Читать книгу Нежить и некромант - Агата Чернышова - Страница 2

– Держись за мной и не болтай, пока не подам вот такой знак, – Салбатор де Торес говорил заученный текст, скрещивал пальцы между собой, показывая условный знак, а сам думал о том, что в этот раз дал маху.

Обычно он чуял потенциал того, кого воскрешал. А тут рыжеволосая девица с глазами-вишнями и такого же цвета полными изогнутыми губами. Картинка.

И это прескверно. Куда с такой не придёшь, сразу внимания привлечёшь, а в его деле это совсем лишнее.

– Доброго дня, верные стражи города! – обратился он к двум толстым охранникам с пищалями наперевес. Наверное, нерабочими, так, для устрашения.

Городок Цинсидирос маленький, здесь никогда ничего не происходит, а если и случается, то на то воля Создателя. Или ещё кого, пострашнее.

– Нам бы с дочкой в город попасть, мы паломники из самого Мурена. Ноги в кровь стоптали. Пока шли, промокли и издрогли.

Стражники с подозрением уставились на белое платье нежити, выглядывающее из-под плаща. Ясно, что в подвенечном наряде по дорогам Главного тракта не ходят, тут и слепой скумекает, что к чему.

Салбатор вздохнул и полез во внутренний карман за серебряными монетами. Расходов впереди немерено! И всё из-за неё, рыжей шельмы! Создатель мудр, он просто так такие огненные волоса не раздаёт кому попало!

– А что это вы по ночам при полной Луне бродите? Не знаете, что нечисть в это время выходит на охоту? – главный стражник попробовал каждую монету на зуб, да спрятал обе в мешочек у пояса, игнорируя протянутую руку подчинённого.

Салбатор вздохнул, как бы сокрушаясь, и ответил миролюбивым тоном:

– Вот и я дочке говорю, что до утра обождать бы, да она заладила: «Хочу, грит, фонтан музыкальный услышать на рассвете». Дашь им образование, а они потом глупостями болеют. Да и не только ими, Милена-то у меня смирная, только кожной проказой больна, вот мы и отправились на воды Марамуреша.

Нежить за его спиной заёрзала, и Салбатор мысленно ругнулся. Как бы не выдала себя.

– Так там же и помереть можно, – ухнул второй стражник, до этого с интересом рассматривающего девушку, и так и норовившего обойти Салбатора, чтобы заглянуть ей под капюшон. Но услышав про проказу, осенил себя перстнем Создателя, и отступил за спину старшего товарища.

– Ну сами посудите! Тут либо пан, либо пропал. Неужто моей Милене страдать всю жизнь?!

– Меня Миджиной зовут, – глухо произнесла нежить, и Салбатор понял, что всё-таки пропали они.

Как говорил его покойный учитель: «Если баба дура, то нежить из неё выйдет худшей породы. Это красотке можно быть пробкой, знай улыбайся, а нежить либо умная, либо кол ей в сердце, и пусть себе спит до Страшного Суда!»

Колья у Салбатора были. Тонкие, наточенные, как полагается, из осины. И рука всё так же крепка, как в тот миг, когда он, двадцати лет отроду, не вогнал первый кол в сердце Чёрной ведьмы. А ведь как она на него смотрела!

Как молила о пощаде, обнажая спелую полную грудь! Да что там вспоминать, он о ней и не забывал никогда, снилась, шельма, часто!

– Ты что ж и не отец ей вовсе?! – возмутился было главный стражник, и Салбатор уже потянулся в сумку за колом, чтобы вонзить в сердце нежити, а потом объяснить, что вот ведь какая штука, дочь это была, да по дороге отцу глаза нечистые отвели и подменили его кровинку.

Но тут произошло нечто совсем из ряда вон выходящее. Его нечисть пару часов отроду скинула капюшон и прошипела пару слов на древнем наречии, которое уж никак не могла знать при жизни, и зыркнула глазищами на обоих стражей порядка.

– Засыпай и проснись с рассветом, А, проснувшись, забудь всё это, – шелестели слова заклятия, и ближайшие кусты разом сбросили зелёные листья.

Салбатор мог бы поклясться, что слышал, как упали две пичуги, сидящие на ветках близлежащего дуба. Он оглянулся по сторонам, чтобы проверить, не видел ли их с девицей кто посторонний. Направленное заклятие, которое применила нежить, действует только на тех, на кого положено.

А использовать его и вовсе запрещено, если нет лицензии ведьмы. Белой, разумеется. Заклятье только вот из запрещённых, ну да ладно, кажись, их пронесло.

Салбатор де Торес был из славного рода ведьмаков, но и он понимал, что не всё, что разрешено, позволено, и не все, что позволено, подходит под ситуацию.

– Где ты этому научилась? – спросил он как бы между прочим свою нежить, когда они миновали ворота и зачарованных стражников. Через полчаса бедолаги очнутся и подумают, что напились, вот и голова болит.

Салбатор постарался доправить не шибко умелые потуги нежити.

– Не знаю, – растерянно пробормотала последняя, и Салбатору подумалось, что сейчас она расплачется. – Само на ум пришло.

– Ну полно, ты молодец, только впредь, если говорю молчать, это значит, молчать, даже если я назову тебя Тарасиком.

Нежить кивнула. Ну хоть поняла, дурочка, а то бы беды не миновать!

– Узнаешь места? – тем временем продолжил расспрос Салбатор, специально ведя нежить окольными путями и через такие переулки, где никого никогда не спрашивают, кто он и откуда.

Прирезать могут, а спрашивать не станут.

– Нет, – ответила девица. – Не совсем. Почему вы забрали монеты, которые дали стражникам, обратно?

О, как! Нежить с принципами – это что-то новенькое!

И голос у неё стал звонче, совсем как у живой. Значит, пошло дело, а там и остальное сладится.

– Потому что они нас не пропустили, значит, не заработали, – проворчал он и осторожно спросил: – Ты помнишь своего убийцу? Точно, нет?

– Я даже не помню, умирала ли вообще, домин де Торес, – в тоне голоса нежити послышались язвительные нотки. Вот бабы: только очухалась, а ни спасибо, ни здрасти, ни в ноги бухнуться, а только претензии выкатывать да в его силе сомневаться!

Упокоить бы её, да нужна, шельма! А с такими новоприобретёнными навыками, как чёрные заклятья, кажется, он напал на след того, кого так долго искал!

Нет, раз Создатель привёл его к этой могиле, указал путь, надо ему следовать.

– Теперь точно молчи! – бросил он через плечо и постучал трижды в покосившуюся, тёмную от времени деревянную дверь. – Тадеуш, не надо ли свежих червей для завтрашней рыбалки? Я тут банку накопал.

За дверью сразу послышалась возня, щёлкнул затвор, и в узкую щёлку высунулся толстый красный нос его приятеля. Скупщика краденых артефактов и владельца приюта для тёмных, во всех смыслах, личностей.

– Кто там? – дребезжащий стариковский голос не мог обмануть Салбатора.

– Открывай, Тадеуш. Прежних друзей не узнаёшь? Койки нужны да совет!

За дверью всё стихло, Тадеуш носа не прятал, но Салбатор чувствовал, как старый охотник на нечисть разглядывает ту, что стоит у него за спиной. Чует, плут, хотя темно на крыльце, как в камере инквизитора.

– Две койки? – спросил, шамкая и посмеиваясь, хозяин, но дверь открыл и впустил гостей. – Плата вперёд, Сальбатор де Торес. Тройная. За тебя одного. А за неё – ещё две доли.

Спорить была охота, но время поджимало. Чёрные ведьмы подолгу нигде не задерживаются. А ведьмаки и подавно. Нагнать надо убивца девушек и наказать, чтобы на честных людей тень его вины не падала. Мешает дела вести.

Когда-то он, Салбатор де Торес, купался в лучах славы, но теперь предпочитал полутень.

Тадеуш провёл их по пустынному коридору в комнаты наверху. И одёжку нечисти справил вполне сносную.

– Ну, как я выгляжу? А здесь точно нет зеркала? – нечисть засыпала его вопросами и всё крутилась, как дивчина в первый раз на ярмарке.

– Хорошо. Только волосы заколи, чтобы внимания не привлекать, – сурово ответил он, едва удостоив её взглядом.

А смотрел Салбатор, хоть и против воли, на белое, уже несвежее платье нечисти, валявшееся на полу грязной тряпкой. Когда-то в таком же была его Катаржина, стояла в церкви, держа букет полевых лютиков и ромашек.

Они давали друг другу клятву, как на дальней скамье он заметил тень Чёрной ведьмы, убитой им несколько месяцев назад.

Тогда он не придал значения её проклятиям. Чего не скажешь, когда жить хочешь, а чуешь смерть! Он тогда поддался этой шельме, а потом, как попользовал, слова не сдержал. Разве ведьмак может давать слово нечисти?!

Она прокляла его перед тем, как кол вонзился в её сердце. И Катаржина, милая, нежная невеста, стоя у алтаря, увидела, как букет в её нежной ручке превратился в каменный крест. И упала замертво.

Салбатор тогда не был некромантом. Но дал себе слово, что освоит ремесло и воскресит любимую вопреки всем законам, божьим и человеческим. А когда сдержал его, узнал, что время Катаржины истекло.

– Иди спи! Завтра у нас много дел! – прикрикнул он на нежить, и та испуганно вытаращила на него глаза-спелые вишни.

Но подчинилась молча и юркнула в дверь, ведущую в её комнату.