Читать книгу Скорее счастлив, чем нет - Adam Silvera, Adam Silvera - Страница 9

Часть первая
Счастье
5
Безглазый смайлик

Оглавление

Назавтра днем я отправляюсь на Мелроуз-авеню.

Томас работает в кафешке «Мороженое Игнацио», и кондиционер тут выкручен на полную. Я не собираюсь ничего покупать. Если бы за кассой стоял кто-то другой, я бы, может, сделал гадость: съел бы пробник и свалил, – но Томас, похоже, не в настроении терпеть такую хрень.

На нем отвратный фартук цвета хаки; он свел свои кустистые брови, напряженно изучает какие-то квитанции и стучит клавишами кассы.

– Добро пожаловать к Игнацио, – произносит Томас, не поднимая глаз. – Вам в стаканчик или в вафлю?

– Мне бы в глаза глянуть, – отвечаю я.

Томас вскидывается с таким видом, будто сейчас выколет мне глаз ложечкой для пробников, но тут же расслабляется:

– Длинный!

– Томас! – Я не придумал для него клички. – Снаружи адское пекло. Беру свои слова назад, тут у тебя здорово.

– Меня здесь, считай, уже нет.

– В смысле?

Томас стаскивает фартук, открывает дверь с металлической табличкой «Управляющий»:

– Эй, я увольняюсь! – швыряет фартук на пол и направляется в мою сторону.

Мне похлопать, потопать или поволноваться за его будущее?

Томас толкает меня к двери, выходит сам и орет: «Ура-а-а-а!»

Я невольно смеюсь.

– Слушай, что это сейчас было? Ты уволился? Уволился же? – Судя по его счастливому лицу, я угадал. – Чувак, мне кажется, тут есть закономерность. Вчера ты расстался с девушкой, сегодня уволился. До кризиса среднего возраста тебе еще лет двадцать.

– Я всегда бросаю все, от чего устал, – объясняет Томас. – И собираюсь продолжать в том же духе.

Мы шагаем обратно к комплексу «Леонардо». Томас всаживает кулак в воздух: с кем или с чем он воюет?

– Меня смертельно задолбала паранойя Сары, – начинает он перечислять. – Задолбали покупатели, которые берут себе восемь пробников, хотя с самого начала знают, что закажут. Задолбало накачивать велосипеды, и с той работы я тоже ушел. Если меня не прет, я бросаю. Да-да, я всегда все бросаю, я такой!

Не знаю, что отвечать. Вчера мы даже не были знакомы. Теперь он успел стать мне… Я даже не знаю кем.

Но он не просто парень, который все бросает.

– Ну…

– А ты когда-нибудь что-нибудь бросал?

– Ага, кататься на скейтборде. Мне лет десять было. Я съехал по дико крутому холму и врезался в стоящий внизу грузовик. Честно, вся моя короткая жизнь перед глазами пронеслась, все мои фигурки супергероев.

– Почему ты просто не соскочил со скейта?

– Мне было десять, почему я должен был вести себя разумно?

– Туше.

– Но я тебя понимаю. Пожалуй, правда можно бросать что угодно. Если это не что-то или кто-то нужный.

– Именно! – Томас кивает. Похоже, он удивлен, что его поняли. – Что там Женевьев поделывает?

– Со вторым парнем тусит, – отвечаю я.

– Ого! И как он тебе?

– Придурок полный, но сложен как Тор, я тут бессилен. На самом деле она через пару дней едет в лагерь для художников, сегодня закупается расходниками и чем-нибудь в дорогу. А завтра у нее день рождения, и кровь из носу надо провести его суперклассно, а то потом мы три недели друг друга не увидим.

Блин, целых три недели. Полная жопа.

– Нарисуй ее голой, как в «Титанике», – советует Томас.

– Боюсь, с ее грудью перед носом я много не нарисую. Оставлю эту идею на старость, когда мне надоест смотреть на голых женщин.

В нашем квартале зреет «Дикая охота». Нолан вызывается охотником, и все разбегаются. Томас мчится в одну сторону, Брендан в другую. Я бегу за Томасом, а то опять быстро попадусь. Это я удачно решил: Томас, неопытный игрок, бежит прямо через вестибюль сто тридцать пятого дома, мимо охранника. Быстро, пока охранник за нами не погнался, я увожу его к лестнице со сломанным замком и вверх. Мы взлетаем на третий этаж, открываем окно в коридоре и вылезаем на крышу, к старому генератору и всему, что мы туда набросали.

Отсюда видно второй двор, средний из наших трех. Темно-бурые столы для пикника, площадку, где мы когда-то играли в «Не наступай на зеленое». С третьего двора мчится Дэйв Толстый. Он запыхался и тормозит.

Нолан валит его – один есть.

Томас туда даже не смотрит.

– Ничего у вас тут сокровищница, – бросает он, наклоняясь и поднимая сломанный йо-йо. Потом пытается раскрутить, но диски срываются с нитки и врезаются в безголовую куклу Барби. – Давно вы с Женевьев встречаетесь?

– Год с лишним. – Я подбираю джойстик от «нинтендо», раскручиваю провод над головой, как лассо, и кидаю находку обратно на щебень. – Мне с ней безумно повезло. Она прощает меня, даже когда я не достоин прощения.

– Ты изменял? – деловито интересуется Томас. – Как только я начал пялиться на других девчонок, сразу понял, что чувства к Саре проходят.

– Не изменял. Умер мой отец. Ну, наложил на себя руки, и я долго не мог оправиться. – Я редко поднимаю эту тему. Иногда сам не хочу, иногда друзья не желают влезать в беседы про смерть и горе.

– Соболезную. – Томас садится на крышу и принимается разглядывать пустые бутылки. Не слишком занимательная находка, но, наверно, ему просто неловко смотреть мне в глаза. – Но почему Женевьев должна была тебя бросить?

– Я еще не все рассказал. – Глаза сами находят изгиб шрама на запястье.

– Кто ты такой? – спрашивает Томас.

– Чего?

– Расскажи, кто ты такой. Не прячься. Я никому не выдам твоих тайн.

– Ты же только вчера сдал своих друзей, чтобы понравиться моим.

– Эти мне не друзья, – отвечает Томас.

Я сажусь напротив. Не давая себе времени передумать, вытягиваю руку ладонью вверх, чтобы было видно шрам-улыбку – как эти слова вообще сочетаются? Вверх ногами кажется, что смайлик хмурится. Но вот Томас садится рядом, наклоняется и обхватывает мою руку своей. Подносит к глазам и напряженно изучает.

– Ничего гейского, но… – поднимает он взгляд. – Слушай, он на улыбку похож. Прямо смайлик без глаз.

– Ага, я тоже каждый раз об этом думаю.

Он кивает.

– Я постоянно винил себя, что я плохой сын. Мама все повторяла, что он это сделал, потому что был несчастлив, и я решил, что мертвым тоже стану счастливее… – Я веду вдоль шрама ногтем: слева направо, справа налево. – Наверно, это был крик о помощи. Я не хотел чувствовать того, что чувствовал.

Томас тоже проводит рукой вдоль шрама и пару раз тыкает пальцем мне в запястье. Его пальцы все перепачканы: сначала он трогал йо-йо, потом копался во всяком другом хламе. Я вдруг понимаю: он поставил над шрамом два темных отпечатка пальцев, и получились глаза.

– Классно, что ты этого не сделал, – говорит он. – Жалко было бы…

Он хочет, чтобы я существовал и дальше. Теперь я тоже этого хочу.

Я высвобождаю ладонь и кладу руки на колени.

– Твоя очередь. Кто ты такой?

Его брови сходятся домиком, как будто он раздумывает – кто же он может быть? Не дождавшись ответа, я уточняю:

– Мы уже не маленькие, конечно, но кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

– Хочу снимать кино, – тут же отвечает Томас. – Хотя ты, наверно, заметил, я и сюжет своей-то жизни никак не придумаю, куда уж там целый фильм.

– Я бы не сказал… хотя и не поспорю. А почему кино?

– С детства мечтал, с тех пор как посмотрел «Парк Юрского периода» и «Челюсти». Честно, преклоняюсь перед Спилбергом, у него акулы с динозаврами реально страшные!

– Я «Челюсти» так и не видел.

Томас пучит глаза, как будто я заговорил по-эльфийски:

– Я бы выцарапал себе глаза и отдал тебе, чтобы ты прочувствовал всю мощь этого фильма! А в конце Спилберг такое придумал! Когда… Не, не буду спойлерить. Заходи как-нибудь ко мне, посмотрим.

За нашей спиной хлопает, закрываясь, окно.

Мы подрываемся. Там стоят Брендан и Малявка Фредди. Я лихорадочно вскакиваю на ноги, как будто меня застали со спущенными штанами с кем-нибудь, кто совсем не моя девушка.

– П-привет, вас еще не поймали?

– Не, – отвечает Малявка Фредди. – Что делаете?

– Передохнуть сели, – вру я. Томас одновременно признается:

– Разговариваем.

Брендан как-то странно смотрит на нас, потом в его глазах проступает страх. Я оборачиваюсь: к нам несется Нолан, в окне застрял Дэйв Толстый. Мы бросаемся к окну с другой стороны. Вот Томас бежит рядом, вот он упал. У меня десятая доля секунды, чтобы решить, спасаться или помочь ему. Я кидаюсь посмотреть, что с ним.

Меня стискивает Нолан:

– Дикая охота, раз, два, три! Дикая охота, раз, два, три! Дикая охота, раз, два, три!

Меня поймали. Плевать. Я сажусь на корточки рядом с Томасом. Он массирует колено.

– Все нормально?

Он кивает, дышит с присвистом… Вот сейчас оттолкнет меня, убежит, а мне за ним всю игру гоняться. Не, нафиг. Я обхватываю его:

– Дикая охота, раз, два, три, дикая охота, раз, два, три, дикая охота, раз, два, три.

Мы всей компанией спускаемся искать А-Я-Психа, пока игра не кончилась. Брендан со всеми нашими прочесывает гараж, а мы с Томасом бежим к балкону: надо осмотреть все проходы, заглянуть за каждый мангал, перевернуть каждый сдутый детский бассейн. Томас прихрамывает.

– Теперь ты кое-что знаешь обо мне, а я – кое-что о тебе, – произносит он, морщась и пытаясь не отставать. – Расскажи теперь о Женевьев.

– Будешь приставать к моей девушке, размажу!

– Не парься, не буду.

– Женевьев, она… Ну, просто лучше всех. Она постоянно находит себе новых крутых художников и начинает безумно фанатеть. Шлет мне потоки сознания о том, какие они классные и как сильно их недооценили. Когда переводят часы на летнее время, она подольше не ложится спать, чтобы поймать момент перехода. Да, еще она когда-то верила в гороскопы и страшно обижалась, если они ее подводили. – Я смотрю в небо – беззвездное, сине-розовое, странное. – Завтра она хочет пойти в парк смотреть на звезды, но мне надо придумать что-нибудь еще круче.

– Планетарий?

– Уже думал, не выйдет. Боюсь, она решит зайти куда-нибудь пообедать или типа того, а мне не по карману.

В очередном проходе у стены стоит лопата. Томас с грохотом роняет ее, отпрыгивает и прижимается к стене, пока не вышли соседи и с руганью нас не погнали. Я пристраиваюсь к нему, мы некоторое время выжидаем и бегом спускаемся на улицу.

– Ты уже что-нибудь запланировал? – спрашивает он, когда можно больше не спасаться бегством.

– У мамы на работе мне дали купон на мастер-класс по росписи горшков за полцены. В общем, с утра смастерим с ней что-нибудь классное; осталось придумать, как красиво закончить день. – Что-то мне подсказывает, что секс в дешевом мотеле – вообще ни разу не подарок, если ты, конечно, не самовлюбленный дебил из фильма про школьный выпускной. – Есть мысли?

– Хочет звезды – будут ей звезды, – отвечает Томас. – Знаю одно местечко.

Он рассказывает мне свой план. Блин, это о-фи-ген-но.

Скорее счастлив, чем нет

Подняться наверх