Читать книгу Конструирование адекватности. Поиск оснований. Часть II - А. Руснак - Страница 3

Оставить все как есть, или желание перестать преобразовывать каждый день бесполезный хаос в логоцентрический порядок – это постоянное стремление уставшего духа…

Но если перестать исполнять «стремление живой мысли куда-то», тогда все постепенно рассыпается в ничто. И можно предположить, что, в отличие от идеального-Я, которое (возможно) свое существование черпает из «источника бесконечной энергии»3, которая отличается о того, с чем приходится сталкиваться в непосредственности. Присутствующее тут энтропично, оно устойчиво рассыпается, стремится обратить все в себя. И присутствующее, в котором нет особой преобразовательной силы, – оно замкнуто, и действительность человека противоречит такой замкнутости. А разрыв замкнутости – это «вмешательство человека», начало которого там, в том, что противоречит этому наличествующему.

И мир человека, который противоречит этому присутствующему – начинает противоречить ему по нарастающей траектории. То есть чем сильнее человек может «схватывать» предоставленное ему, чем сильнее он сможет это «остановить» и преобразовать в нечто другое – тем сильнее нарастает противоречие. Но когда духовное вмешательство прекращается – все вокруг становится собой и обращается в себя, двигаясь туда, в непонятном для человека направлении. И такое «ломающее все человеческое» можно определить понятием «энтропия», или понятием «природа», «вселенная», наделенная качеством «энтропия», что и является механизмом поворота этого происходящего в своем скрытом для духа направлении.

Вмешательство духа в «мир природы», то есть «преобразование природы», или, по-другому, – вырывание кусков и стабилизация их – это и есть планомерная работа по производству предметов, систем, процессов. И если предполагать, что то, что существует вне условного духа (то, с чем духу приходится иметь дело) – это та неадекватность, которая пугает дух. Системных форм преодоления неадекватности, а точнее, преобразования всего этого в нечто, что стабилизирует присутствующее, производит из него человеческое – таких форм вмешательства духа (позволяющих стабилизировать происходящее) немало. Такие способы – это формы преобразования и склеивания всего. Дух, в таких актах, входит в присутствующее, сплачивается с ним, сковывается с ним, производя из такого адекватность, понятность, полезность. Такими способами4 являются духовные преобразования-взаимодействия с происходящим – это язык, память, формы мышления, учение, рассказ, ритуал, письменный текст, закон, предмет, институт, стоимость, производство, субъектия, орудия труда… И такие акты в последующем будут становиться памятниками произошедшей тут мысли, грандиозными инструментами сковывания, но и того, что противоречит тому, что «существует тут», которое также противоречит и «чистому духу» или непонятной «идеальности».

И у «чистого духа» присутствует доступ к разному, особому, или, возможно, он состоит из чего-то особого, или пребывает в нем. И желание производить из этого присутствующего «особо-идеальное» – это, возможно, намекает на то особое устройство той стороны (логос, хаос, порядок, рациональность…).

Можно ли предположить, что дух не противоречит присутствующему? Можно ли предположить, что то, откуда дух берет силы – это то, что тут? Можно ли дух воспринимать в качестве допущения? И дух может быть понят как угодно, но это всегда почему-то предположение «чего-то запредельного».

Доказать присутствие запредельного акта невозможно. И все такие мысли, с точки зрения естественнонаучной идеологии, ненаучны. Но предположение «чего-то того», что нельзя схватить с помощью физических экспериментов – может быть сделано. И тот, кто сам является «неопределенным явлением», не имеет методов для сильного анализа, а также для остановки себя. И то, что дано непосредственно, в своих основаниях – это нечто запредельное, и им может заниматься фундаментальная наука, применяя эксперимент и другое, но это не вскрывает действительную (абсурдную) сущность происходящего.

Остановка неадекватности не позволяет остановить присутствующую неадекватность, остановка не позволяет остановить энтропию. В результате действий духа возникают острова сковывания, острова остановки, острова культуры или «пространств», где дух (обездвиженный Абсолют) смог с помощью своей силы «сковать в лед», а точнее, остановить неадекватность, которая замирает, как какая-то временная мысленная остановка.

И на такой остановке, в последующем, будут продолжаться «живые» процессы, но многое из такого – это уже «движение льдов в таком холодном поясе Арктики», то есть там, где «мысль остановлена» – действуют другие законы, законы перекованного духа и переплавленного присутствия. Но это не живая стихия в себе, которая существовала до пробуждения духа. И дух не может остановиться5, он должен продолжать сковывать. Ему необходимо вовлекать новые ресурсы для создания значительных систем из остановленного, а это, в последующем, различные великолепные «здания из мыслительного льда». И вовлекаемое в обязательном порядке будет преобразовано, потреблено и уничтожено в результате такого сковывания.

И величественные остановленные острова будут подвержены постоянной атаке. Но основной угрозой для любого «памятника мысли» является усталость мысли, или окончательная остановка мышления. То есть живое взаимодействие или сковывание сплавов возникает только тогда, когда огненная мысль встречается с холодным металлом присутствующего. Но когда дух ослабевает, тогда мысль остывает, устает, перерождается, а после погибает и сам живой процесс.

И как только дух окончательно остановится и перестанет «перековывать свою сущность-силу с тем, что тут» – тогда все возникшее начнет разрушаться и возвращаться в свое первозданное состояние.

И после крушения какая-то уже другая живая мысль (если она, конечно же, будет наличествовать), посетив такой музей, обнаружит остатки бывших величавых памятников уже-остывшей мысли. И многое из такого остывшего будет удивлять и поражать ново-пришедшую мысль, но понятным это будет только в качестве последующего прочтения, и понять «первоначальную суть сплава» невозможно.

Существует ли окончательная цель сковывания? Если, опять же, присутствие каждого ограниченно, то есть присутствующий вряд ли узнает, чем и как это все завершится. И почему присутствует такое загадочное взаимодействие? Кто положил ему начало? Кто был первым Прометеем? Все такие вопросы – это загадки для живой мысли. Но такие бесполезные вопросы, и какие-то конкретные ответы после6, и позволяют духу не остывать. А в последующем возникает следующее возгорание (противоречие безмолвию), которое пытается понять причину своей вброшенности в такой странный мир.