Читать книгу Стихотворения. 1814-1836 - Александр Сергеевич Пушкин, Александр Пушкин, Pushkin Aleksandr - Страница 78

Бывало, прежних лет герой,

Окончив славну брань с противной стороной,

Повесит меч войны средь отческия кущи;

А трагик наш Бурун, скончав чернильный бой,

Повесил уши.

Под вечер, осенью ненастной,

В далеких дева шла местах

И тайный плод любви несчастной

Держала в трепетных руках.

Все было тихо – лес и горы,

Все спало в сумраке ночном;

Она внимательные взоры

Водила с ужасом кругом.

И на невинное творенье,

Вздохнув, остановила их…

«Ты спишь, дитя, мое мученье,

Не знаешь горестей моих,

Откроешь очи и, тоскуя,

Ты к груди не прильнешь моей.

Не встретишь завтра поцелуя

Несчастной матери твоей.

Ее манить напрасно будешь!..

Мне вечный стыд вина моя, —

Меня навеки ты забудешь;

Но не забуду я тебя!

Дадут покров тебе чужие

И скажут: «Ты для нас чужой!»

Ты спросишь: «Где мои родные?»

И не найдешь семьи родной.

Несчастный! будешь грустной думой

Томиться меж других детей!

И до конца с душой угрюмой

Взирать на ласки матерей;

Повсюду странник одинокий,

Всегда судьбу свою кляня,

Услышишь ты упрек жестокий…

Прости, прости тогда меня…

Ты спишь – позволь себя, несчастный,

К груди прижать в последний раз.

Проступок мой, твой рок ужасный

К страданью осуждает нас.

Пока лета не отогнали

Невинной радости твоей,

Спи, милый! горькие печали

Не тронут детства тихих дней!»

Но вдруг за рощей осветила

Вблизи ей хижину луна…

Бледна, трепещуща, уныла,

К дверям приближилась она:

Склонилась, тихо положила

Младенца на порог чужой,

Со страхом очи отвратила

И скрылась в темноте ночной.

Средь темной рощицы, под тенью лип душистых,

В высоком тростнике, где частым жемчугом

Вздувалась пена вод сребристых,

Колеблясь тихим ветерком,

Покров красавицы стыдливой,

Небрежно кинутый, у берега лежал,

И прелести ее поток волной игривой

С весельем орошал.

Житель рощи торопливый,

Будь же скромен, о ручей!

Тише, струйки говорливы!

Изменить страшитесь ей!

Леда робостью трепещет,

Тихо дышит снежна грудь,

Ни волна вокруг не плещет,

Ни зефир не смеет дуть.

В роще шорох утихает,

Все в прелестной тишине;

Нимфа далее ступает,

Робкой вверившись волне.

Но что-то меж кустов прибрежных восшумело,

И чувство робости прекрасной овладело;

Невольно вздрогнула, не в силах воздохнуть.

И вот пернатых царь из-под склоненной ивы,

Расправя крылья горделивы,

К красавице плывет – веселья полна грудь,

С шумящей пеною отважно волны гонит,

Крылами воздух бьет,

То в кольцы шею вьет,

То гордую главу, смирясь, пред Ледой клонит.

Леда смеется.

Вдруг раздается

Радости клик.

Вид сладострастный!

К Леде прекрасной

Лебедь приник.

Слышно стенанье,

Снова молчанье.

Нимфа лесов

С негою сладкой

Видит украдкой

Тайну богов.

Опомнясь наконец, красавица младая

Открыла тихий взор, в томленьях воздыхая,

И что ж увидела? – На ложе из цветов

Она покоится в объятиях Зевеса;

Меж ними юная любовь, —

И пала таинства прелестного завеса.

Сим примером научитесь,

Розы, девы красоты;

Летним вечером страшитесь

В темной рощице воды:

В темной рощице таится

Часто пламенный Эрот;

С хладной струйкою катится,

Стрелы прячет в пене вод.

Сим примером научитесь,

Розы, девы красоты;

Летним вечером страшитесь

В темной рощице воды.

Avez-vous vu la tendre rose,

L’aimable fille d’un beau jour,

Quand au printemps a peine eclose,

Elle est l’image de l’amour?

Telle a nos yeux, plus belle encore,

Parut Eudoxie aujourd’hui;

Plus d’un printemps la vit eclore,

Charmante et jeune comme lui.

Mais, helas! les vents, les tempetes,

Ces fougueux enfants de l’hiver,

Bientot vont gronder sur nos tetes,

Enchainer l’eau, la terre et l’air.

Et plus de fleurs, et plus de rose!

L’aimable fille des amours

Tombe fanee, a peine eclose;

Il a fui, le temps des beaux jours!

Eudoxie! aimez, le temps presse:

Profitez de vos jours heureux!

Est-ce dans la froide vieillesse

Que de l’amour on sent les feux?