Читать книгу Anonyma - Ада Мобессен - Страница 7

На самом деле возлюбленный выбрал не выбирать, это такой способ освобождения от другого человека: молчать, пока человек сам не оставит тебя в покое. Возлюбленный сказал мне, у него привычка вычеркивать людей из жизни.

Я понимала его, сама я не вычеркивала, у меня было по другому: люди сами исчезали. Я не знала, что для этого нужно специально сделать, они просто исчезали, я ни с кем не ссорилась. Он тоже не ссорился. И он не делал выбора. Можно сделать так, что тебя просто оставят в покое… И вроде как ты никого не бросал.

Я не хотела быть кем-то вычеркнутой из жизни, я не хотела на конвейер. Мне казалось, моя жизнь сразу обесценится, я превращусь еще в одну куколку, которая потом звонит-звонит-звонит и пишет… А ей никто не отвечает… Потому что она уже вычеркнута. Я поняла эту систему несмотря на свою старомодность и наивность. Потому я медлила.

Но мне говорили о любви и дали пожизненое приглашение приехать в гости, и я не знала, это слова или что-то большее. Я знала, что я чувствую… нечто глубокое и влечение к нему, но что на самом деле чувствовал он? Когда мы говорили о любви, мы говорили об одном и том же?

Место рядом с ним освободилось? Или место на конвейере?

Я сидела в самолете, уткнувшись в иллюминатор, чтоб никто не замечал меня и не видел лица: я не знала, что меня ждет впереди, я утирала нос вместо глаз, словно у меня был насморк.

Я подумала, мне никогда не понять, что он имеет в виду под «любовью», если я не приеду и не прикоснусь к нему, и не обниму его, и не прижмусь всем телом, если не почувствую его рук, его крепкого объятия, когда тебя мягко приподнимают над землей, прижимают к себе, и ты расслабляешься всем телом и словно прилепляешься, и льнешь, и делаешься мягкой и податливой.

Первое прикосновение… Все было первым. Я прошла паспортный контроль, меня пробуравили два глаза, потом еще пара глаз… Я получила свой багаж и пошла на выход… Сердце у меня колотилось: сейчас я увижу его, буду держать его за руку, мы обнимемся, – я едва могла вздохнуть.

И он заметил меня первым, он стоял сбоку и ждал. Я вздрогнула, оттого что кто-то сделал шаг в мою сторону, одновременно это был восторг. Дружеское объятие и мы отпрянули друг от друга на секунду, но потом я снова прильнула к нему. Не помню, чтоб со мной когда-то происходило нечто. Мои руки обвили его шею, моя щека прильнула к его – и та была мягкой и прохладной, все его тело ощущалось очень теплым и притягательным, приглашающим… Меж нами не было того самого поцелуя… У меня внутри был восторг и нежность, их было очень много. И он снова обнял меня.

Мне хотелось держать его за руку, не отрываться от него, касаться его плеча свои плечом, не расставаться. Его взгляд был удивленным, чего я не понимала.

Тебе слишком много? Тебе слишком резко? Тебе непонятно?

Однажды меня назвали гением импульсивной женственности.

Как странно, как глубоко, как точно… Как он мог понять, тот человек, что это про меня? Почему он не сказал, что я замороженная рыба? Как разгадал? – ведь он не знал ни меня, ни моих мыслей, ни моего тела.

Возлюбленный был удивлен. Если бы он знал, сколько у меня всего внутри!

Это для тебя, именно для тебя, – подумала я. – Если хочешь, бери. Я для тебя открыта.

В тот день я не ощутила благодарности к нему, но много позднее – благодарность за тот вечер и за бережное обращение со мной – тихая благодарность, совсем бессловесная. Он был предупредительным, а я не знала, как себя вести.

Я не умею общаться с мужчинами, – сказала ему. – Мне нужно сначала научиться.

Учись со мной, – сказал возлюбленный.

Хорошо, – ответила ему.

И вот я до сих пор училась, и иногда было невыносимо тяжело…

Тем вечером… Наверное, это произошло слишком быстро? – Как-то спросила его. – Это было тебе слишком быстро? Может быть, нужно было подождать?

Я не умела играть с мужчинами, завлекать их, соблазнять, – была простая, простодушная, доверчивая, пожалуй, от этого мужчинам скучновато было: им нужно стремиться за добычей, преодолевать препятствия, добиваться, выкладываться… Азарт, гонка, адреналин… Со мной ничего этого не было. Я не дала ему ни препятствий, ни гонки, ни адреналина.

Возлюбленный спросил меня, будем ли мы спать вместе? – ведь он мог пойти на диван.

Я ответила, да, вместе.

Он спросил меня, нужно ли ему отвернуться: я раздевалась.

Да, отвернуться, – ответила ему.

Он сидел, отвернувшись, на постели.

Я скинула одежду, оставшись в белье, и прошмыгнула под одеяло.

Нет, тогда не было страсти и не было опыта, было желание и было смущение, и как все будет? И как произойдет? И что делать?

Происходило все медленно, и было оно потом оценено, и выросло в глубокую благодарность и привязанность.

Мы прижались друг к другу, я положила ему голову на плечо: так много нежности было к нему… Иногда до слез. И вот этот первый поцелуй в губы, осторожный, и вот первое прикосновение к моей обнаженной коже, и вот я прикасаюсь к нему… Я делала то, о чем давно мечтала.

Он бережно ко мне прикасался, я узнала его руки. Мне кажется, я была немного неуклюжей… Мне казалось, хочется всего и сразу, как ребенку. Он медленно меня раздел, и я смутилась, мне хотелось полной темноты и побольше одеяла на себе. И вот я посмотрела на свое обнаженное тело и на его, и было непривычно, и я прикрыла глаза, и смущение стало уходить… И тогда еще не знала: он любит видеть и смотреть.

И он бережно вошел в меня и… В то время как он был во мне, мне показалось: я – в нем. И теперь ему принадлежала: бери-бери-бери меня. Я почувствовала – как это приятно принадлежать и отдать себя совсем, и растворяться, и исчезать, когда выстраивается ритм, когда тело начинает звенеть, когда все мысли исчезли. Все.

* * *

от твоих прикосновений

дрожат листочки

и бабочки, и губы