Читать книгу Беременна по принуждению - Агата Чернышова - Страница 3

***

Я познакомилась с его родителями только за неделю до свадьбы.

Мы приехали в тихий переулок Остроженки и поднялись на пятый этаж новостройки.

Перед тем как позвонить, Максим взял меня за руку:

– Снежка, только ничему не удивляйся. Мой отец – человек довольно жёсткий, но справедливый. Никто тебя не обидит.

Он упорно отказывался называть меня по имени, но я не возражала и здесь. Это странное прозвище «Белоснежка» прилипло ко мне с его подачи, я находила в этом даже особую прелесть, тайный код, доступный только нам.

И всё же, когда Максим предупредил об отце, я оробела ещё больше.

– Проходите, – сказала домработница, открывшая дверь. – Сергей Викторович и Анна Ярославовна уже ожидают в гостиной.

Максим шёл первым, мне пришлось поторопиться, чтобы не отстать. Сердце колотилось как бешеное, но я старалась выглядеть скромно и приветливо. А главное, сохранить спокойствие.

Родители Максима оказались обычными людьми. Папа улыбался и сыпал шутками, говорил мне ненавязчивые комплименты и хвалил выбор сына. Он совсем не был так страшен, как я себе напридумывала.

А его мама казалась женщиной тихой, молчаливой и неулыбчивой, хотя и сохранила следы былой красоты.

Максим предупредил, что она не любит посторонних. «У мамы вечная меланхолия», – с видимым сожалением говорил Максим. Я подозревала, что это из-за развода между его родителями, о котором упомянул мой любимый.

После обеда из трёх блюд отец с Максимом удалились в кабинет, а мы с Анной Ярославовной остались пить чай. Сергей Викторович посмотрел на жену только один раз, перед тем, как уйти с сыном, но женщина чуть заметно вздрогнула.

Она стала показывать мне фотографии Максима и его младшего брата, учащегося за границей. Я продолжала улыбаться, подмечая, что у Максима после двадцати лет взгляд сделался жёстким и холодным.

Внезапно Анна Ярославовна, оглядываясь по сторонам, схватила меня за запястье и зашептала:

– Беги от них. Он тебя не любит, они не способны любить. Только брать то, что им надо. А потом ломать игрушку, потому что надоела.

– Мы любим друг друга, – растерянно произнесла я, заметив, как странно блестят глаза женщины. Будто она не совсем в себе. В груди появился холодок. А что если?..

– Если он влюбился, тем хуже для тебя.

К счастью, вернулись мужчины, и наш визит подошёл к концу. Какое облегчение, что жить мы с Максимом будем отдельно, в двухэтажном особняке неподалёку от Кремля.

Собственный камин, прислуга и интерьер, выбранный мной по каталогам – я до сих пор не верила, что стану хозяйкой всего этого.

– Знаешь, твоя мама сказала, что ты меня не любишь, – улыбнулась я, когда мы спускались в лифте.

Максим нажал кнопку, чтобы остановить лифт и, повернувшись ко мне, медленно провёл ладонью по моей щеке. А потом в одно мгновение прижал к стенке, сдавив шею:

– И ты поверила? Что ещё она сказала?

И начал меня целовать. Легонько сжал зубами мочку уха, потом спустился ниже, проведя языком по вздувшейся жилке на шее. Я судорожно вздохнула, ощущая, как внизу живота пульсирует горячий ком.

Я была готова, давно хотела ему отдаться. Меня охватывало нетерпение, как только он начинал ласкать мою грудь, скользил пальцем под чашечку бюстгальтера, осторожно дотрагивался до торчащего соска.

– Уже скоро, моя Белоснежка, – шептал он. – Ты же чувствуешь, что я люблю тебя.

Он взял мою ладонь и повёл её за собой, опуская всё ниже, пока она не легла на возбуждённый мужской орган. Я аккуратно сжала его, боясь причинить боль и одновременно желая этого.

А Максим не боялся. Он сдавил мою грудь, а потом впился в губы.

Мы целовались не раз. Иногда это было романтично, чаще страстно и возбуждающе, Ветер, как его звали друзья и знакомые, умел доводить девушек до оргазма, даже не занимаясь с ними любовью.

Ему стоило залезть мне под юбку, раздвинуть тесно сжатые бёдра, как моё дыхание сбивалось и частило, а я, не думая о стыде, готова была двигать навстречу его руке, ласкающей чувствительный бугорок до мучительно-приятного взрыва в моём теле.

Я текла рядом с ним, всё больше понимая, что хочу принадлежать только ему. Какое счастье, что я не разменяла себя на других! Я достанусь Максиму Ветрову, я могу сказать, что он первый и единственный мужчина моей жизни.

Но сейчас Ветром владела не только страсть, он обследовал мой рот, по-хозяйски лаская языком нёбо. А потом резко прекратил всё и отстранился.

– Уже скоро, моя Белоснежка.

– Почему не сейчас? Не сегодня?

– Не хочу портить нашу брачную ночь, – ответил он с улыбкой.

Провёл рукой по моим губам, очертив их, спустился ниже, надавив большим пальцем на ямку между ключицами так сильно, что я перестала дышать.

– И не смей больше сомневаться в моей любви.

Наклонился к моему уху, болезненно прикусив мочку.

– Не буду, – шептала я. От боли у меня выступили слёзы.

– Вот и хорошо, – напоследок он дежурно коснулся моих губ и нажал кнопку лифта. Тот дёрнулся и возобновил движение.

***Ветер

– Хороший выбор. Она понимает, что от неё требуется? – спросил отец, только мы переступили порог его кабинета.

– После свадьбы. Я поговорю с ней. Не думаю, что будут проблемы.

– Будут, но недолго, – отец взял сигарету и закурил, бросив пачку мне. – Главное, пусть родит наследника. Я пока в силе и хочу видеть, что все мои усилия не напрасны, и нажитое добро не перейдёт в левые руки.

– А если родится девочка?

– Пусть рожает хоть каждый год, если сможет, пока не будет сын. Девочек тоже не обидим.

Я нахмурился. Нет уж, рожать каждый год моей Белоснежке ни к чему, она нужна мне не только как инкубатор, но и как женщина.

– И да, сын, хочу предупредить. Бабы меркантильны и хитры. А ещё невероятно похотливы. Они могут сколько угодно плести тебе, что любят, но стоит появиться кобелю, задирают юбки и снимают трусы. Проследи, чтобы она забеременела только от тебя. Чтобы поссать боялась сходить без твоего ведома.

Я молча кивнул. Отец как обычно прав. Вот и Белоснежка, даром, что девственница, а стоило поцеловать, залезть в трусы, потекла, как последняя сучка. Но чем дольше я её знал, тем больше хотел.

До судорог в паху, до желания отдать душу взамен неё, до того, что я уже не мог ни думать ни о ком другом, ни чувствовать радость от простого траха.

Я сливал ярость в чужих женщин, трахал их до бесчувствия, но кончал, только представляя её. Нет, с Белоснежкой всё будет по-иному.

Уж я позабочусь, чтобы она умоляла меня оттрахать её так, чтобы разодрать её целку в клочья. И я сделаю это, пусть не сомневается.

Осталось недолго ждать. И ей, и мне.