Читать книгу 100 великих крылатых выражений - А. В. Волков - Страница 5

327 г. до н. э.

Путь властелина, завоевателя всех возможных миров, стран близких и далеких, всегда кончается этим.

Вот, например, один из последних дней весны 323 г. до н. э. в Вавилоне. Воздух, как горячий сироп, растекается над поверженным, распростертым человеком. Этот едва шевелящийся полутруп – молодой, грозный царь.

Это – Александр III, более известный как Александр Македонский, давно уже, ныне и во веки веков называемый Великим.

«Сын бога», волею своего духа обретший «Отца-бога» в одном из египетских святилищ. Когда-то, во время похода на Индию, он запальчиво сказал: «Во вселенной бессчетное множество миров, а мы еще и одного не завоевали!» (Плутарх, «О безмятежности духа»).

Увы, такова планида людская! В какую бы даль Востока ни завел царя его неистовый норов, его путь неизбежно окончился бы тупиком.

И вот теперь возлежащий в царском дворце, окруженный ароматами благовоний и натираний, Александр Великий умирал.

Еще несколько дней назад его могущество казалось неколебимым. Он, решительный, сильный правитель, стоял во главе самой большой империи, когда-либо созданной на Земле.

Он, непобедимый царь, на первый взгляд, был невзрачным молодым человеком, чей рост едва превышал 1,6 метра. Но среди подданных он преображался. Белый плащ и диадема персидского великого царя заметно выделяли его в кругу людей.

Покорив Персидскую державу, он и сам стал великим царем. Его владения простирались от Македонии до Месопотамии, от Египта до Индии. В Персии он унаследовал титул поверженного им Дария III. В Египте стал фараоном и был провозглашен «сыном бога».

Величие замыслов окрыляло Александра. Одержимый желанием завоевать мир, он был в глубине души пожалуй что счастлив. Он одерживал одну победу за другой не только на фронтах бесконечных войн, но и на личном фронте. В 327 г. он выбрал себе в жены шестнадцатилетнюю красавицу Роксану, дочь Оксиарта, одного из самых знатных людей Бактрии. Теперь она ждала ребенка, будущего царевича Александра IV. Прекрасны были и две другие его жены, на которых он женился всего год назад: Статира, дочь Дария III, и Парисатида, дочь другого персидского царя Артаксеркса III Оха.

Казалось, теперь, на вершине власти, он мог обрести покой. Но в ночь с 29 на 30 мая 323 г. до н. э. он был как никогда беспокоен. На рассвете, вернувшись с дружеской попойки, царь почувствовал себя смертельно усталым. Острая боль пронзила живот. От странной болезни, настигшей его, он уже не оправился. Его мучил жар и трепала тошнота. Неодолимая слабость охватила его. Царь, мечтавший о покорении этого мира и всех других, неведомых людям миров, умер спустя полторы недели. И все искусство всех лекарей было теперь бесполезно. «Сын бога» умер как простой человек, даже не достигнув возраста Христа, – в 32 года.

Смерть Александра Македонского.

Гравюра 1886 г.

Историк Эфипп (IV в. до н. э.) сообщил о последних минутах жизни царя: «Он взял сосуд, сделал энергичный глоток, но не справился с ним, а тотчас отшатнулся назад на подушки, выпустив сосуд из рук».

Он умер, чтобы воскреснуть в тысячах исторических сочинений, посвященных ему. Как правило, биографы описывали его как «культурного героя», «просвещенного империалиста», покорившего варварские страны Азии, чтобы приобщить их к цивилизации. Несколько лет его военных походов навсегда изменили судьбы Египта, Леванта, Малой Азии, Междуречья.

Цезарь, Калигула, Карл Великий, Наполеон лишь подражали ему. Летом 1942 г. тень Александра Македонского потревожил даже Гитлер, обмолвившись, что уроки великого полководца помогут одержать победу под Сталинградом.

Не вышло. А вскоре и историки начали пересматривать свое отношение к Александру Великому. Опыт двух мировых войн не прошел даром. Человека, не щадившего ни отдельных людей, ни армии, ни целые царства, перестали щадить и биографы. Теперь, утратив подобострастие, они смотрели на него жестко, безжалостно. Изрекали не похвалы – приговоры.

Описывая жизнь Александра Македонского, современные историки превратились в психиатров. «Болезненный дух смерти», «психотический характер», «саморазрушительная страсть к алкоголю» – все это тоже было присуще великому полководцу, как и стратегический гений или невероятная изобретательность. Историки подсчитали, что на пирах, которые регулярно устраивал Александр, ему требовалось не менее 4 литров вина, чтобы захмелеть.

Американский историк Джон Максвелл О’Брайан, автор изданной в 1992 г. биографии Александра Великого, обратился к эфемеридам, своего рода ежедневным придворным журналам, дошедшим до нас в немногочисленных отрывках. Их анализ позволил представить портрет царя в ином, непривычном свете. Вот несколько записей:

«На пятый день месяца диоса он пил у Медея; на шестой день, опьянев, заснул и пробудился только затем, чтобы обсудить со своими офицерами маршрут передвижения на следующий день. […] На седьмой день он был приглашен к Пердикке и продолжил пить, а на восьмой день заснул».

Смерть македонского царя, очевидно, тоже была связана с острым алкогольным отравлением, от которого он так и не оправился, а вовсе не с ядом, якобы добавленным ему в пищу, как полагали некоторые античные авторы.

В наши дни диагносты-историки даже рискнули назвать точную причину смерти: воспаление поджелудочной железы (панкреатит), типичное заболевание алкоголиков. Группа американских врачей выступила на страницах «New England Journal of Medicine» со своим особым мнением: хроническое отравление организма метанолом, веществом, возникающим при брожении красного вина.

Итак, Александр Великий был «алкашом», который допился до чертиков? Образ благородного воителя, объединившего Запад и Восток, связавшего воедино народы мира, меркнет у нас на глазах…

В нашумевшем фильме Оливера Стоуна «Александр» (2004) облаченный в белые одеяния царь гордо мчится на коне по дикой степи и отчаянно сражается с бородатыми персами, по-рабски покорными своему властителю. Сам режиссер объявил царя «рок-звездой» Античности.

Правда мрачна и неблагозвучна. Путешествие античного «культурного героя» в страну Востока стало катастрофой для Азии. Поход, начатый как «отмщение» за давнюю военную вылазку персов, привел к громадным человеческим жертвам – к гекатомбам трупов.

По оценкам историков, жертвами этой войны стало около 750 тысяч человек. Следуя безумной прихоти прослыть величайшим полководцем и покорить весь обжитой мир, Александр уничтожил громадную многонациональную империю, где людей уважали одинаково, независимо от их национальности и вероисповедания, где веками царили мир и покой, где была выстроена разумная административная система и хорошо отлажена система сбора налогов.

В этот античный «парадиз» (рай; от персидского Pardes) Александр Македонский ворвался, чтобы поразить мир своей неслыханной жестокостью. По его приказу

– пленных распинали (после взятия финикийского города Тира всех его жителей, способных носить оружие, распяли на крестах, поставленных вдоль побережья);

– политических противников побивали камнями (после так называемого «заговора пажей», заговора юных македонян, находившихся во время похода в Азию при штабе Александра, царь самолично написал в Македонию своему наместнику Антипатру: «Македоняне побили пажей камнями»);

– во время похода в Индию истреблялись целые народности. Австралийский историк Альберт Босуорт, автор книги «Alexander and the East. The Tragedy of Triumph» – «Александр и Восток. Трагедия триумфа» (1996), назвал действия Александра «геноцидом». «Зверства воинов навели ужас на преследуемых» – так лаконично описал одну из побед молодого царя Фриц Шахермайр, автор фундаментального трехтомного исследования, посвященного Александру Македонскому (рус. изд. 1997).

К слову, безжалостно мрачную книгу Шахермайра об Александре Македонском критики справедливо связывали с тем, что молодость австрийского историка пришлась на эпоху всеобщего – в Германии и Австрии – увлечения Гитлером. На страницах его книги безумный вождь македонской солдатни, царь Александр, удачливый, демонический, асексуальный, готовый истреблять людей, как мух, ради того, чтобы его мечта о «всемирном царстве земном» сбылась, становится пугающе похож на безумного вождя немецкой толпы – Гитлера.

Разумеется, при жизни Александра Македонского любое злодеяние, совершенное им, превращалось в триумф. Ведь он был окружен толпой льстецов и лжецов, «лакировщиков действительности», «фальсификаторов истории».

Уже первые биографы Александра, свидетели его жизни, возвеличивали и обожествляли его. Это и управляющий царским двором Харес (в своих записках, отмечал Шахермайр, «многие интересные услышанные им при дворе разговоры он передал слово в слово»), и полководец Птолемей (он был «самым трезвым, осторожным, изворотливым и лояльным среди приближенных царя» (Шахермайр), таковы же его записки, при их составлении Птолемей широко использовал документы царской канцелярии, эфемериды, личные воспоминания, а возможно, и собственные записи), и инженер-строитель Аристобул (в старости он опубликовал свои походные записи, будучи раздражен романтическими преувеличениями в биографиях Александра), это и флотоводец Неарх (он опубликовал описание путешествия по Инду и океану).

На описаниях, оставленных этими «коленопреклоненными» современниками, основаны наиболее известные из дошедших до нас биографий Александра Великого – книга римского офицера греческого происхождения Арриана «Поход Александра» и очерк Плутарха «Александр», включенный в «Сравнительные жизнеописания». Оба произведения появились во II в. До наших дней они остаются одними из самых популярных книг для чтения, написанных античными авторами.

Разумеется, у человека, обрекшего на смерть сотни тысяч людей, при жизни были не только почитатели, но и противники, например философы-стоики и ученики школы Аристотеля, чей племянник, историк Каллисфен, был фактически замучен до смерти по приказу Александра. Но все их труды пропали втуне, рассеялись, как пыль времен. До наших дней дошли лишь фрагменты сочинения Эфиппа. Он называет царя «несносным, охочим до убийств». Эту оценку разделяют все больше современных историков.

На протяжении десяти с лишним лет Александр Македонский испытывал невероятное напряжение – жил в постоянном ожидании смерти, жил, презирая смерть и чуть ли не любя ее. Этот нескончаемый военный поход, начатый с одной только целью – завоевать весь мир, – мог бы сломить любого человека, а не только одинокого нервического юношу, коим был Александр «в начале славных дел».

В сражениях он не отсиживался позади солдат, а бросался в самую гущу битвы. Несколько раз едва не был убит, но удары – то в ногу, то в плечо, то в грудь – всякий раз были несмертельны. Ставший в Египте богом, он был, как бог, неуязвим для слабых людских орудий.

С годами изменился и его характер. С юных лет ему была присуща «вспыльчивость» (Плутарх). Завоевав полмира, он стал и вовсе вполоборота впадать в «бешенство» (Эфипп).

Любая строптивость сподвижников царя стоила им слишком дорого. Сперва Александр легко, не задумываясь, а лишь следуя своим подозрениям, приказал казнить Филоту, сына македонского полководца Пармениона. Затем в виде превентивной меры пришлось предательски убить самого Пармениона.

Вспоминал ли он, подсылая убийцу к Пармениону, как менее десяти лет назад тот помог ему прийти к власти, безоговорочно признав его – далеко не очевидные – права на престол? Александр был из тех людей, кто не задумывается, чем платить за добро – добром или злом. Он платил всегда по выгодному для него курсу, расправляясь с людьми, «словно речь шла о каких-нибудь насекомых» (Шахермайр).

Свою милость к Пармениону Александр проявил лишь в одном: избавив его от ненужных пыток. Старика закололи ударом кинжала в спину, когда он наклонился над письмом, намеренно присланным от царя.

Даже апологеты Александра Македонского стыдятся некоторых его поступков, например того, что, поссорившись во время пира со своим ближайшим другом – Клитом, царь убил его ударом копья. После содеянного Александр тут же раскаялся. Его биографы красочно пишут о том, как этот убийца, бесчувственный, как крокодилы Египта, лил над убитым слезы: «Опомнившись и увидев друзей, безмолвно стоявших вокруг, Александр вытащил из трупа копье и попытался вонзить его себе в шею, но ему помешали» (Плутарх).

Он продолжал горевать до тех пор, пока мудрые советники, привыкшие получать милости от царя, не успокоили своего благодетеля, сказав, что сами боги хотели наказать Клита, а Александр был орудием в их руках. Царь утешился и забыл обо всем. Отныне любой его приступ гнева можно было оправдать мудрым расчетом провидения. Он был неподсуден, как бог.

Позволив обожествить себя варварам, он и греков вскоре «превратил» в варваров, добившись в 324 г. до н. э. того, чтобы дружественные греческие государства, входившие в Коринфский союз, также объявили его богом. «Греческие города покорно вотировали требуемые законодательные акты», – писал советский историк И. Ш. Шифман («Александр Македонский», 1988).

Подобно античным богам, он «всегда и во всем стремился к непомерному», писал австрийский историк Франц Хампль, автор диссертации «Der König der Makedonen» – «Царь македонян» (1934). Исходив вдоль и поперек всю Персидскую державу и соседние с ней страны, Александр Македонский преодолел 35 тысяч километров. Но для чего все это было? Античные историки, не находя других объяснений, писали, что его гнала вперед «страсть».

В сущности, он был «мрачным мировым демоном», «апокалипсическим разрушителем старого мира», он «не раздумывал и судил, он просто уничтожал всех, кто оказывал ему сопротивление» (Шахермайр). И «страсть» его была слепа.

Он неустанно завоевывал новые территории, а в это время на покоренных им землях вспыхивали восстания, как это было в Согдиане (оно разразилось в сентябре 329 г. до н. э. и охватило сразу всю Согдиану). Зимой 327/26 гг. до н. э. область, граничившая с Индией, была передана в управление македонянину Никанору, но вскоре после ухода войск Александра тот был убит. А ведь «в тогдашних условиях управлять покоренными индийскими областями из Суз или даже Вавилона было попросту невозможно», писал Хампль.

Летом 323 г. до н. э. Александр Македонский собирался в очередной поход. Он решил завоевать Аравийский полуостров. Никто до него не отваживался повести свою армию в этот жаркий, пустынный край, почти не населенный людьми. Лишь смерть царя помешала выполнить задуманное. Так закончился жизненный путь человека, родившегося в 356 г. до н. э. на окраине тогдашнего культурного мира, в одном из глухих его уголков – в македонской столице Пелла.

…Мать Александра, царица Олимпиада, уроженка Эпира, государства, лежавшего рядом с современной Албанией, была страстной поклонницей мистических культов и даже танцевала в кругу вакханок с ядовитыми змеями в волосах. Немецкий историк Михаэль Пфроммер, автор работы «Alexander der Große. Auf den Spuren eines Mythos» – «Александр Великий. По следам одного мифа» (2001), пишет о ее «взрывном характере». Уже после смерти сына, во время войны, разгоревшейся между его преемниками – диадохами, она была до смерти побита камнями. Только так удалось «положить конец козням, исходившим от нее».

Пока был жив Александр, подобного и помыслить было нельзя. Он любил свою мать. Он рос нежным, мечтательным юношей и под ее влиянием даже учился играть на лире. Позднее, во время Персидского похода, он почти каждый день писал ей письма.

Отношения Александра с отцом, царем Филиппом II, были прохладными. Во многом это объяснялось назревавшим разрывом между родителями.

Царь Филипп был женат семь раз. Когда Александру исполнилось 16 лет, его отец женился в восьмой раз – на юной македонянке Клеопатре, которая была почти ровесницей сыну. И так ли Филипп нуждался теперь в сыне, честолюбивом и своевольном Александре? Дядя новой избранницы царя открыто говорил о праве детей от нового брака на престол и наследование.

Александр, мечтавший о царской власти, даже попытался уехать в Малую Азию – в Карию, чтобы жениться и стать там царем, но его планы были перечеркнуты отцом. Теперь тот готов был отстранить его и от власти над Македонией. Он выказывал нерасположение к сыну и даже, выведенный им из себя, однажды едва не замахнулся на юношу мечом, «но, будучи пьян, не удержался и упал» (Шахермайр).

Все изменило коварное убийство царя-отца (историки не исключают, что за покушением стояла отвергнутая царица – Олимпиада). Это убийство смешало весь расклад сил в царском доме. Оно породило целую «цепь казней и убийств» (Шахермайр). Александр, не теряя времени даром, устроил «кровавую баню», приказав перебить почти всех мужчин, состоявших с ним в родстве, чтобы никто, хоть немного наделенный волей, не мог отнять у него власть. Его молодая мачеха, Клеопатра, была доведена до самоубийства. Ее ребенок был убит страшной, как фурия, Олимпиадой.

Позднее, в египетском оазисе Сива, Александр открыто отрекся от своего царственного отца, объявив себя сыном бога Амона.

Истребив македонскую знать, юный царь Александр обратил внимание на соседей. Вначале покорил племена, жившие к северу от Македонии, а затем добился покорности от греков, став их гегемоном. Когда против него восстали «семивратные» Фивы, доминировавшие в Греции в последние десятилетия, Александр приказал разрушить город, а 30 тысяч оставшихся в живых фиванцев обратить в рабство.

Весной 334 г. до н. э. Александр повел армию на Восток. Сбывалось то, о чем греки только мечтали. Сбывалось то, что его отец лишь замышлял: 32 тысячи пехотинцев и более 5 тысяч всадников переправились через Дарданеллы.

Войну с Персидской империей повели сразу два царя Александра. Один был законченным романтиком, другой – жестоким практиком.

Один вдохновлялся Гомером и его рассказом о Троянской войне. Спал, положив под подушку «Илиаду». Мечтал отыскать гробницу Ахилла.

Другой девять лет подчинял своей власти громадную Персидскую державу, западная часть которой охватывала Малую Азию, современные Сирию, Ливан, Израиль и Египет, а восточная граница пролегала по территории Пакистана. В этой войне он не считался ни с какими жертвами. Поля сражений, прославленные победителями, были усеяны смрадными трупами побежденных.

В трех грандиозных битвах – при Гранике (334), Иссе (333) и Гавгамелах (331) – и множестве мелких сражений были наголову разбиты войска персидского царя и многочисленные неприятельские отряды, пытавшиеся оказать сопротивление. Все эти военные операции закрепили за Александром Македонским репутацию «гениального тактика», «непобедимого полководца», готового проявить чудеса храбрости.

В действительности своими успехами на Востоке македонская армия была обязана особому построению войск – фаланге. Выстроившись один за другим в 8 или даже 16 рядов и выставив перед собой пятиметровые копья (сариссы), солдаты создавали живую, «колючую» стену, к которой было не подступиться. Эта стена убивала всех, кто приближался к ней. Мощное, тяжелое вооружение – мечи, щиты – и доспехи не мешали фаланге быть удивительно подвижной. Солдаты могли с неумолимостью боевой машины продвигаться вперед, перемалывая все на своем пути. «Закрытая щитами, охраняемая с флангов конными подразделениями фаланга была движущейся крепостью», – писал И. Ш. Шифман.

В традиционной историографии подчеркивалось, что Александр Македонский освободил Азию от персидского порабощения. На самом деле ее народы под властью персов пользовались очень широкими свободами. Греческие колонии в Малой Азии и вовсе процветали, избавленные от братоубийственных войн, на которые давно обрекли себя их соплеменники в государствах материковой Греции.

Персидские правители воспринимали власть как серьезную обязанность. С их точки зрения, писал Ф. Шахермайр, «существование империи должно быть нравственно оправдано творимым добром». В соответствии со своей религией, «в которой особенно сильно проявлялось этическое начало, они стремились нести миру благоденствие и процветание».

Вскоре и Александр Македонский по достоинству оценил административную систему, созданную персами. Он сохранил ее и даже стал назначать на должности сатрапов (наместников провинций) дельных персидских чиновников.

В январе 330 г. до н. э. пала духовная столица Персии – город Персеполь, где горел вечный огонь зороастрийского культа. Для Александра этот город был «самым ненавистным местом на свете».

Несколько месяцев спустя он распорядился отпраздновать победу над персами в Персеполе. Под золотыми сводами дворца собралось множество людей. Вино лилось рекой. Но в разгар праздника Александр, в котором вновь пробудилась ненависть к персам, принялся поджигать зал, где шел пир. Вот как описывает эту отвратительную сцену Плутарх:

«Побуждаемый упорными настояниями друзей, Александр вскочил с места и с венком на голове и с факелом в руке пошел впереди всех. Последовавшие за ним шумной толпой окружили царский дворец, сюда же с великой радостью сбежались, неся в руках факелы, и другие македоняне» («Александр», 38).

А сколько еще испытаний уготовила судьба тем, кто последовал за Александром III! Легко было царю взгрустнуть о том, что он еще не завоевал весь мир. Эту грусть вряд ли мог искренне разделить с ним хоть кто-нибудь из его сподвижников.

Чем дальше в глубь Востока продвигалась армия Александра Великого, тем мрачнее и недовольнее становились солдаты и офицеры. Рано или поздно любой из них задумывался о том, доколе будут длиться их блуждания по диковинным странам.

И вот усталые воины бредут по Согдиане, лежавшей на территории современной Средней Азии, отбиваясь то от ее жителей, то от скифов, внезапно налетающих из пустыни. Когда же после двух лет войны с согдийцами и скифами македонская армия одержала очередную победу (здесь невозможно сказать «дежурную победу»), Александр вновь повел свое войско в неведомую страну, где солдаты то сражались с горными племенами, то штурмовали неприступную крепость, с трех сторон окруженную Индом.

Но и это еще не все. И вот уже солдаты, падая от усталости, бредут под тропическим ливнем по непроходимым индийским лесам, кишащим змеями, и знают лишь, что дороге не будет конца.

Похоже, только Океан мог остановить этого царя, спешившего с упорством автомата достичь края света. «Океан», по Аристотелю, учителю Александра (он три года занимался с юным царевичем в Пелле), ограждал обжитую землю с востока. Там должен был завершиться путь покорителя мира.

Чтобы достичь «Океана», Александр в 327 г. и предпринял поход в Индию. Это была жестокая завоевательная война, война на уничтожение. По приказу Александра стирались с лица земли целые города.

Но силы природы оказались страшнее власти царя. Начался сезон дождей. Шахермайр так описал знакомство греков с этим климатическим феноменом: «Земля была покрыта водой, дороги – грязью; все, к чему прикасались воины, было скользким, заплесневелым. Продовольствие портилось, оружие ржавело, люди страдали: ноги становились тяжелыми, как свинец. Когда-то могущественная армия превратилась в грязную, измученную толпу, одетую в индийское тряпье. У воинов оставались только усталость и отчаяние».

Наконец, армия взбунтовалась. Среди 120 тысяч солдат не нашлось, кажется, ни одного, пожелавшего продолжать тяжкий путь среди бескрайних болот, образовавшихся после ливней, длившихся уже несколько недель. Царь напрягал всю свою волю, все красноречие, чтобы призвать солдат к покорности. Они хотели лишь одного: вернуться домой. Им казалось, что, если они повернут назад, то, миновав все давно покоренные страны, вскоре окажутся дома, в своей унылой и полудикой, гористой Македонии. Вся экзотика Азии давно уже не привлекала их.

Из всего войска лишь царь все еще мечтал дойти до границ этого мира. Но и он, оставшись в одиночестве, отказался от давно задуманного плана и повернул назад. Мы же, приложив к географической карте линейку, бесстрастно скажем, что македонское войско отделяли от дома 4300 километров по прямой линии. Пройти до конца этот путь доведется немногим. Завоевание целого мира было тогда непосильным подвигом для людей.

«Оборвавшемуся походу надо было придумать какое-нибудь достойное завершение», – писал Шахермайр. Подобно тому как Геракл, дойдя до западной оконечности ойкумены, воздвиг там 12 столбов, так и Александр приказал на восточной оконечности воздвигнуть 12 больших алтарей. По его замыслу, они должны были напоминать потомкам о совершенных им подвигах. Они, эти алтари, затеряны в непролазной индийской глуши…

В тот год Александру Великому исполнился 31 год. Он почти дошел до пределов известного грекам мира. Он залил этот мир реками крови. Словно ураган, он пронесся над многими странами, смёл и уничтожил мирно налаженную жизнь множества людей. Он покорял страну за страной, обращал в пепелища целые города, сокрушил громадное Персидское царство. Что ему было делать теперь, когда война закончилась и наступил долгожданный мир? Он, похоже, не знал. Он мечтал о мирах, которые мог бы завоевать, и не понимал, что делать с добычей, упавшей к его ногам.

Ему оставалось готовиться к покорению последних окраин ойкумены. Он мог бы направить войска в Аравию, Ливию, Карфаген, на Сицилию, в греческие колонии в Великой Греции (Южная Италия), в Галлию (Франция). Он велел построить в Египте тысячу кораблей, чтобы наладить оживленное сообщение с Иберией (Испанией).

Его мысль была занята, прежде всего, подготовкой новых походов, а не обустройством доставшихся ему земель. Став владетелем полумира, он откровенно скучал и ленился, все больше предаваясь беспробудному пьянству.

…Возвращение из Индии оказалось кошмаром. Неудачи теперь преследовали «гениального полководца», обильно собирая смертную жатву с его солдат, колосившихся копьями на бескрайних азиатских просторах.

Обуянный дерзкою страстью «всегда совершать лишь неслыханное и невероятное» (Птолемей), он повел солдат через Гедросийскую пустыню, которую якобы не сумели пересечь восточные властелины – Семирамида и Кир.

Путь через пустыню стал дорогой смерти. Множество воинов бесславно погибли на этом пути. Когда остатки армии все же спаслись, солдаты отметили это событие, как величайший триумф – нескончаемым пиром. Царь в последний раз потешил свое непомерное «эго», разыгрывая во время пира роль Диониса, бога вина и страданий.

Дальнейший путь совершался в каком-то алкогольном угаре. Войско сопровождали танцовщицы, факиры, гетеры, помогая солдатам, озверевшим от диких походов, устраивать вакханалии.

Тем временем дела в Персидском царстве, доставшемся победителю, шли хуже некуда. Все беды плохого администрирования, все то зло, с которым боролись Дарий III и его предшественники, – коррупция, бюрократия, инфляция – одолевали разоренную страну. Лихорадочно возвращаясь к делам, Александр наказывал и смещал сатрапов, карал за злоупотребления македонских и греческих офицеров, которых сам же и назначал управляющими, но жесткие меры лечения застарелых недугов не помогали. На место тех, с кем царь только что расправился, обычно приходили такие же жадные до денег, охочие до власти люди.

Весной 324 г. до н. э. Александр Македонский, все еще молодой и ребячливый царь и бог, устроил подобие олимпиады – всеобщее состязание в пьянстве. Тысячи солдат ринулись в эту борьбу до последнего глотка. Грандиозная попойка не обошлась без жертв: 41 человек погиб, захлебнувшись не в водах Нила или Инда, а в море вина или же замерзнув холодной ночью рядом с товарищами, мучимыми горячкой пьянства. Победителем стал некий Промах, сумевший выпить примерно 13 литров вина. Через три дня он умер.

Среди этого разгула страстей угас и самый близкий к Александру человек – его любимый полководец, его верный друг, женоподобный красавец Гефестион. Мучимый приступами лихорадки, он – вопреки указанию врача – выпил большой кувшин вина и к вечеру умер.

Без него царь Александр стал во всем завоеванном им мире абсолютно одинок. Весь день напролет он дежурил над бездыханным телом. Коротко остриг волосы, ничего не ел. Скорбь переросла в бешенство. Он утолил ее в дикой «охоте на людей» (Плутарх) – напал на горное племя коссеев и перебил всех способных носить оружие. Позднее Александр назвал это «заупокойною жертвой в честь Гефестиона».

В январе 323 г. до н. э. Александр вновь вступил в Вавилон. Он был в самом мрачном настроении. Любая примета сулила ему несчастье. Каждая пролетевшая мимо птица предвещала смерть, всякое мимолетное облачко – тоже. Он устал ждать худшего. Ему было ясно, что выхода из этого города для него нет.

Так и случилось. Александр, «великий пропойца» (Эфипп), умер 10 июня 323 г. до н. э. Почти неделю его тело лежало во дворце, не источая дурного запаха, почтительно писали благонамеренные хронисты. Возможно, «нетленным» царя сделало беспробудное пьянство. Его труп был буквально проспиртован. Это замедлило тление.

Империя же, сколоченная Александром в его беспрестанных походах, не замедлила распасться. Его сподвижники повели между собой нескончаемые войны, разрывая страну на части, как псы – тушу громадного зверя.

Стремясь оставить добрую память о себе, Александр основал около 70 городов. Почти все они давно исчезли, а немногие уцелевшие – вроде египетской Александрии – уже много веков не принадлежат грекам.

Итог строительства «мировой империи», которое превратилось в «мировой пожар, поглотивший все Персидское царство, часть Индии и Балкан», точно подвел историк: «То, что Александр надеялся создать взамен уничтоженного, создано не было» (Шахермайр).