Читать книгу Убийство в доме викария - Агата Кристи - Страница 6

Мы некоторое время ломали голову над этой загадкой, но так ни к чему и не пришли. Гризельда сказала, что я должен сделать еще одну попытку сообщить об этом инспектору Слаку, но я проявил несговорчивость, которая заслуживает скорее названия «ослиное упрямство».

Инспектор Слак вел себя чудовищно грубо без всякого повода. Я предвкушал ту минуту, когда, к его вящему посрамлению, выступлю со своим важным сообщением. Пожалуй, я замечу с мягкой укоризной:

«Если бы вы тогда соблаговолили меня выслушать, инспектор Слак...»

Я все же надеялся, что он хотя бы поговорит со мной, прежде чем покинуть мой дом, но, к нашему удивлению, мы узнали от Мэри, что он уже ушел, закрыв на ключ двери кабинета и приказав, чтобы никто не смел туда входить.

Гризельда предложила пойти в Старую Усадьбу.

– Какой это будет ужас для Анны Протеро – полиция и все такое прочее, – сказала она. – Может быть, я смогу ей хоть чем-то помочь.

Я одобрил ее намерения, и Гризельда отправилась в путь с наказом, чтобы она мне непременно позвонила, если потребуется моя помощь или если кто-нибудь будет нуждаться в утешении – Анна или Летиция.

Я тут же принялся звонить учителям воскресной школы, которые должны были прийти в 19.45, – каждую неделю по четвергам они собирались у меня для подготовки к занятиям. При сложившихся обстоятельствах я счел за лучшее отложить встречу.

Следующим действующим лицом, появившимся на сцене, был Деннис, возвратившийся после игры в теннис. Судя по всему, убийство, происшедшее в нашем доме, доставило ему громадное удовольствие.

– Вот это повезло! – радовался он. – Убийца среди нас! Всю жизнь мечтал участвовать в расследовании убийства. А почему полиция заперла кабинет? Ключи от других дверей не подойдут, а?

Я наотрез отказался от подобных экспериментов. Деннис надулся. Вытянув из меня все до малейших подробностей, он отправился в сад на поиски следов, заметив на прощанье, что нам еще повезло – ухлопали всего-навсего старика Протеро, которого и так никто терпеть не мог.

Меня покоробила его бессердечная веселость, но я рассудил, что не стоит так строго спрашивать с мальчика. Деннис был в том возрасте, когда детективы любят больше всего на свете, так что он, обнаружив настоящую детективную историю, да еще и мертвое тело в придачу прямо, так сказать, на пороге своего дома, должен быть на седьмом небе от счастья, как и положено нормальному молодому человеку. В шестнадцать лет мало задумываются о смерти.

Гризельда вернулась примерно через час. Она повидалась с Анной Протеро и пришла, как раз когда инспектор сообщал ей о случившемся.

Узнав, что миссис Протеро рассталась со своим мужем в деревне примерно без четверти шесть и ей нечего добавить по этому поводу, он распрощался, но сказал, что завтра зайдет поговорить обстоятельнее.

– По-своему он был очень внимателен. – Гризельда была вынуждена это признать.

– А как перенесла эту весть миссис Протеро?

– Как сказать – она была очень спокойна, но ведь она всегда такая.

– Да, – сказал я. – Я не могу представить себе Анну Протеро в истерике.

– Конечно, для нее это страшный удар. Это было заметно. Она меня поблагодарила за то, что я пришла, но сказала, что ни в какой помощи не нуждается.

– А как Летиция?

– Ее не было – играла где-то в теннис. До сих пор не вернулась.

После небольшой паузы Гризельда сказала:

– Знаешь, Лен, она вела себя странно, очень, очень странно.

– Шок, – предположил я.

– Да, конечно, ты прав... И все же... – Гризельда задумчиво нахмурила брови. – Что-то не то, понимаешь? Она была не подавлена, не огорчена, а перепугана до смерти.

– Перепугана?

– Да, и изо всех сил старалась это скрыть, понимаешь? Не хотела выдавать себя. И в глазах такое странное выражение – настороженность. Я подумала: а вдруг она знает, кто его убил? Она то и дело спрашивала, кого они подозревают.

– Вот как? – задумчиво сказал я.

– Да. Конечно, Анна умеет держать себя в руках, но видно было, что она ужасно встревожена. Гораздо больше, чем я от нее ожидала: в конце концов, она не была к нему так уж привязана. Я бы сказала скорее, что она его вовсе не любила, если уж на то пошло.

– Подчас смерть меняет чувства к человеку, – заметил я.

– Разве что так...

Влетел Деннис, вне себя от радости – он нашел на клумбе чей-то след. Он был в полной уверенности, что полиция пропустила эту главнейшую улику, которая откроет тайну убийцы.

Ночь я провел неспокойно. Деннис вскочил ни свет ни заря и удрал из дому, не дожидаясь завтрака, чтобы, как он сказал, «быть в курсе».

Тем не менее не он, а Мэри принесла нам в то утро самую сенсационную новость.

Как только мы сели завтракать, она ворвалась в комнату – глаза горят, щеки пылают – и со свойственной ей бесцеремонностью изрекла:

– Слыхали что-нибудь подобное? Мне сейчас булочник сказал. Они арестовали молодого мистера Реддинга!

– Арестовали Лоуренса? – Гризельда не верила своим ушам. – Не может быть! Опять какая-нибудь идиотская ошибка.

– А вот и не ошибка, мэм, – заявила Мэри с тайным злорадством. – Мистер Реддинг сам туда пошел, да и признался во всем как на духу. На ночь глядя, в последнюю минуту. Входит, бросает на стол пистолет и говорит: «Это сделал я». Так и сказал. И все тут.

Она победоносно взглянула на нас, энергично тряхнула головой и удалилась, довольная произведенным впечатлением. Мы с Гризельдой молча смотрели друг на друга.

– Да нет, этого не может быть! – сказала Гризельда. – Не может быть! – Заметив, что я промолчал, она сказала: – Лен, неужели ты думаешь, что это правда?

Я не находил слов. Сидел и молчал, а мысли вихрем носились у меня в голове.

– Он сошел с ума, – сказала Гризельда. – Буйное помешательство. Может, они просто вместе рассматривали пистолет, а он вдруг выстрелил, а?

– Это маловероятно.

– Я уверена, что это несчастный случай. Ведь нет ни малейшего намека на мотив преступления. С какой стати Лоуренс стал бы убивать полковника Протеро?

Я мог бы дать вполне определенный ответ на этот вопрос, но мне хотелось уберечь Анну Протеро, насколько это возможно. Пока оставалась еще надежда не впутывать ее имя в это дело.

– Вспомни, они перед этим поссорились.

– А, из-за Летиции и ее купальника. Да это же пустяк! Даже если они с Летицией были тайно обручены – это, знаешь ли, вовсе не причина убивать ее родного отца!

– Мы не знаем истинных обстоятельств дела, Гризельда.

– Значит, ты этому веришь, Лен! Как ты можешь! Говорю тебе, я совершенно уверена, что Лоуренс ни волоска у него на голове не тронул!

– А ты вспомни – я встретил его у самой калитки. У него был совершенно безумный вид.

– Да, знаю, но... Господи! Это невозможно!

– Не забывай про часы, – сказал я. – Тогда все становится ясно. Лоуренс мог перевести их назад, на восемнадцать двадцать, чтобы обеспечить себе алиби. Ты же знаешь, как инспектор Слак попался на эту удочку.

– Ты ошибаешься, Лен. Лоуренс знал, что часы переставлены. «Чтобы наш падре никуда не опаздывал», – он всегда так говорил. Лоуренс никогда бы не стал переставлять их обратно на восемнадцать двадцать две. Он бы поставил стрелки на более вероятное время – без четверти семь, например.

– Он мог и не знать, когда Протеро пришел в дом. Мог и просто забыть, что часы переставлены.

Гризельда не сдавалась:

– Нет уж, коли дело доходит до убийства, всегда ужасно стараешься вспомнить каждую мелочь.

– Откуда тебе знать, дорогая моя, – мягко заметил я. – Ты никогда никого не убивала.

Не успела Гризельда ответить, как на скатерть легла чья-то тень и мы услышали негромкий, очень приятный голос:

– Надеюсь, я не помешала? Простите меня, ради бога. Но при столь печальных обстоятельствах, весьма печальных обстоятельствах...

Это была наша соседка, мисс Марпл. Мы вежливо ответили, что она нисколько не помешала, и она, приняв наше приглашение, переступила через порожек двери; я пододвинул ей стул. Она была настолько взволнована, что даже слегка порозовела.

– Ужасно, не правда ли? Бедный полковник Протеро! Человек он был не такой уж симпатичный, и душой общества его никак не назовешь, но все равно это очень, очень грустно. И убит прямо здесь, у вас в кабинете, как мне сказали?

Я ответил утвердительно.

– Но ведь нашего дорогого викария в тот час не было дома? – продолжала допрос мисс Марпл, обращаясь к Гризельде.

Я объяснил, почему меня не было.

– А мистер Деннис сегодня не завтракает с вами? – спросила мисс Марпл, оглядевшись.

– Деннис вообразил себя великим сыщиком, – сказала Гризельда. – Чуть не сошел с ума от радости, когда обнаружил какой-то след на клумбе. Наверно, понесся в полицию с этой потрясающей вестью.

– Боже, боже! – воскликнула мисс Марпл. – Какой переполох, подумайте. И мистер Деннис уверен, что знает убийцу. Впрочем, каждый из нас считает, что знает виновника преступления.

– Вам кажется, что это настолько очевидно?

– Нет, моя душечка, я вовсе не думаю этого. Я хотела сказать, что каждый из нас думает о разных людях. Оттого-то так важно иметь улики. Взять хоть бы меня – я совершенно уверенаа, что знаю, кто это сделал. Но, должна признаться, у меня нет ни одной, самой ничтожной улики. И я знаю, что в таких случаях нужна исключительная осмотрительность – всякое необдуманное слово может быть сочтено клеветой, а это ведь подсудное дело, не так ли? Я решила вести себя как можно более осторожно с инспектором Слаком. Он велел мне передать, что зайдет сегодня утром, но только что звонил и сказал, что надобность в этом отпала.

– Должно быть, после ареста надобность и вправду отпала, – заметил я.

– После ареста? – Мисс Марпл наклонилась вперед, и щеки у нее от волнения зарделись. – Про арест я ничего не знала!

Неслыханное дело, чтобы мисс Марпл не знала того, что известно нам. Я к этому не привык и нисколько не сомневался, что она в курсе самых свежих событий.

– Боюсь, что мы говорили о разных вещах, – сказал я. – Да, они взяли под арест молодого Лоуренса Реддинга.

– Лоуренса Реддинга? – казалось, мисс Марпл не может прийти в себя от удивления. – Ни за что бы не подумала!..

Гризельда живо подхватила:

– А я и теперь не думаю! Не верю, и все, хотя он сам признался.

– Признался? – повторила мисс Марпл. – Вы сказали, что он сам признался? Ах, теперь я вижу, что ничего не понимала, вот беда...

– Мне все кажется, что произошел какой-то несчастный случай, – сказала Гризельда. – А тебе, Лен? После того как он сам пришел в полицию и признался, я это почувствовала.

– Он сам явился в полицию, вот как?

– Да.

– Ох, – сказала мисс Марпл, переводя дыхание. – Как я рада, как я рада!

Я взглянул на нее, не скрывая удивления.

– Мне кажется, это говорит об искреннем раскаянии, – сказал я.

– Раскаяние? – Мисс Марпл была поражена. – Только не говорите, дорогой мой викарий, что вы верите в его виновность!

Настала моя очередь окаменеть от удивления.

– А как же, если он сам признался...

– Конечно, это лучшее доказательство его невиновности, не так ли? Ясно, что он полковника не убивал.

– Только не мне, – сказал я. – Может быть, я туповат, но мне абсолютно неясно. Если человек не совершал убийства, не вижу никакой причины, которая могла бы заставить его взять вину на себя.

– О, что вы! Разумеется, причина есть, – сказала мисс Марпл. – Естественно. Причина всегда есть, не правда ли? А молодые люди – это такие горячие головы и частенько готовы поверить в самое дурное. – Она обратилась к Гризельде: – А вы согласны со мной, душечка?

– Я... Я не знаю, – призналась Гризельда. – Прямо не знаю, что и подумать. Нет никакой причины, чтобы Лоуренс вел себя как полный идиот.

– Если бы ты видела его лицо прошлым вечером... – начал я.

– Расскажите мне, – попросила мисс Марпл.

Я рассказал о своем вчерашнем возвращении домой, и она выслушала меня с глубоким вниманием. Когда я кончил рассказ, она заговорила сама:

– Признаюсь, я частенько по глупости воспринимаю все не так, как следовало бы, но на этот раз я вас совсем не поняла. Мне кажется, что если уж молодой человек задумал такое черное дело – отнять жизнь у своего ближнего, то после этого он не станет приходить в безумное отчаяние. Это было бы заранее обдуманное, хладнокровное преступление. Убийца мог бы нервничать и совершить какой-нибудь мелкий промах, но не думаю, что он пришел бы в такое неистовство, как вы описали. Нелегко вообразить себя на месте другого человека, но я не представляю, что могла бы настолько потерять власть над собой.

– Мы не знаем всех обстоятельств, – возразил я. – Если они поссорились и Лоуренс выстрелил под влиянием приступа ненависти, то после он мог прийти в ужас от того, что натворил. Признаюсь, мне хотелось бы так думать.

– Знаю, дорогой мистер Клемент. Мы хотели бы все видеть в определенном свете. Но ведь приходится соглашаться с фактами, каковы бы они ни были, правда? А мне кажется, что факты никак нельзя подогнать под ваше объяснение. Прислуга ясно показала, что мистер Реддинг пробыл в доме минуту-две, а этого, конечно, недостаточно для такой ссоры, какую вы себе представили. Кроме того, как я поняла, полковнику выстрелили в голову, когда он писал записку – по крайней мере, так говорит моя служанка.

– Совершенно верно, – сказала Гризельда. – Очевидно, он писал записку, чтобы сообщить, что он больше не может ждать. Записка была помечена временем «18.20», а часы упали и остановились в двадцать две минуты седьмого, это ужасно странно, мы с Леном ничего не можем понять!

Она пояснила, что часы у нас всегда поставлены на четверть часа вперед.

– Интересно, – заметила мисс Марпл. – Очень, очень интересно. Но записка, на мой взгляд, куда интереснее. Я бы сказала...

Она замолчала и оглянулась. За окном стояла Летиция Протеро. Она вошла, слегка кивнув и пробормотав себе под нос: «Доброе утро».

Потом она упала в кресло и сказала несколько более оживленно, чем это было у нее в обычае:

– Говорят, они арестовали Лоуренса.

– Да, – сказала Гризельда. – Мы все в полном шоке.

– Вот уж не ожидала, что кто-то убьет отца, – сказала Летиция. Она явно гордилась тем, что не проявляет ни горя, ни вообще намека на какие-то человеческие чувства. – Конечно, руки чесались у многих. Иногда я сама была готова его прикончить.

– Хочешь чего-нибудь выпить или поесть, Летиция? – спросила Гризельда.

– Нет, спасибо. Я забрела просто так – поискать свой беретик, такой смешной, маленький, желтенький. Мне казалось, я забыла его вчера в кабинете.

– Значит, там он и лежит, – сказала Гризельда. – Мэри никогда и ничего не убирает.

– Пойду поищу, – сказала Летиция, пытаясь подняться. – Простите, что причиняю лишнее беспокойство, но мне совершенно нечего надеть на голову – все растеряла.

– Боюсь, что сейчас вам туда не попасть, – сказал я. – Инспектор Слак запер кабинет на ключ.

– Вот зануда! А через окно туда пролезть нельзя?

– Нет, к сожалению. Заперто изнутри. Однако, Летиция, мне кажется, при сложившихся обстоятельствах вам желтый берет не так уж и нужен.

– Вы имеете в виду траур и прочую ерунду? И не подумаю надевать траур. По-моему, жутко допотопный обычай. Какая досада, что Лоуренсу так не повезло. Ужасно досадно.

Она встала, но не двигалась с места, рассеянно хмурясь.

– Наверно, это из-за меня и купального костюма. Такая глупость, сил нет.

Гризельда открыла было рот, чтобы что-то сказать, но по какой-то необъяснимой причине промолчала.

Странная улыбка тронула губы Летиции.

– Пожалуй, – сказала она как бы себе самой, очень тихо, – пойду домой и скажу Анне, что Лоуренса арестовали.

И она вышла. Гризельда обернулась к мисс Марпл.

– Почему вы наступили мне на ногу?

Старая дама улыбнулась.

– Мне показалось, что вы собираетесь что-то сказать, душечка. Знаете, подчас гораздо лучше наблюдать, как все будет развиваться само собой. Можете мне поверить, это дитя совсем не так уж витает в облаках, как старается показать. У нее в голове есть четкий замысел, и она знает, что делает.

Мэри громко постучала в дверь и тут же влетела в столовую.

– Что такое? – спросила Гризельда. – И, Мэри, запомните, пожалуйста, что стучать не надо. Я вам сто раз говорила.

– Мало ли, может, вы заняты, – отпарировала Мэри. – Полковник Мельчетт. Хочет видеть хозяина.

Полковник Мельчетт – начальник полиции в нашем графстве. Я встал не мешкая.

– Я думала, не годится оставлять его в холле, и пустила его в гостиную, – сообщила Мэри. – Со стола убрать?

– Нет еще, – сказала Гризельда. – Я позвоню.

Она снова обернулась к мисс Марпл, а я вышел из комнаты.