Читать книгу Убийство русалки - А. Й. Казински - Страница 7

Мадам Кригер приходила в ботанический сад уже месяц. В тихом уголке она привязала саженец яблони к боярышнику, прорезав в каждом из них по отверстию и соединив их так, чтобы они срослись. Это казалось мистическим, магическим, когда она читала описание у Шнайдера, но теперь она видела это собственными глазами. На одном стволе цветет боярышник и растет яблоко. Две вещи образовали нечто третье. Как и говорит Шнайдер: мы не должны бояться делать мир таким, каким нам хочется.

Мысли мадам Кригер перенеслись от боярышника к платку.

Она совершенно не понимала, как могла оставить его у той проститутки. Все было тщательно спланировано. И все равно она допустила промах. Она помнит до сих пор тот ужас, который охватил ее, когда она поняла, что платок остался лежать в комнате мертвой шлюхи. Из-за него ее могут разоблачить. Все может пойти прахом. Кто-то может заметить инициалы на краю светло-голубого шелкового куска ткани, по которым ее можно было найти. Нет, не волнуйся, твердила она самой себе. Никого он не заинтересует. Тело шлюхи не найдут никогда. Его унесло в море. А если тела нет, то она и не может считаться мертвой. Она просто пропала без вести, как и множество других людей. Особенно таких девиц. Они уезжают из города, исчезают, отправляются в могилу.

Она сорвала яблоко и откусила. Оно не было румяным, оно было бледным и незрелым. Но это, вне всяких сомнений, яблоко.

Яблоко на кусте боярышника. Ее эксперимент удался, мир Шнайдера уже близко. Сначала он проявится в малом, а потом мы создадим заново все. Можно заставить деревья срастись. Пришло время чудес.

Кто-то показался из яблока. Червяк высунулся из светлой мякоти фрукта. Она его перекусила пополам. Съела его голову.

Мадам Кригер наклонилась к кусту, сплюнула и долго отплевывалась, пока не исчез солоноватый хруст во рту. Она вытерла губы и огляделась. В Ботаническом саду людно, особенно в конце лета. Над изгородью проплывали зонтики и цилиндры, из-за деревьев доносился детский плач. Неподалеку стоит пара, дама опирается на руку кавалера, они смотрят на рыбок в пруду. Когда она прошла мимо них, взгляд мужчины задержался на ней слишком надолго, но на нее это не произвело никакого впечатления. Наоборот.

Судя по голосам, что-то случилось. Возле выхода какой-то шум. Мальчик в матроске кричал, другие показывали пальцем. Любопытство или страх толкали ее в эту сторону?

Мадам Кригер вышла из сада в сторону Нюхавна и смешалась с толпой, движущейся к каналу Хольмен. Все шли в одну сторону, толпа волновалась.

Пока она двигалась с толпой, она снова переживала это: никто не видел, как она входила в дом терпимости, на улице бушевала пьяная толпа, и перед тем, как войти внутрь, она дождалась, чтобы драка между двумя пруссаками и итальянским укротителем медведей привлекла всеобщее внимание. И микстура из Вест-Индии оказалась очень эффективной. Эту проститутку было очень тяжело нести, как сеть с угрями. Мадам Кригер поднялась по лестнице и оказалась посреди стойла, наполненного зловонием от животных, в котором она не оказывалась никогда в жизни. Коровы хотя бы вели себя смирно, лишь пара этих глупых животных с любопытством проводила ее взглядом. В конце стойла люк был открыт, и мадам Кригер спустилась через него вниз вместе с проституткой. Оттуда она стащила бесчувственную девицу вниз к экипажу, который ждал в темноте, и спрятала ее под куском мягкого холста. На все ушло меньше десяти минут. Никто не видел, как она выехала с заднего двора на улицу Дюбенсгаде и свернула на улицу Сквальвергаде. Экипаж ехал мимо Главной заставы, когда она обнаружила, что забыла платок. Платок с чудесным узором.

И с инициалами.

Шум. Люди беспокоились все сильнее.

Мадам Кригер была возле площади Конгенс Нюторв[13], когда мимо прошла ватага рабочих. Она поравнялась с торговцем, продававшим кроликов и прошлогоднюю свеклу – он спрашивал своего сына, бежавшего к каналу с шапкой в руках, что случилось и отчего такая суета. Сын ответил, что что-то произошло на канале, там нашли что-то.

Вдруг она услышала.

Что-то. Покойник. Женщина.

Слова разобрать сложно, но до нее доносились обрывки разговоров, фразы торговцев, двух подруг, идущих рядом с ней, пожилых господ в дилижансе.

Женщина. В воде.

Сначала мадам Кригер хотела уйти отсюда. Подальше. Она знала, что поджигатели любят приходить на пепелище. Что полиция часто находит преступников среди наиболее любопытных зевак. Она не хотела подходить близко.

Мадам Кригер встала около тучной дамы, которая торговала чернилами и перьями из кофра. Она заглянула за кофр, посмотрела на канал. Несколько мужчин в лодке пытались затащить что-то на причал, пока пара сторожей сдерживала толпу. Молодые люди свешивались с пристани, наблюдая за процессом. Возмущение невозможно было не заметить, и директор полиции возвышался над толпой и командовал своими людьми, и следил, чтобы телегу, которую катили две медички из больницы, подкатили поближе к набережной. Одна из медичек была одета в черное монашеское одеяние.

Чтобы что-нибудь увидеть, нужно подойти вплотную к каналу, отсюда видно только спины людей. Может быть, это не так уж и опасно. Может быть, она привлечет больше внимания, если она единственная не заинтересуется всем этим шумом, который перекидывался как огонь вдоль набережной?

И с чего бы кому-то думать или верить, что она, молодая, красивая женщина из хорошей семьи, имеет к этому какое-то отношение?

Кран с крюком заскрипел, мадам Кригер протиснулась в первый ряд. И увидела бледную фигуру, висящую на веревке над водой.

Внутри нее поднялась волна тревоги. Потрясение, волнение.

Должно быть, это она, должно быть, это Анна. Много ли трупов плавает в этом канале?

Затем крики снова стали громче, и люди единогласно требовали от начальника полиции только одного: «Голову с плеч! Голову с плеч!»

Она осмотрелась, все смотрели в ее сторону, они уже это поняли? Что это ее работа. Нет, все не так. Они кричат, но не про нее.

– Увозите его, – закричал начальник полиции.

Мадам Кригер обернулась и увидела закрытый полицейский экипаж неподалеку. В него кидали мусор, люди плевали, пока директор пытался расчистить путь лошадям. Мадам Кригер посмотрела на человека в зарешеченном окне экипажа. Он странно выглядел, вспомнить бы, где она его уже видела. И она вспомнила. Мадам Кригер уже его видела. Это был предыдущий посетитель той проститутки. Она ждала, пока он уйдет, стояла сзади между мастерской бондаря и похоронным бюро и смотрела в окно. Она помнила стыдливое беспокойство этого мужчины, когда она проскользнула мимо. Он двигался неуклюже и больше всего походил на глупого парня, которого вышвырнули из дома. Он удивительно не подходил и не вписывался в эту обстановку, он прятался в свое пальто, как птица под крыло.

– Это вырезальщик! Он убил мою сестру!

Это кричала одна из девиц. Должно быть, когда-то она была хорошенькой крестьянской девушкой с чудесными рыжими локонами, а теперь всего лишь простая проститутка, выглядящая безвкусно и развратно, в слишком открытом и вызывающем платье. И ее мадам Кригер тоже видела раньше. Это сестра прекрасногрудой Анны. Мадам Кригер видела их вместе. Рука об руку, две нищие проститутки, которые пытаются выжить, уцепившись друг за друга. Женщина указывала на мужчину в экипаже, она вне себя. Она, должно быть, видела его, как и сама мадам Кригер, когда он выходил из дома терпимости на улице Улькегаде.

Мадам Кригер посмотрела на экипаж, который наконец сдвинулся с места, пытаясь осознать свою удачу. Удачу в неудаче.

Жаль, что труп проститутки каким-то непонятным образом поплыл не в ту сторону и его принесло в канал. Мадам Кригер проверяла течение в канале разными способами. Бочками, которые весили столько же, сколько та женщина. Мешками с ветками. Даже трупом собаки. И во всех случаях их несло на север, вон из гавани, в открытое море. Может быть, труп девицы оказался в фарватере судна, когда мимо проходила длинная, плоская баржа, которая каждый день курсирует туда и обратно с горой мусора и щебня и сейчас причалила к каналу. Может быть, ее засосало холодным течением и увлекло, как детей увлекает за собой уличный музыкант.

Стоит ли ей опасаться за свой план?

Пытается ли кто-то его разрушить?

Она бы начала в это верить, если б удача не повернулась к ней лицом и не послала этого бестолкового человека ей на помощь.

Она уже собирается снова влиться в толпу, смешаться с людьми, когда труп девицы наконец вытащили на берег и уложили на повозку. Тело прозрачное, голубоватое, и в нем уже больше нет красоты. Может, было к лучшему, что первая попытка оказалась неудачной. Сейчас у мадам Кригер есть возможность попробовать еще раз. Теперь она умнее, лучше подготовлена. Но сначала ей нужно замести следы. Платок. Он важен сейчас. Она должна найти его в комнате той девицы.

Если он все еще там.

Драма на канале Хольмен привлекала все больше и больше людей, но мадам Кригер шла в противоположном направлении. Она выбрала улицу Остергаде. Она красивее, и по ней гораздо лучше идти в новых парижских сапожках. Она перестала шагать и немного постояла, глядя на треугольную шляпу, на свое отражение в витрине шляпного магазина и думая о словах Шнайдера: «Мы можем сделать мир таким, каким нам хочется. Для этого необходима только смелость. Необходимо отбросить все примитивное в человеке, наши инфантильные чувства, наше убогое сострадание, которое лишает жизни все». Это он говорил, выступая в Датской королевской академии наук.

Она обошла окрестности Хальмстрелде и Лилле Конгенсгаде. На лестнице у покосившегося домика на улице Улькегаде сидел старик и помешивал говяжий суп. Он в упор не заметил мадам Кригер, и она осторожно прошла в дом.

Из комнат доносились громкие голоса, скандалили из-за денег. Она поднялась на второй этаж и прошла по узкому коридору с многочисленными небольшими комнатушками. Зловоние от животных наверху проникало через потолочные доски, было слышно, как они поскрипывали, выражая беспокойство. Дверь в одну из комнат была приоткрыта, и там, в полумраке, стояла на коленях девица; при виде нее мадам Кригер застыла, ее взгляд задержался на пенисе у нее во рту. Запретное трогало. Она это почувствовала. Это было не желание оказаться на месте проститутки или солдата, который засовывал ей в горло половой орган, нет, это что-то другое. Это запретное само по себе. Запретное, как манящая, засасывающая сила.

Мадам Кригер стряхнула с себя оцепенение.

На дверь в комнату Анны полиция уже прибила деревянную табличку «Расследование королевских властей. Вход воспрещен». Мадам Кригер на мгновение остановилась и прислушалась, а затем с силой толкнула дверь, так что гвозди вырвались из полотна, но табличка осталась висеть на косяке. Она проскользнула в комнату девицы и осторожно затворила за собой дверь.

Комната выглядела точно так же, как когда она тащила потерявшую сознание Анну по полу на лестницу. Дневной свет делал ее еще меньше и еще грустнее. Кругом была пыль. Мадам Кригер быстро разворошила грубое одеяло на кровати, приподняла старый хрустящий соломенный матрас. Она заглянула за кровать, где девица прятала мешок с вещами, возможно, украденными у посетителей. Нашла пять больших коробок с серными спичками, но платка не обнаружила.

Звуки в коридоре. Шаги и голоса. Мадам Кригер выпрямилась и замерла.

Звуки затихли.

Она открыла дверцу шаткого шкафа. Может быть, кто-нибудь положил платок туда. На вешалке висела пара старомодных дешевых платьев. Внизу несколько шляпок и пара сапог.

Платка нигде не видно.

Затем снова раздались шаги. Сначала на лестнице. Потом в коридоре.

Кто-то закричал:

– Открой, Саломина! Это я, Молли!

Мадам Кригер узнает голос, это сестра мертвой шлюхи. Очевидно, ее звали Молли.

Мадам Кригер бросает взгляд на окно. Через него ей не выбраться.

Может быть, ей удастся спрятаться за дверью? Там есть где встать, если дверь откроют не нараспашку. Иначе она окажется полностью на виду, если Молли войдет в комнату. Она опустила глаза. И там, у противоположной стены, прямо в углу, увидела свой платок.

Он был почти полностью покрыт пылью и сором, но это был именно ее платок, она в этом полностью уверена.

Шаги приближались.

Она не успевала поднять платок. Нужно было спрятаться, она не могла придумать никакого объяснения тому, что находится в комнате. Молли начнет спрашивать, что она здесь делает, за дверью, на которой висит полицейское предупреждение. Станет кричать, звать полицию. Мадам Кригер придется взяться за Молли так же, как она взялась за ее сестру. Но на этот раз у нее не было с собой «дыхания ангелов», чтобы ее усыпить. В этой крохотной комнатенке получится дрянная потасовка. Ей придется задушить Молли, пока та другая девица и ее приятель-солдат не услышат, что она здесь. Этого нельзя допустить.

Мадам Кригер торопливо забралась в шкаф, спрятавшись среди пыльной одежды, пахнущей плесенью. В воздухе зашевелилось что-то живое. Это вскружилась моль, встревоженная нежданной гостьей. Она закрывает за собой дверцу шкафа и задергивает платья, чтобы они скрыли ее.

Через маленькую щелочку она видела свой платок в противоположном углу комнаты.

Молли вошла в комнату. Она была сложена иначе, чем ее сестра, у нее не было такой восхитительной груди, она подвижнее, и взгляд у нее острее. Молли подошла к кровати. Встала рядом.

В шкафу пыль висела, как густой туман. Она забиралась в нос. Мадам Кригер с трудом заставляла себя стоять спокойно и пыталась удержаться от того, чтобы почесать себе голову или нос.

Снова шаги. К шкафу. Дверь в шкаф открылась, Молли встала как раз напротив щели между платьями, так что мадам Кригер видела ее грязные юбки. Молли отодвинула одежду и достала одно платье, пыль поднялась вихрем, от чего мадам Кригер задыхалась, изо всех сил стараясь не чихнуть. Щель стала шире, и больше света проникло внутрь. Мадам Кригер теперь пришлось потесниться налево, осторожно, не издавая ни звука, чтобы ее не обнаружили. Она уже готова выпрыгнуть наружу, готова придушить эту проститутку.

Никаких инфантильных чувств, Шнайдер прав, надо думать о яблоне и боярышнике, надо создать все вокруг заново, и бесполезная проститутка не должна стоять на пути.