Читать книгу Байки старого еврея - Аарон Шервуд - Страница 13

В Советском Союзе в фойе любого кинотеатра красовалось изречение вождя мирового пролетариата: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино».

Высоколобые интеллектуалы мне доказывали: мол, фраза искажена, вождь говорил не то и не об этом. А я не согласный! Ничегошеньки эти умники не понимают. Вождь был прав! В той стране, при той жизни, безусловно, кино было важнейшим из искусств. Ну что, пролетарий в публичную библиотеку пойдёт или, того хуже, в театр на балет? У кино есть масса преимуществ. Можно с подругой устроиться в последнем ряду. А можно, если нет подруги, купить пузырь портвейна, устроиться опять же в заднем ряду и, через соломинку попивая портвешок, посматривать кино! Да ни в один театр вас с портвейном не пустят. Прав был Картавый: кино – важнейшее из искусств! А как говорил народ? Жизнь как в кино. Вы слышали такое выражение: «Жизнь как пьеса»? Нет! Да и не могли: бесконечно далёк театр от народа. Вот этой близостью к массам я и объясняю такой феномен, как массовка. В массовке вы не найдёте случайных людей. Тут фанаты. Кто за несчастный трояк будет в дождь и снег или под палящим солнцем в течение всего дня, скажем, изображать сложнейшую роль канавокопателя? Только человек, беззаветно преданный важнейшему из искусств. Да не в деньгах дело! Если повезёт, можно подойти да хоть к самому Александру Демьяненко и попросить вместе сфоткаться. И, что ценно, он не откажет. А потом в приличной компании, опять же под портвешок, как бы невзначай сказать: «Я тут недавно с Демьяненко в кино снимался». И документ о стол хрясть! Чтоб не вякали разные! А на фотке по диагонали: «Другу Васе от Саши». Всё! Ты в авторитете! Правда, бывают и промашки. На съёмках «Звезды пленительного счастья» один из массовки затерялся. А если быть честным, немножко сильно лишку перебрал, согреваясь водочкой, да так и заснул в каземате Петропавловской крепости, где изображал солдатика императорской армии. Проснувшись в каземате в одиннадцатом часу вечера, он, как был в лосинах и кивере с деревянной сабелькой на боку, пошёл к «Ленфильму». Велика была его тяга к искусству, к прекрасному, но подлые опричники, сиречь милиционеры, задержали солдата Его Императорского Величества для проверки документов. Он им так и сказал: «Руки прочь от солдата Его…» Эти ничтожные людишки даже не дали ему договорить, а тут же стали вязать! Он было пытался выхватить саблю, но она была выстругана из одного куска дерева. Сеча не задалась на корню. Но эта сцена меркнет на фоне того, что произошло буквально через неделю на съёмках всё той же «Звезды пленительного счастья».

В тот день по каким-то делам я забрёл на Заячий остров, где шли съёмки этой картины. Снимали сцену казни декабристов. Всё шло своим чередом. В основном всё происходило вокруг виселицы. Каскадёры в очередной раз проверили свои приспособления: страховочные пояса, надеваемые актёрами, к которым крепился тонкий трос, другим концом соединённый с перекладиной виселицы. Все были готовы, кроме одного актёра. Он был в ранге звезды кино и мог себе такое позволить. В том кинематографе почему-то считалось шиком заставлять других себя ждать. Объявили перерыв. Меня окликнули: «Андрей, иди к нам, выпей кофе». Я оглянулся. Из машины звукозаписи мне приветливо махал приятель. Уже подымаясь в машину, я услышал пронзительную трель милицейского свистка и дикий мат. Обернувшись, увидел картину, повергнувшую меня в шок. Было отчего! Воспользовавшись тем, что администратор не выставил охрану виселицы, зеваки из толпы, а вместе с ними и массовка облепили её. Самые активные взобрались на скамейку, установленную под петлями, и просунули туда, в петли, головы! Представьте себе картину. 1974 год. В центре Ленинграда установлена виселица. Под ней с петлёй на шее стоит придурок, изображающий повешенного, а другой идиот его фотографирует! Понятно, что эти малодумающие человеческие особи ничем опорочить лучшее в мире социалистическое государство не хотели, но милиционеров, их задержавших, это не интересовало. Они, заломив им руки, стаскивали их с помоста и волокли в неизвестно откуда взявшиеся «воронки». Происходящее фотографировали все: и их приятели, и зеваки из толпы, и, само собой, интуристы. Забегая вперёд, скажу, что это было главным обвинением на парткоме, куда был вызван директор картины. Его – слава богу, не 37 год – обвинили всего лишь в халатности, а не в идеологической диверсии. А тем временем под виселицей шёл бой. Милиция из оцепления сгоняла «шутников» с помоста и отнимала фотоаппараты, засвечивая в них плёнку. Мне запомнился один из этих любителей острых ощущений. Когда скамейку, на которой должны были стоять «декабристы», унесли и, казалось, инцидент был исчерпан, он, вбежав на помост, подпрыгнул, ухватившись руками выше петли, и просунул в неё голову! Держась за канат, с петлёй на шее он кричал своему другу: «Петя! Ты снял? Точно? Давай ещё разок!». Но вдруг хватка его ослабла, руки проскользнули чуть ниже, и вот он уже захрипел. Спас его бригадир каскадёров, в последнюю секунду приподняв его и вынув, уже задыхавшегося, из петли. Когда же его привели в чувство, он спросил у фотографировавшего его друга: «Классные фотки вышли, да?». А теперь о том, как попадают в массовку. По-разному. Можно в газете прочесть: мол, так и так, приглашаем для участия в съёмках юношей и девушек. А бывает, идёт человек по улице – и вдруг – бац! – пригласили его сниматься в кино. Да не в массовке, а в групповке. Это та же массовка, но не более десяти человек, для избранных. Они и держатся, не смешиваясь со всеми. Они ж почти актёры! У них и роль, и слова. Что-нибудь: «Вас здесь не стояло!». И оплата. Не трояк, а целых 4 рэ12 коп., как раз на бутылку, обмыть незабываемый день!

Мой приятель, ассистент режиссёра по актёрам, попросил составить ему компанию: «Пойдем прогуляемся по городу, поищем девочек для съёмок. Мне нужны длинношеие голубоглазые блондинки, штук десять. Завтра съёмки у Екатерининского дворца в Пушкине». Первым делом направились в Михайловский парк. Этот парк облюбовали кордебалетные девочки, нужные нам, и почему-то голубые. Скажу честно, нормальному мужчине смотреть на упражнения этих девочек, одетых в облегающее трико телесного цвета, было сложным испытанием. Возможно, факт того, что, кроме них, в парке были не совсем мужчины, и повлияло на выбор места. Наш «улов» был достаточно хорош: мы пригласили восемь девушек. С ними всё было просто. Все они уже участвовали в подобных съёмках и представляли, что от них требуется. Сложности начались после того, как мы, по выражению моего приятеля, пошли в народ. Процедура происходила, что называется, под копирку. Мой приятель представлялся подходящей, по его мнению, девице. Он указывал свою должность, название кинокартины и причину, по которой он её остановил. Но всё это мало помогало. Они все были уверены, что это хитрый ход ловеласа. Прошатавшись по Невскому проспекту более часа, мы констатировали, что это не наш день. Время шло к вечеру, а искомого числа девиц мы не нашли. Но кто ищет, тот, как известно, находит. Мой приятель узрел в толпе прохожих, как он говорил, искомый материал. Произошёл вот такой забавный диалог:

– Здравствуйте, я помощник режиссёра по подбору актёров. Мы снимаем фильм о жёнах декабристов, который называется «Звезда пленительного счастья». Нам нужны девушки вашей наружности.

– Сейчас придет мой Зореслав, он тебе покажет наружность. Иди ищи дуру, к ней и клейся!

– Вы меня не так поняли. Вот моё служебное удостоверение. Если вы согласитесь, то будете играть дворянку, возможно, у вас будет небольшая роль со словами.

– Вы узнали во мне актрису?

– Ну конечно, а где вы играете?

– В Ужгородском театре народного творчества. Я занята в «Гамлете», играю Офелию. Все говорят, что очень хороша в этой роли.

– Нет, Гамлета «Ленфильм» уже снял. Гамлет и Офелия убиты, вторая серия пока не предвидится. Но я вижу в вас талант, необходимы пробы.

Тут и Зореслав подоспел.

– Зореслав, меня пригласили на пробы, иди в гостиницу, я скоро буду.

Его попытка присутствовать на пробах была ею пресечена на корню под предлогом таинства процесса.

Наутро я встретил своего приятеля словами: «Ну как декабристка Офелия, пробы, надеюсь, прошли удачно?».

Он криво ухмыльнулся. Мне думается, я убедил сомневающихся: кино является важнейшим из искусств.