Читать книгу Не прикасайся - Адалин Черно - Страница 10

Я два часа репетировала перед зеркалом то, что выдаю Тану за минуту. Еще столько же решалась на разговор и минут двадцать топталась у него под дверью. После всего, что он мне наговорил, страшно пытаться подружиться, но я считаю, что так будет лучше. У меня не получается его ненавидеть. Бояться – да. Но это потому, что в принципе никогда не испытывала чувства ненависти.

– Пошла вон! – отсекает совершенно неожиданно.

После длительного молчания, во время которого он позволял мне говорить, его голос звучит до слез грубо. Я делаю шаг к двери, но застываю. Я столько репетировала, бутерброды эти дурацкие готовила. Они, между прочим, на кухне остывают, пока мы тут выясняем отношения.

– Нет! – делаю шаг назад и встаю на прежнее место.

– Что сказала?

– Я не уйду, – стараюсь говорить смело, но этой самой смелости во мне слишком мало.

На самом деле мне страшно, но дрожать я буду после того, как покину его комнату. После того, как потеряю всяческую надежду на нормальное сосуществование.

– Пошла на…

– Давай ты меня выслушаешь! – выставляю руку вперед, перебивая его.

Кажется, только так мы сможем нормально поговорить. Если он будет молчать, а я не буду обращать внимания на его оскорбления, то у нас получится. Главное, чтобы он не перешел в наступление и не выволок меня из комнаты силой.

– Я не смогу с тобой соревноваться, – признаюсь. – Ты физически и наверняка морально сильнее меня, поэтому я хочу перемирия. Ты не будешь меня трогать, я извинюсь в университете – и расходимся. Составим график посещения бассейна. Я могу сразу после школы или поздно вечером. Или в тот день, когда ты туда не ходишь.

Я даже составила это дурацкое расписание, но оставила листочек в комнате. Разнервничалась и забыла взять его с собой.

– Ты серьезно? Поверить не могу! Ты серьезно предлагаешь мне выбрать время для посещения бассейна в собственном доме?

От него исходит дикая агрессия. На такое предложение он явно не рассчитывал, но я упрямо гну свою линию. Запрещаю себе бояться. Папа всегда говорил, что нельзя показывать противникам своего страха. Если поймет, что боишься – ни за что тебя не оставит.

– Теоретически ты можешь плавать вместе со мной и…

– Практически, а не теоретически, если мы окажемся в бассейне, я тебя в нем утоплю, – изрекает ядовито.

– Твоя ненависть ко мне ничем не оправдана. Я не претендую на место в сердце Богдана Петровича, не собираюсь становиться наследницей. Я просто хочу доучиться в университете. Мы можем даже не встречаться, если ты так сильно не хочешь. Я предложила попробовать подружиться, но если ты так категорично настроен…

– Я тебя ненавижу, тупая ты инфузория, – выплевывает, делая шаг ко мне.

Я машинально отхожу назад, и Тан останавливается, усмехаясь.

– А говорила, постараешься полюбить.

– Если ты мне поможешь! Оскорблениями никак не получится завоевать мое расположение.

Он смеется. Запрокидывает голову назад и хохочет так, что у меня внутри все леденеет. Так, как Тан в это мгновение, выглядят все антигерои в фильмах. Те, кого обычно побеждают положительные персонажи.

Пока Тан смеется, я формулирую очередную мысль и замечаю, как открывается небольшой участок кожи на его лице, покрытый шрамами. Совсем немного, но я почему-то зависаю. Появляется необъяснимое желание дотронуться к израненной кожи, отодвинуть челку и посмотреть полностью. В бассейне я ничего толком не увидела от неожиданности и испуга.

– Мне нахрен не нужно твое расположение, – заявляет, резко прекращая смеяться.

К такой смене настроений я оказываюсь не готова и не сразу перестаю смотреть на Тана с любопытством. Он замечает. Прищуривается.

– Интересно, да?

Я мотаю головой.

– Можешь посмотреть, если интересно.

Он преодолевает расстояние между нами одним широким шагом. На этот раз я не отхожу – продолжаю стоять на одном месте. Тан практически вдавливается в меня. Ни сантиметра между нами не оставляет и гаркает:

– Смотри!

Я успеваю зажмуриться, прежде чем он открывает мне свое лицо.

– Не буду!

– Поэтому никакой дружбы быть не может. О любви вообще забудь. Молись, чтобы я тебя не удавил, не утопил и не переехал машиной. Я могу сотню способов придумать, выберешь тот, который тебе понравится. Просто, блядь, не попадайся мне на глаза.

Сердце в груди так сильно колотится, что в какой-то момент мне кажется, оно выпрыгнет из груди. Тан отходит, но легче мне не становится. Я не знаю, можно ли уже открывать глаза или еще постоять.

– Отмирай уже, сталкер. Я прикрыл то, на что противно смотреть.

Распахиваю веки. Тело пробивает крупная дрожь. Я все-таки его боюсь. Агрессивного, злого, нервного. Он совершенно не умеет контролировать свои эмоции, и меня это сбивает с толку.

– Мне не противно, – подняв голову, смотрю в его лицо. – Просто там, в бассейне, я… я почти ничего не рассмотрела, а сейчас, если бы увидела… Ты сам сказал, что убьешь меня, если кто-то узнает. Так что лучше и мне не знать.

– Ты уже знаешь, – замечает очевидную вещь. – Запомни, сталкер, если хоть одна живая душа…

– Знаю только я?

– Доктор, отец и мой друг не считаются.

– Думаешь, они не смогут проговориться? Нельзя все спихивать на меня, если…

– Если такое произойдет, ты труп, сталкер.

– Прекрати меня так называть.

– Могу инфузория. Больше нравится?

– Может, просто по имени?

Небольшой диалог рождает во мне надежду, что не все потеряно. Возможно, не сразу, но со временем у нас получится подружиться. Пока мне хотя бы выпросить у него возможность извиниться в университете и спокойно продолжить обучение.

– Имя твое мне неинтересно. Свободна.

– Тан…

– Серьезно? Тебя что, силой выставить?

– Я уйду, просто… давай решим с универом. Я поступила, чтобы учиться, порядков ваших дурацких не знала. Это несправедливо – сейчас меня наказывать.

– Мне это неинтересно. Хочешь решить – раздевайся до белья и торжественно шагай по коридору.

Вот и поговорили…

Тан вкладывает наушник в ухо, тем самым показывая, что разговор окончен, а я пячусь к двери. На то, чтобы сделать так, как говорила Стефа, у меня не хватает смелости. Я просто не могу пригрозить Тану его отцом, особенно когда видела, как тот с ним обращается. Совсем не это нужно моему сводному брату. Метод кнута вызывает в нем еще большую ненависть и злобу. Пришло время применить метод пряника, только вот как, если он совсем не хочет идти на контакт?