бестарбет подошел ближе. Он мне едва ли по пояс! Коротышка. Сощурив глазки, архант пристально изучал мое лицо, то и дело почесываясь, а потом разразился хрюкающим хохотом.

– Мы с тобой уже встречались! Помнишь уверенность, с которой ты пошел учиться плавать? Это я нашептал ее в твои нежные ушки! Ты должен был сдохнуть еще тогда, в реке, будучи никчемным мальчишкой!

– Наверное, ты слишком тихо шептал, – я пожал плечами.

– Твои мысли о семье перебили мой голос, – Бестарбет подошел почти вплотную, и я увидел, как в его космах копошатся черви и жуки, – Я не хотел тебя отпускать, но мне не по силам тащить человека, в чьем сердце живет… любовь, – он сплюнул, словно на язык попало что-то мерзкое.

– Согласен, омерзительное чувство. Вот бывает же такое – человек и умный, и мудрый, а живет как дурак, – сказал я, – А все из-за чего? Из-за любви.

Архант попятился, цокая языком. Оценивая услышанное. В его черных глазках читалось недоверие, и я продолжил сочинять:

– Я сильно изменился с тех пор. Теперь я презираю любовь и мне смешны её рабы. Ведь чувство, которое люди прозвали любовью, основано на лживом партнерстве, поощрении эго и паразитической привязанности. Мы все – конченные эгоисты. Мне противна наша суть и поэтому я призвал тебя, Бестарбет. Сегодня я намерен навсегда отказаться от своей человеческой природы. Помоги же мне!

– Никак невозможно! Самоубийца! – он ткнул меня в живот.

Неужели придется уговаривать забрать меня в Рохас? Но не успел я продолжить, как черт схватил мою руку и потянул в дымную гущу.

– Гнить будешь! Дохнуть! – Бестарбет затащил в расщелину.

Землю тряхнуло.

Сверху посыпались камни и комки грязи. Трещина над нами затянулась, укрыв сырой маслянистой почвой. Черт одной рукой рыл землю, второй крепко сжимал мое запястье. Дышать стало тяжело. Повсюду копошились черви, а самых жирных Бестарбет запихивал себе в рот и жевал, брызгая их внутренностями.

Периодически землю сильно сотрясало, и мы проваливались все ниже и ниже. Темная энергия отторгала меня, как непрошенного гостя, выталкивала наверх, и я начал карабкаться вниз вместе с архантом. Наверное, после всех угроз, ему следовало бы удивиться такому поведению, но он даже не обратил на это внимания.

– Бестарбета похвалят, – хрипло бубнил он себе под нос, – Очень похвалят! С Бестарбетом начнут считаться! Начнут! Начнут!

Когда сырая почва сменилась сухой золой, мы выбрались на поверхность. Нас окружал лес деревьев из плоти и крови. Лес мучеников, надежно укрывающий меня от посторонних глаз. И больше никого вокруг…

– Пошевеливайся, – рявкнул архант, – Меня ждут детишки. Тупорылые человечьи выродки! Буду шептать им, буду лгать им!

Дернув руку, я резко вырвался и схватил беса за шею. Перстень загудел и вспыхнул, покрывая арханта язвами и волдырями. Бестарбет истошно заорал, отбрыкиваясь из-за всех сил, но это продлилось недолго. Спустя несколько секунд от него остался только скрюченный обугленный скелет.

Красные деревья изумленно глядели, опасаясь той же участи, но мне плевать на них. Я направлялся босиком по обугленным осколкам Вселенной за своей сестрой.

* * *

Острия скалы Рохаса впивались в тяжелое небо. Оттуда доносилась жуткая безумная музыка. Я хорошо помню ее и знаю, что она означает.

Посвящение в разгаре.

– «Ну что, готов полетать?» – спросил Хоррморр.

– Еще бы!

Спину защекотали горячие потоки. Они обволокли сначала мои руки, а потом и все тело целиком. Мощный всплеск фата-гали высоко поднял меня, стремительно увеличиваясь в размерах и обретая форму гигантского золотого дракона.

Несколько взмахов золотых крыльев – и я воспарил над красным лесом, готовый устроить себе настоящее веселье.

Мне всегда нравились драконы!

Сотканное из струящейся энергии новое тело разрослось до гигантских размеров. Описав несколько пробных кругов над обожжённым лесом и, убедившись, что прекрасно справляюсь, я полетел прямо к башне.

Конечно, такое явление не осталось незамеченным – к скале сбежались арханты, готовые атаковать.

Хоррморр усмехнулся:

– «Давай поздороваемся!»

Я летел с бешенной скоростью, выпустив всех своих демонов на свободу. Спланировав, дракон взревел и, раскрыв пасть, окатил архантов огнем. В него тут же полетели черные шары концентрированного зла – смертельные проклятья. Успев увернуться, я взмыл в грозовое небо.

На предельной скорости дракон облетал молнии, пульсирующие шары, и снова снижался, поливая архантов новой, еще более мощной огненной волной. Подожженные, они метались, падали и сгорали дотла.

Посылая еще один залп, я поджег ядовитый пар, стелящийся над рвом. Вода забурлила, выкипая. Оттуда выскочил многоглазый демон, корчась в муках. Ничто здесь не могло выдержать божественный огонь Хаоса!

Музыка по-прежнему громыхала, скрывая от остальных обитателей Рохаса наше появление. Очень жаль – оно получилось таким эффектным. Но свидетелей не осталось и некому будет слагать обо мне легенды.

Снизившись, я мягко опустился на выжженную землю перед распахнутыми дверьми в прекрасном настроении.

Когда-то очень давно я учился избавляться от иллюзий, чтобы не видеть монстров, выбравшихся из моего подсознания. Но они могут помочь, если умело ими пользоваться. В мире Эйдора, сотканном из иллюзий, возможно все, на что способен разум. Все зависит только от силы духа. Пришла пора узнать, насколько силён мой.

Я придал себе новый облик. Тело окрасилось в болотные тона, на голове закрутились рога, челюсть вытянулась и обросла клыками. На руках появились когти, а глаза налились кровью.

Однажды я услышал, что способность испытывать ненависть к силам зла определяет причастность к ним. Значит, можно сойти за своего – ненависти к свите Смоура у меня накопилось с избытком.

Увидев знакомую надпись «Судьи – здесь. Вся власть – пороку», я покачал головой и приказал ей измениться. Теперь извивающийся огонь выписывал всего два слова: «Судья – здесь».

– «Не заиграйся, Шейн» – предупредил Хоррморр, – «Мы пришли сюда не за местью».

Я засмеялся:

– Мстить архантам – все равно что прыгнуть в яму с дерьмом и начать рубить это дерьмо!

Настроившись на здешние темные энергии, я вошел в абсолютном спокойствии по отполированному камню в колонный зал под визги адского оркестра. Новоизбранные арханты вовсю придавались плотским утехам. За ними безучастно наблюдал каменный многоглавый змей – точная копия одного из ликов Древиана Смоура.

По периметру зала высились деревянные кресты с прибитыми телами измученных людей. Люди безжизненно висели, подбородками упираясь в грудь. Чтобы не позволить человеческим эмоциям проявиться, я отвел взгляд, но вновь оглянулся.

Один из распятых содрогнулся в агонии и обмер.

Это был Иларем.