Читать книгу Религия и политика - Абдул Нуруллаев - Страница 5

Среди факторов международных отношений с давних времен особое место занимают конфессиональные организации и их лидеры. В течение длительного периода истории человечества они оказывали существенное влияние на международную политику. Да и в наши дни такое влияние далеко не исчерпано. Особенно эффективное воздействие на ход международных событий оказали конфессиональные центры мировых религий, и прежде всего, христианства и ислама.

Рассматривая проблему влияния религии на международные отношения, нельзя не вспомнить о крестовых походах на Восток, которые по призыву глав Римско-католической церкви организовывались на протяжении более чем двух столетий императорами, королями, графами и герцогами из стран Западной Европы.

Если поводом для организации крестовых походов было «освобождение Гроба Господня», то одной из истинных причин явилась необходимость разрядки внутренней социальной напряженности в обществе. А она особенно высокой была во Франции. Недовольные засильем местных феодалов крестьянские массы, постоянно готовые к столкновениям безземельные вооруженные рыцари были тем «горючим материалом», который не давал покоя ни политическим, ни духовным властям. Военные походы могли отвлечь от внутренней борьбы самые воинственные силы общества.

Кстати, эти мотивы по своему прозвучали в выступлении папы Римского Урбана II 28 ноября 1095 года на специально созванном в Клермоне (Франция) соборе. Призывая католиков к организации похода на Восток за освобождение Святой земли, папа решил вдохновить собравшихся не только духовными соображениями, но и чисто земными. «Земля, которую вы заселяете, стала тесной при нашей многочисленности»[20] – говорил он. А дальше рисовал преимущества тех земель, которые предстояло завоевать, и обещал бедным, что они станут богатыми на захваченных землях. Желающих разбогатеть оказалось довольно много, тем более, что им были обещаны большие привилегии. Крестоносцы принимались под покровительство церкви. Им гарантировалось полное прощение грехов. Кредиторы не могли требовать с них долгов во время участия их в походе; лица, покушавшиеся на их имущество, отлучались от церкви.

В первом крестовом походе участвовало до 300 тысяч человек. Захватив Иерусалим, крестоносцы устроили страшную резню. Они перебили все мусульманское население, невзирая на пол и возраст. Но среди пострадавших были не только мусульмане. Крестоносцы вели войну и с греками из-за приморских городов.

В 1995 году папа Римский Иоанн-Павел II официально попросил прощение у мусульман за действия крестоносцев. В 1998 году две группы христианских паломников из нескольких стран Европы объезжали турецкие населенные пункты и просили прощения у местного населения за преступления, совершенные крестоносцами девять веков тому назад «во имя Христа». После Турции христианские паломники – «группа покаяния» отправились в Сирию и Ливан.[21]

Папа Римский Урбан II был не единственным папой, призывавшим христиан к крестовым походам на Восток. Так же поступали и папы Евгений III, Климент V и другие. Что же касается папы Григория IX, то он даже отлучил от церкви короля Германии Фридриха II Гогенштауфена за то, что тот в обещанное время не выполнил свой обет двинуться в крестовый поход на Восток.[22]

Всего было организовано 8 крупных крестовых походов на Восток. Особенно показателен четвертый поход, в ходе которого оружие крестоносцев было обращено против венгерских городов в Далмации, против греческих городов в Византии, а в 1204 году после трехдневного грабежа полностью был уничтожен тысячелетний оплот греческой культуры – Константинополь вместе с его церквами. Восточные христиане не знали кого больше бояться: турецких завоевателей или крестоносцев. Как пишет известный историк папства Е. Гергей, «крестовый поход, направленный против христиан, показал, насколько искаженной в течение века оказалась идея, мотивированная в свое время явно искренними религиозными чувствами».[23]

В отчаянном сокрушении крестоносцами культурных центров, разрушении церквей, мечетей, в уничтожении сотен тысяч представителей различных этнических групп сказалась не только психология средневековых захватчиков, но и неприязнь к единоверцам, которых рассматривали как еретиков, отошедших от истинной религии, возглавляемых религиозным предводителем, в отношении которого сам папа Римский провозгласил анафему. Иначе говоря, в данной ситуации наблюдалось проявление и остроты межконфессионального противостояния, которое будет о себе давать знать и в последующем.

В результате крестовых походов на Ближнем Востоке было основано ряд государств крестоносцев, среди которых было Йерусалимское королевство. Они просуществовали до XIII в. Для защиты этих государств и укрепления позиций католицизма на завоеванных землях были созданы духовно-рыцарские ордена госпитальеров (иоаннитов) и тамплиеров. Несколько позже был создан Немецкий рыцарский орден (Тевтонский орден).

Судьбоносной не только для взаимоотношений между Португалией и Испанией, но и для развития целого американского континента была позиция Ватикана, занятая им в период великих географических открытий (конец XV – средина XVII вв.). Речь идет о решениях, принятых римскими папами в связи со спорами между монархами Кастилии и Португалии за владение землями за океаном. В 1452-1456 гг. римские папы (Николай V и Каликст III) предоставили право Португалии владеть всеми землями, открытыми к югу от мыса Боходор «вплоть до индийцев». И, когда в 1492 г. Колумб открыл Вест-Индские острова, включая и Кубу, полагая, что открыта «Западная Индия», португальцы заволновались. Им казалось, что теперь Индия ускользает от них к испанцам. Для разрешения спора две страны обратились к папе Римскому Александру VI Борджия, который своими буллами от 3 мая 1493 года и 4 мая того же года Suter cetera («Между прочим») произвел первый раздел мира. Он даровал Кастилии «все острова и материки…, открытые и те, которые будут открыты к западу и югу от линии, проведенной… от арктического полюса… до антарктического полюса…(Эта) линия должна отстоять на 100 лиг к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зеленого Мыса». Это решение папы легло в основу Тордесильясского договора, заключенного между Кастилией и Португалией 7 июня 1494 г. Линия, проведенная от полюса до полюса получила название «Папского меридиана».[24]

Получив от самого папы Римского право на соответствующие земли, католики считали себя хозяевами над всем, что на них существовало. Жившие в Северной и Южной Америке индейцы должны были быть покорены или уничтожены – ничего иного тогдашний европейский менталитет предложить не мог.[25]

Для миссионеров «покорение» индейцев означало обращение их в христианскую веру по западному (католическому) обряду. Малейшее отступление от религиозных установлений в сторону племенных ритуалов и верований объявлялось ересью. А еретиков предавали суду инквизиции. Только один провинциал ордена францисканцев Диего де Ланда в 60-х годах XVI века в Гватемале и Юкатане уничтожил тысячи индейцев, обвинив их в ереси. Члены ордена так свирепствовали, что реальной стала опасность опустошения целых регионов. Король Филипп II был вынужден декретом от 23 февраля 1576 года запретить инквизиторам привлекать к суду индейцев за ересь.[26]

«Христианские миссионеры сплошь и рядом играли роль ударных отрядов западного влияния, которые шли в лобовую атаку на религиозные и этические убеждения людей, не принадлежащих к западному миру», – пишет известный американский социолог Р.Н. Белла. Так было «во всех развивающихся странах», констатирует он. – Первой реакцией местных культурных форм и религии, в частности, было стремление защищаться. «Однако по логике ситуации получалось, что защищаться не меняясь, просто невозможно».[27] И менялись… Происходили существенные изменения в сознании и поведении людей, в их культуре и привычках. Если учесть то, что миссионеры не только преследовали аборигенов за отказ принимать «единственно правильную религию», но на последующих этапах создавали школы и колледжи, медицинские учреждения и образцовые хозяйства, то будет понятно, что стимулов к изменениям было много.

Западные религиозные деятели настолько сильно преобразовывали сознание молодых латиноамериканцев, африканцев и азиатов, посещавших их миссионерские учебные заведения, что нередко именно их выпускники с помощью также западных политиков и военных становились руководителями соответствующих молодых государств.

Огромное влияние на международную политику оказала самая молодая мировая религия – ислам, община его последователей и ее лидеры. С самого возникновения нового учения религия и политика были нераздельны. В руках основателя мусульманской общины, ставшей организационной основой арабского государства – пророка Мухаммада была сосредоточена и религиозная и светская власть. Для его преемников на длительный период эта практика стала законом, тем более что слитность политики и религии нашла отражение в главной вероучительной книге ислама – Коране.

За 20 лет после смерти Мухаммада в период правления его преемников – халифов Абу Бакра (632-634 гг.), Омара (634-644 гг.) и Османа (644-656 гг.), в результате вооруженной экспансии арабы-мусульмане завоевали обширные территории, входившие в состав Византийской империи в Азии и Африке, покорили Иран, дошли до границ Индии и Аму-Дарьи.

Анализируя причины военных успехов арабов-мусульман, известный исламовед Е.А. Беляев подчеркивал, что в этом сказалось «экономическое истощение Византии и сасанидского Ирана, а главное, резкое обострение социальных противоречий в этих государствах. В условиях усилившегося гнета и эксплуатации трудящееся население стран и областей, в которых появились арабы-завоеватели, склонно было смотреть на них как на избавителей от тяжелого ига своих правителей. К тому же арабы предлагали гораздо более сносные условия существования в случае подчинения их господству».[28]

Успеху военных походов арабов-мусульман в большой мере способствовало их отношение к верованиям народов завоеванных стран. Это была широкая веротерпимость. Она проявлялась не только к христианам и иудеям как к людям Книги (обладателям Писания), но и к зороастрийцам, манихеям, сабиям и другим «многобожникам». Особенно на первых этапах это было продиктовано не только вероучительными требованиями, но и экономическими соображениями: принявшие ислам освобождались от подушной подати, что вело к уменьшению поступлений средств в государственную казну.

В случае, если жители осажденных городов сдавались на милость победителей, в принимаемых соглашениях специально оговаривалось, что заключается мир с условием, что жителям оставляется их жизнь, имущество, церкви и мельницы. Подати должны были платить лишь мужчины. Во всех завоеванных странах от уплаты подати были освобождены женщины, несовершеннолетние, нищие, умалишенные, паралитики и монахи, жившие трудом своих рук.

В Византии же, до вторжения арабов, продолжали существовать порядки, установленные императором Юстинианом, который ставил своей целью тотальную ликвидацию иноверия в империи и вел «своего рода крестовые походы против язычников» – пишет А.В. Карташев. Храмы язычников были закрыты и превращены в христианские церкви. Отказывающихся принять христианство велено было изгонять с территории государства. Манихеев приговаривали к смертной казни – к утоплению в море или сожжению на костре. Донатисты, не дожидаясь правительственных казней, сжигали себя сами. Самарян, живших в районе теперешнего Наблуса, было истреблено до 100 тысяч человек.[29]

Неудивительно, что большинство населения, завоевываемых арабами территорий, не оказывало им сопротивления, а подчас выступало их союзниками. Так закладывались основы Арабского халифата – обширного феодально-теократического государства, просуществовавшего, постепенно распадаясь, до монгольского нашествия в ХШ в.

Функционирование конфессионального фактора в международной политике в прошлом особенно характерно на Балканах. Россия, как православная держава, считала своим долгом покровительствовать народам православной культуры – грекам, болгарам, сербам, румынам. Эти проблемы неоднократно находили отражение на межгосударственных переговорах и в международных соглашениях. Можно вспомнить, например, о том, что в соответствии с Кючук-Кайнарджийским мирным договором 1774 г. между Россией и Турцией, Россия получила право защиты христиан в Молдове и Валахии. В соответствии Сан-Стефанским мирным договором 1878 года также между Россией и Турцией, Болгария стала автономным княжеством, а турецкие войска выводились оттуда; была установлена полная независимость Сербии, Черногории и Румынии, Босния и Герцеговина получала автономию.

Влияние конфессионального фактора на международную политику в наши дни можно проиллюстрировать на некоторых коллизиях, возникающих в связи с проблемой расширения Европейского Союза. В последние годы в этот союз была принята целая группа государств Восточной Европы, ранее состоящих в социалистическом лагере, противостоявшем Западу во всех отношениях. Турция же, входящая в главный военный блок Запада – НАТО более 50 лет, давно стучится в двери Большой Европы, но безуспешно.

Руководство ЕС одну из важнейших причин, препятствующих вхождению Турции в состав организации, видело в том, что в стране слишком большими полномочиями обладает Совет национальной безопасности, в который входят высшие армейские чины. В самом деле, до последнего времени этот Совет и определял политический курс страны. Иначе говоря, армия не только вмешивалась в политику, но и решала каким быть государственному строю Турции.

Наконец, в 2003 году парламент Турецкой республики принял «исторический закон», в соответствии с которым полномочия Совета национальной безопасности существенно урезаны. Ему оставлены лишь «консультативные функции».[30] Руководство Евросоюза может радоваться: требования сообщества выполнены, Турция сделала крупный шаг к демократии.

Формально все верно. Возможности военных вмешиваться в политику в законодательном порядке резко ограничены. Однако насколько этот шаг парламентариев продиктован соображениями демократизации жизни страны? Дело в том, что подавляющее большинство депутатов в парламенте нашего южного соседа после выборов 2002 года занимают сторонники политического ислама. Их лидеры многократно заявляли о необходимости отказа страны от светского характера государства и перехода к исламскому правлению. На пути реализации таких планов неизменно стояли военные, заседавшие в Совете национальной безопасности. Они были главными стражами светского характера государства, установленного Кемалем Ататюрком. Как будут развиваться события теперь покажет время.

Однако уже названа, и довольно громко, подлинная, конфессиональная, причина невозможности принятия Турции в единую Европу. В ответ на предложения открыть двери Евросоюза для вхождения Турции, например, лидер Христианско-демократической партии Германии Ангела Меркель (ставшая в 2005 году канцлером) заявила: «Свыше 75 % турок, живущих за пределами Турции, осели в Германии. Мы не настаиваем на том, чтобы они отказались от мусульманской веры. Мы лишь говорим, что Германия – страна христианская и турки это должны понимать… Требование о принятии Турции в Евросоюз – грандиозная политическая ошибка. Мы слишком разные, мы абсолютно по-разному относимся к правам человека».[31] И такую позицию разделяют многие политики в Западной Европе.

Аналогичную точку зрения высказал, незадолго до своего избрания папой Римским глава Конгрегации по вероучению Римско-католической церкви кардинал Ратцингер (теперь папа Бенедикт XVI). «С исторической и культурной точек зрения у Турции очень мало общего с Европой, – заявил он. – Поэтому было бы большой ошибкой включать ее в Европейский Союз».[32]

Деидеологизация современных международных отношений создает благоприятные условия для взаимовыгодного сотрудничества между государствами и народами по самым различным вопросам. В этом же направлении действует признание идеи превосходства общечеловеческих ценностей над групповыми. Однако этими возможностями далеко не все хотят воспользоваться. К тому же наблюдается стремление внести в международные отношения новую дозу идеологии. На сей раз – религиозной.

Едва ли, скажем, можно согласиться с мнением профессора К.М. Долгова, полагающего, что «всепроникающим всепронизывающим творческим началом и принципом политики должна оставаться религия»…[33]

Перед тем, кто разделяет подобную точку зрения, неизбежно возникнет ряд весьма деликатных вопросов. И один из первых звучит так: какая религия должна стать всепроникающим началом и принципом внутренней и внешней политики многонациональной и поликонфессиональной страны, скажем такой как Россия или Индия? И это не самый трудный вопрос.