Читать книгу Таинственный мистер Кин - Агата Кристи - Страница 3

– Нет, вы только послушайте! – Леди Синтия Дрейдж громко стала зачитывать объявление в газете: – «На этой неделе в «Грин-Хаус» мистер и миссис Анкертон устраивают прием. Среди приглашенных: леди Синтия Дрейдж, мистер и миссис Ричард Скотт, майор Портер, кавалер ордена «За безупречную службу», миссис Ставертон, капитан Алленсон и мистер Саттерсвейт». Как хорошо узнать, куда и с кем ты приглашена. Но они все напутали!

Мистер Саттерсвейт, чье имя значилось в списке приглашенных последним, вопросительно посмотрел на нее. Всем было известно, что если мистер Саттерсвейт приглашен в один из богатых домов, то это – верный признак того, что там либо подадут самые изысканные блюда, либо произойдет какая-то драма.

Леди Синтия, женщина средних лет, с суровым лицом и чрезмерно увлекающаяся косметикой, похлопала его своим модным зонтиком.

– Только не говорите, что не поняли меня. Вы все прекрасно поняли. Более того, я уверена, что вы пришли сюда специально, чтобы стать свидетелем скандала!

Мистер Саттерсвейт возразил:

– Я не знаю, о каком скандале идет речь.

– Я говорю о Ричарде Скотте. Хотите сказать, что никогда о нем не слышали?

– Ну почему же – слышал. Это тот самый заядлый спортсмен, не так ли?

– Да, он. Анкертоны с ума сойдут, когда о нем узнают. А новобрачная! Милое дитя, но уж очень наивное. Знаете, ей всего двадцать, а ему по меньшей мере лет сорок пять.

– Да, миссис Скотт очаровательна, – спокойно заметил мистер Саттерсвейт.

– Бедное дитя.

– Почему бедное?

Леди Синтия укоризненно посмотрела на него:

– Портер – глупец. Он, как и все, кто охотится в Африке, всегда загорелый и очень молчаливый. Не то что Ричард Скотт. Они с ним друзья с детства. Когда я думаю об их дружбе, то все больше убеждаюсь, что они были в той поездке…

– Какой поездке?

– В которой была и миссис Ставертон. Теперь вы скажете, что не знаете никакой миссис Ставертон.

– Нет, я о ней слышал, – выдавил из себя мистер Саттерсвейт.

Они посмотрели друг на друга.

– Они такие же, как Анкертоны, – плаксивым голосом произнесла леди Синтия. – Я хочу сказать, что они оба нуждаются в поддержке со стороны. Несомненно, они слышали о миссис Ставертон как о спортсменке и путешественнице. И о ее книге, конечно же, знали. Боже, какие же они беспомощные! Весь прошлый год я, можно сказать, была у них советчиком: «Не ходите туда!», «Не делайте этого!» Никто не знает, чего мне это стоило. Но теперь, слава богу, мои мучения закончились. Нет, я с ними не ссорилась – просто терпела. Знаете, мистер Саттерсвейт, я могу мириться с вульгарностью, но не терплю посредственности! – Леди Синтия немного помолчала. – Если бы я хотела устроить настоящий спектакль, то мне следовало бы прямо сказать им: не надо расспрашивать миссис Ставертон о Ричарде Скотте. Они однажды…

Она замолчала и многозначительно посмотрела на мистера Саттерсвейта.

– Что – они однажды? – заинтересованно переспросил тот.

– Боже! Об этом же все знают! Об их поездке! Не представляю, как она смогла на такое решиться.

– Возможно, миссис Ставертон знала, что они будут не одни, – предположил мистер Саттерсвейт.

– Возможно. И даже очень.

– Вы полагаете…

– Таких женщин я называю опасными. Чтобы достичь желаемого, они ни перед чем не остановятся. Да, не хотела бы я оказаться в эти выходные на месте Ричарда Скотта.

– Вы думаете, что его жена ничего не знает?

– Больше чем уверена. Но рано или поздно кто-нибудь из «доброжелателей» непременно ей об этом сообщит. О! А вот и Джимми Алленсон! Прошлой зимой в Египте он меня буквально спас от скуки. Привет, Джимми. Иди к нам.

Капитан Алленсон подошел и опустился на траву рядом с леди Синтией. Это был красивый мужчина лет тридцати, с обворожительной белозубой улыбкой.

– Как приятно слышать, что я еще кому-то нужен. Скотты воркуют, словно голубки, третий в их компании уже лишний. Портер увлеченно читает «Филд», а мне ничего не оставалось, как занимать хозяйку дома. Еле сбежал от нее.

Капитан и леди Синтия рассмеялись. Мистер Саттерсвейт был старомоден и редко позволял себе смеяться над хозяевами во время вечеринок. Чаще всего он это делал, уже покинув дом. Так что мистер Саттерсвейт оставался серьезным.

– Бедняга Джимми, – вздохнула леди Синтия.

– В таких случаях самое главное – вовремя улизнуть. Но мне все же не удалось избежать рассказа миссис Анкертон о призраке.

Леди Синтия, не удержавшись, вскрикнула:

– О призраке Анкертонов? Как это интересно!

На что мистер Саттерсвейт заметил справедливо:

– Это не призрак Анкертонов. Он им достался вместе с домом.

– Ну конечно. Теперь я кое-что припоминаю… Цепями он не звенит. Там что-то связано с окном.

Джимми Алленсон удивленно вскинул брови:

– С окном?

Мистер Саттерсвейт ответил не сразу. Он смотрел поверх головы Джимми на шедших от дома двоих мужчин и молодую стройную девушку. Мужчины были на редкость похожи: оба высокие, с бронзовыми от загара лицами и живыми глазами. Однако по мере их приближения сходство исчезало.

Ричард Скотт, страстный охотник и неутомимый путешественник, был человеком удивительной жизненной энергии. Его манера держаться притягивала к нему людей словно магнит. Джон Портер, его друг и постоянный напарник в охотничьих забавах, имел более плотное телосложение, довольно невыразительное лицо и очень задумчивые глаза. Он был тихим, спокойным, словно его вполне устраивала роль (партия) второй скрипки.

Между ними шагала Мойра Скотт. Всего три месяца назад она носила фамилию О’Коннел. У нее были большие и умные карие глаза, золотистые с красноватым отливом волосы обрамляли маленькое личико, словно нимб.

Разглядывая ее, мистер Саттерсвейт пришел к выводу, что такой ангел страдать не должен. Это было бы крайне несправедливо.

Леди Синтия приветливо помахала им своим наимоднейшим зонтиком:

– Присаживайтесь. Только не прерывайте мистера Саттерсвейта. Он нам рассказывает историю о призраке.

– Люблю слушать о призраках, – сказала Мойра Скотт и села на траву.

– Вы рассказываете о призраке «Грин-Хауса»? – поинтересовался Ричард Скотт.

– Да. А вы о нем уже слышали?

Скотт кивнул:

– В свое время я останавливался в этом доме. До того, как Эллиоты были вынуждены его продать. Подсматривающий Рыцарь, так его, кажется, называют?

– Подсматривающий Рыцарь, – задумчиво произнесла его жена. – Мне имя нравится. Во всяком случае, звучит интригующе. Пожалуйста, мистер Саттерсвейт, продолжайте.

Но мистеру Саттерсвейту расхотелось продолжать эту тему. Он стал убеждать миссис Скотт, что ничего интересного в этом нет. Но Ричард Скотт возмутился:

– Саттерсвейт! Вы уже начали, так почему бы вам не продолжить?

Все принялись уговаривать мистера Саттерсвейта рассказать историю о призраке до конца, и тому ничего не оставалось, как уступить.

– Нет, правда, это не так интересно, как вы думаете. История связана с одним из предков семейства Эллиот. У его жены был любовник. Пуританин. Любовники решили избавиться от мужа. Убийство произошло в одной из верхних комнат. Преступная парочка решила бежать. Перед тем как выйти за ограду дома, они оглянулись и – о ужас! – увидели в окне лицо наблюдающего за ними убитого. Вот так. Но это всего лишь легенда, а лицо призрака – не что иное, как разводы на оконном стекле. Дело в том, что вблизи лица мужчины не увидеть – только на расстоянии.

– А какое это окно? – поинтересовалась миссис Скотт с любопытством, поглядывая на дом.

– Отсюда его не видно. Оно – с обратной стороны дома. Лет сорок назад его наглухо заколотили досками.

– А зачем? Ведь призрак по дому не ходит.

– Да, не ходит, но, судя по всему, это окно наводило страх на людей. – И мистер Саттерсвейт ловко перевел разговор на другую тему, спросив Джимми Алленсона о поездке в Египет.

Капитан с удовольствием принялся рассказывать о гадающих на песке предсказателях судьбы:

– Большинство из них, конечно, жуткие мошенники. Рассказывают вам о прошлом, а о будущем предпочитают молчать.

– Казалось бы, должно быть наоборот, – заметил Джон Портер.

– Но в Египте гадание запрещено, – сказал Ричард Скотт. – Не так ли? Мойра попыталась уговорить цыганку предсказать ей судьбу, но та вернула деньги и гадать не стала.

Мойра грустно усмехнулась:

– Возможно, она увидела что-то пугающее…

– Не волнуйтесь, миссис Скотт, – весело ободрил ее Алленсон. – Никогда не поверю, что вам может грозить что-то плохое.

«Интересно, – подумал мистер Саттерсвейт. – Очень интересно…»

Он поднял глаза и увидел идущих к ним женщин: пышнотелую брюнетку, облаченную в несуразное желтовато-зеленое платье, и высокую, стройную женщину в элегантном светло-кремовом одеянии. Толстушкой была миссис Анкертон, хозяйка дома, а о другой даме мистер Саттерсвейт слышал много, но видел впервые.

– Это – миссис Ставертон, – с явным удовольствием представила гостью миссис Анкертон. – Прошу любить и жаловать.

– У некоторых есть определенный дар портить другим настроение, – чуть слышно пробормотала леди Синтия.

Но мистер Саттерсвейт ее не слушал. Он с огромным интересом разглядывал миссис Ставертон и размышлял: «Как свободно держится. А чего стоит это непринужденно брошенное: «Привет, Ричард. Как же давно мы с тобой не виделись. Прости, что не была у тебя на свадьбе. А это твоя жена? Вам, должно быть, уже наскучили его старые друзья?»

Мойра, немного смутившись, ответила, что друзья ее мужа – очень приятные люди. Миссис Ставертон перевела взгляд на Портера:

– Здравствуй, Джон! – Ее голос звучал так же непринужденно, но уже с большей теплотой.

Она улыбнулась, и улыбка преобразила ее лицо. «Да, леди Синтия была абсолютно права, – подумал мистер Саттерсвейт. – Эта молодая женщина действительно очень опасна! Синие, необычные для таких сирен, как она, глаза, плюс манера говорить медленно и с придыханием. А ее внезапная ослепительная улыбка?»

Айрис Ставертон элегантно опустилась в кресло и как-то незаметно стала главной фигурой в компании. Судя по всему, она всегда становилась центром всеобщего внимания.

Предложение майора Портера прогуляться вывело из задумчивости Саттерсвейта. Мистер Саттерсвейт не был большим любителем пеших прогулок, но тем не менее согласился, и они медленно побрели по зеленой лужайке.

– Интересную историю вы только что рассказали, – заметил майор.

– Я вам сейчас покажу то окно.

Мистер Саттерсвейт повел майора к западной стороне дома. Здесь находился небольшой английский сад. Все называли его «уединенным». Он вполне оправдывал свое название, поскольку прятался за живой изгородью из падуба, как и тропинка к нему, пролегающая между такими же высокими и колючими падубами.

Аккуратные клумбы пестрели красивыми цветами; дорожки, выложенные плиткой, низкие лавочки из резного камня с причудливым узором дополняли уютное уединение этого места.

Когда мужчины дошли до середины сада, мистер Саттерсвейт обернулся и указал рукой на дом:

– Вот оно.

Здание «Грин-Хаус» тянулось с севера на юг. В его западной стене имелось всего одно окно – на первом этаже, грязное и почти сплошь заросшее плющом. Было видно, что изнутри оно забито досками.

Вытянув шею, Портер вглядывался в окно.

– Гм… Но я ничего, кроме какого-то пятна, не вижу.

– Мы слишком близко от дома, – пояснил мистер Саттерсвейт. – А вот если посмотреть с лесной прогалины, то можно увидеть кое-что другое.

Покинув сад, они вышли на опушку леса. Саттерсвейт так увлекся показом, что не обратил внимания на странную рассеянность Портера и полное отсутствие интереса к удивительному явлению.

– Конечно, взамен заколоченного им пришлось прорубить другое окно, – воодушевленно продолжал мистер Саттерсвейт. – Оно на южной стороне дома и выходит прямо на ту самую лужайку, где мы только что отдыхали. Думаю, миссис Скотт было бы неприятно узнать, что она спит в комнате, из окна которой смотрит призрак. Поэтому мне и не хотелось рассказывать эту легенду.

– Да, понятно, – произнес Портер.

Мистер Саттерсвейт резко повернулся и посмотрел на него. Стало ясно, что майор его совсем не слушает.

– Очень интересно. – Портер, нахмурившись, с размаху ударил тростью по высокой наперстянке. – Ей не следовало здесь появляться. Никогда.

Мистер Саттерсвейт привык к тому, что люди разговаривают в столь странной манере, и нисколько этому не удивился. С расспросами он не приставал – предпочитал оставаться только слушателем.

– Нет, она не должна была сюда приходить, – вновь пробормотал Портер.

Мистер Саттерсвейт догадывался, что речь идет не о миссис Скотт.

– Вы так думаете?

Портер, словно предчувствуя беду, сокрушенно покачал головой и неожиданно заявил:

– Я был в той поездке. Нас было трое: Скотт, я и Айрис. Айрис – удивительная женщина и очень хорошая спортсменка. – Майор немного помолчал. – Не понимаю, почему ее пригласили.

Мистер Саттерсвейт пожал плечами:

– Наверное, они сделали это по незнанию.

– Теперь надо ждать беды, – сказал Портер. – Придется постоянно быть рядом и сделать все, чтобы ее не допустить.

– Но миссис Ставертон наверняка…

– Я говорю о миссис Скотт, – перебил его майор. Возникла неловкая пауза. – Видите ли, все дело в миссис Скотт.

Мистер Саттерсвейт и сам предполагал, что беда грозит жене его приятеля, а не миссис Ставертон, однако говорить это своему собеседнику не стал. Вместо этого он спросил:

– А как мистер Скотт познакомился со своей будущей женой?

– Произошло это в Каире, прошлой зимой. Он не очень медлил: через три недели состоялась их помолвка, а через шесть они поженились.

– Его супруга – очаровательная женщина.

– Да. Несомненно. И он ее просто обожает. Но не в этом дело. – И снова майор Портер, словно разговаривая с собой, задумчиво произнес: – И все же ей не следовало сюда приходить…

Когда они взобрались на высокий, поросший травой холм, мистер Саттерсвейт, подобно экскурсоводу, получавшему радость от своей работы, снова указал на дом:

– А теперь посмотрите на то окно.

Уже темнело, но на стекле заколоченного изнутри окна отчетливо виднелась голова мужчины в шляпе с пером.

– Любопытно, – сказал Портер. – Весьма любопытно. А что будет, если разбить стекло?

Мистер Саттерсвейт улыбнулся:

– Произойдет удивительнейшая вещь. Дело в том, что оконное стекло меняли неоднократно. Не меньше одиннадцати раз. Последний раз это произошло двенадцать лет назад. Тогдашний владелец дома решил покончить с легендой. Однако сделать ему это не удалось – изображение головы мужчины появилось и на новом стекле. Правда, не сразу, а через некоторое время. Оно появлялось, как правило, через месяц или два.

Здесь впервые Портер проявил неподдельный интерес к загадочной истории. Он даже передернулся:

– Странная история. И никакого объяснения этому явлению нет. А почему окно забили изнутри?

– Посчитали, что эта комната приносит несчастья. Супруги Эвешэм останавливались в ней, а потом неожиданно развелись. После них в этой комнате ночевал Стенли с женой, а через некоторое время он сбежал от нее с хористкой.

Портер удивленно поднял брови:

– Понятно. Выходит, что комната таит в себе опасность не для жизни, а для брака.

«Да, – подумал мистер Саттерсвейт. – А сейчас ее занимают Скотты. Что ж, интересно…»

По той же тропинке они направились обратно к дому. Каждый думал о своем. Мягкая земля скрадывала звук шагов, и майор с мистером Саттерсвейтом, сами того не желая, стали свидетелями чужого разговора.

Как только они обогнули высокий падуб, из глубины сада до них донесся взволнованный голос Айрис Ставертон:

– Ты… ты об этом еще пожалеешь!

Голос мужчины был очень тих. Слов невозможно было разобрать. Но мистер Саттерсвейт узнал его. Этот голос принадлежал Ричарду Скотту.

– Ревность – страшная вещь! – снова послышался резкий возглас женщины. – Из-за нее даже совершают убийства! Будь осторожен, Ричард! Будь осторожен!

Через мгновение из сада появилась миссис Ставертон и, не заметив притаившихся за колючим кустом майора и Саттерсвейта, быстро, словно за ней гнались, зашагала к дому.

Тут мистер Саттерсвейт вспомнил, что леди Синтия назвала эту даму опасной, и впервые за все это время ощутил приближение неотвратимой трагедии.

Однако позже он устыдился своего страха. Все шло нормально: миссис Ставертон продолжала держаться непринужденно и никаких признаков раздражения не выказывала, Мойра Скотт была с ней приветлива. Казалось, обе прекрасно ладят друг с другом. Сам Ричард Скотт пребывал в приподнятом настроении и был шумно весел.

Из всей компании самой озабоченной казалась миссис Анкертон. В конце концов она подошла к мистеру Саттерсвейту и доверительно призналась ему:

– Не знаю, может быть, вам это покажется глупостью, но у меня от страха по спине мурашки бегают. Откроюсь вам: втайне от Неда я вызвала стекольщика.

– Стекольщика?

– Да. Чтобы он вставил новое стекло. Нед гордится этим призраком. Говорит, что он придает дому некое очарование. Но мне это совсем не нравится. Так что вскоре у нас будет новое стекло. И без призрака.

– Вы забыли или, может, не знаете… Лицо на стекле появится вновь.

– Возможно. Единственное, что я могу сказать, – это будет противоестественно!

Мистер Саттерсвейт удивленно поднял брови, но промолчал. А миссис Анкертон почти вызывающе продолжала:

– Ну и что из того, если оно снова появится? Мы с Недом не бедные. И конечно, можем позволить себе менять стекло каждый месяц. А если нужно, будем менять его каждую неделю.

Мистер Саттерсвейт ничего не ответил. Он прекрасно знал, что деньги могут сделать все – даже победить самого призрака.

Сославшись на усталость, он покинул общество миссис Анкертон и стал подниматься к себе в комнату. Джон Портер и миссис Ставертон разговаривали в алькове гостиной. Молодая женщина была явно раздражена:

– Я и не знала, что Скотты тоже приглашены. Иначе, клянусь, я бы сюда не пришла. Но раз уж я здесь, мой дорогой Джон, то отсюда ни за что не сбегу…

Это все, что смог расслышать мистер Саттерсвейт, поднимаясь по широкой лестнице.

«Сколько в ее словах правды? – подумал он. – Действительно ли она не подозревала, что Ричард Скотт и его жена будут в гостях у Анкертонов? Что же теперь нас ждет?..»

Мистер Саттерсвейт сокрушенно покачал головой и вошел в отведенную ему комнату.

Проснувшись на следующее утро, он решил, что все его опасения напрасны. «Видимо, нервы шалят. Что ж, в такой ситуации это неудивительно. Вокруг меня нормальные люди. Так что ожидание неминуемой катастрофы – не что иное, как результат нервного перенапряжения, а возможно, происки расшалившейся печени. Да, точно, печени. Но ничего страшного – через две недели я уже буду лечить ее в Карлсбаде».

Вечером мистеру Саттерсвейту захотелось прогуляться, пока было еще светло, и он предложил майору Портеру составить ему компанию. А заодно проверить, приходил ли вызванный миссис Анкертон стекольщик и заменил ли он стекло. А себе мистер Саттерсвейт сказал: «Тебе нужно больше двигаться. Прогулка на свежем воздухе пойдет только на пользу».

Мужчины медленно шагали по лесу. Портер, как и накануне, в основном молчал, и мистеру Саттерсвейту пришлось взвалить на себя бремя поддержания разговора.

– Знаете, я думаю, что вчера в своих воображениях мы зашли слишком далеко. Это ожидание беды… Все же люди должны вести себя прилично и уметь сдерживать свои чувства.

– Возможно, – ответил Портер, а через пару минут уточнил: – Цивилизованные люди.

– Вы хотите сказать…

– Те, кто подолгу живут вдали от цивилизованного мира, иногда сильно деградируют. Или становятся дикарями. Можно и так сказать.

Они поднялись на поросший травой высокий холм. Мистер Саттерсвейт тяжело дышал. Он никогда не любил крутых подъемов.

Саттерсвейт посмотрел на окно и увидел, что лицо мужчины в шляпе с пером по-прежнему на том же месте.

– Миссис Анкертон, как я вижу, передумала.

Портер бросил беглый взгляд на окно:

– Видимо, менять стекло запретил муж. Ведь призрак – предмет его гордости. – Он замолчал и, не отрывая глаз, внимательно всматривался, как это ни странно, вовсе не в окно, а в окружавший подлесок. – Вам никогда не приходило в голову, что цивилизация чертовски опасная штука? – наконец прервал паузу Портер.

– Опасная? – переспросил пораженный таким неожиданным замечанием Саттерсвейт.

– Да. И спасения от нее нет.

Майор резко развернулся и начал спускаться с холма. Мистер Саттерсвейт последовал за ним.

– Я не совсем вас понимаю, – догнав Портера, сказал он. – Разумные люди…

Тот сухо засмеялся и посмотрел на шагавшего рядом с ним разумно мыслящего джентльмена.

– Вы думаете, мистер Саттерсвейт, что я несу вздор? Но есть люди, и вы это знаете, которые могут предсказать шторм. Они загодя ощущают его приближение. Другие могут предсказать беду. Так вот я чувствую, что она вот-вот произойдет. И это будет большая беда. Возможно… – Он резко остановился и схватил мистера Саттерсвейта за руку. В наступившей тишине прозвучали два выстрела, а затем раздался женский крик. – Боже, это произошло! – воскликнул Портер и кинулся к дому.

Мистер Саттерсвейт, громко пыхтя, побежал за ним. Вскоре они оказались на лужайке возле живой ограды. В ту же минуту из-за противоположного угла дома выбежали Ричард Скотт и мистер Анкертон. Остановившись, они посмотрели сначала друг на друга, а потом на вход в сад.

– Стреляли… стреляли там, – тяжело дыша, произнес хозяин дома и вяло указал на сад.

– Мы должны посмотреть, – решительно произнес Портер.

Войдя в сад, майор замер на месте. Мистер Саттерсвейт посмотрел через его плечо и остолбенел. Ричард Скотт громко вскрикнул.

В саду было трое. Двое из них, мужчина и женщина, неподвижно лежали на траве возле каменной лавки. Третья, миссис Ставертон, стояла рядом с ними у живой изгороди, сжимая что-то в правой руке. В ее глазах застыл ужас.

– Айрис! – крикнул Портер. – Что у тебя в руке?

Она отрешенно посмотрела на свою руку.

– Пистолет, – словно не веря своим глазам, медленно произнесла миссис Ставертон. – Я его подобрала.

Мистер Саттерсвейт подошел к склонившимся над телами убитых Анкертону и Скотту.

– Доктора, – тихо произнес Ричард. – Надо позвать доктора.

Но доктора звать было уже поздно. Джимми Алленсон, еще недавно сетовавший на феллаха-прорицателя за то, что тот отказался предсказать ему будущее, и Мойра Скотт, которой цыганка вернула деньги и не стала гадать, лежали бездыханными.

Проявив завидную выдержку, первым осмотрел тела убитых Ричард Скотт. Он перенес сильное потрясение, но быстро пришел в себя.

– Стреляли сзади, – осторожно положив труп жены на землю, сообщил он. – Пуля прошла навылет.

Затем осмотрел капитана. Пуля вошла в грудь и застряла в его теле.

– До прихода полиции ничего не трогать, – сурово приказал подошедший Джон Портер.

– Полиции… – словно эхо, повторил Ричард Скотт.

Он перевел взгляд на стоящую возле живой изгороди миссис Ставертон, и в глазах его вспыхнул огонь. Скотт шагнул было к ней, но вовремя подоспевший майор встал на его пути.

Портер молча покачал головой и тихо произнес:

– Нет, Ричард, ты ошибаешься. Все было совсем не так, как ты думаешь.

Ричард Скотт провел языком по пересохшим губам и с трудом выговорил:

– Тогда… почему у нее в руке пистолет?

– Я его подняла, – все тем же безжизненным голосом ответила Айрис Ставертон.

– Полиция, – поднимаясь с колен, произнес Анкертон. – Надо вызвать полицию. И прямо сейчас. Скотт, может быть, ты позвонишь? А здесь кто-то должен остаться. Непременно остаться.

Мистер Саттерсвейт с присущей ему деликатностью вызвался побыть на месте трагедии. Нед Анкертон облегченно вздохнул:

– А я тем временем сообщу о происшествии дамам. Леди Синтии и моей дорогой супруге.

Оставшись в саду один, мистер Саттерсвейт посмотрел на то, что когда-то было Мойрой Скотт.

– Бедное дитя, – тихо произнес он. – Бедное дитя…

«Ну разве не Ричард Скотт виноват в гибели своей жены? – размышлял мистер Саттерсвейт. – Как же люди все-таки жестоки! А расплачиваются за их жестокость невинные».

Ему не хотелось думать о том, какое наказание понесет Айрис Ставертон.

С жалостью он снова взглянул на убитую. Ее кукольное личико в обрамлении взъерошенных золотистых волос было белым, на губах застыла улыбка. На мочке ее маленького уха мистер Саттерсвейт заметил пятнышко крови. «Наверное, когда падала, порвала сережкой», – подумал он и, выгнув шею, посмотрел на другое ухо женщины. Он оказался прав – в нем торчала сережка с маленькой жемчужиной.

Бедное дитя, бедное дитя!..

Все собрались в библиотеке. Инспектор полиции, сорокалетний мужчина с проницательными глазами, подводил итог проведенному им расследованию. К этому времени он опросил большинство гостей и теперь уже не сомневался в правильности своих выводов.

– Как я понимаю, вы, господа, – полицейский обратился к майору и мистеру Саттерсвейту, – были на прогулке и возвращались по тропинке, вдоль левой ограды сада. Это так?

– Абсолютно верно, инспектор.

– Вы услышали два выстрела и женский крик?

– Да.

– Затем вы кинулись к дому. Из леса ваш путь лежал к входу в сад. Поскольку в саду только один вход, а через его колючую изгородь пробраться невозможно, то, если бы кто-то выбегал из него, вы бы его непременно заметили. Если же беглец попытался свернуть направо, то наткнулся бы на мистера Анкертона и мистера Скотта. Верно?

– Да, верно, – ответил Портер.

Лицо майора было белым как полотно.

– Таким образом, все пока ясно, – подвел итог инспектор. – Мистер и миссис Анкертон вместе с леди Синтией Дрейдж в это время сидели на лужайке. Мистер Скотт находился в бильярдной. Десять минут седьмого миссис Ставертон вышла из дома, перебросилась парой фраз с сидевшими на лужайке дамами и, обогнув дом, направилась в сад. Через две минуты раздались выстрелы. Мистер Скотт выбежал из дома и вместе с мистером Анкертоном бросился к саду. Одновременно вы и мистер… Саттерсвейт подошли к входу в сад с другой стороны. Миссис Ставертон вы застали в саду. В руке она держала пистолет, из которого были произведены эти два выстрела. Ясно, что сначала она выстрелила в спину миссис Скотт, сидящей на скамье, а когда к ней кинулся капитан Алленсон, вторично нажала на спусковой крючок. Как я понимаю, когда-то между ней и мистером Ричардом Скоттом существовала… э… взаимная привязанность.

– Это наглая ложь! – воскликнул Портер.

Полицейский молча покачал головой.

– А что говорит сама миссис Ставертон? – поинтересовался мистер Саттерсвейт.

– Говорит, хотела немного побыть одна. Поэтому пошла в сад. Перед тем как завернуть за угол изгороди, услышала выстрелы. У входа в сад она увидела пистолет на земле. Никто мимо нее не пробегал. Она подняла пистолет и, войдя в сад, никого, кроме убитых, не увидела. – Многозначительно помолчав, инспектор добавил: – Так говорит миссис Ставертон, и, хотя я ее предостерег, она все равно хочет сделать заявление.

– Если она так сказала, значит, это правда, – резко ответил майор Портер. – Я хорошо знаю Айрис Ставертон и могу за нее поручиться.

– Об этом мы поговорим позже. А пока я делаю то, что положено полицейскому.

Портер бросил взгляд на Саттерсвейта и с надеждой воскликнул:

– А вы? Вы не можете нам помочь? Неужели ничего нельзя сделать?

Мистер Саттерсвейт растерялся: его, самого непримечательного из гостей Анкертонов, молили о помощи! И кто? Бравый майор Джон Портер!

Он уже собирался сказать ему, что бессилен помочь, как тут в комнату вошел Томпсон. На серебряном подносе, который держал в руке привратник Анкертонов, лежала визитная карточка. Томпсон, как бы извиняясь, кашлянул и протянул поднос своему хозяину. Тот, ссутулившись, молча сидел в кресле и участия в обсуждении произошедшего пока не принимал.

– Сэр, я сказал джентльмену, что вы его вряд ли примете. Но он был настойчив. Сказал, что вы сами назначили ему встречу.

Анкертон взял с подноса визитку и прочитал:

– Мистер Харли Кин. Да-да, я помню. Мы хотели поговорить по поводу картины. Я сам назвал время нашей встречи, но сейчас принять его…

– Вы сказали «мистер Харли Кин»?! – прервав его, вскрикнул мистер Саттерсвейт. – Потрясающе! Это – просто невероятно! Майор Портер, вы спросили меня, смогу ли я вам помочь? Теперь я отвечу, что смогу. Мистер Кин – мой друг. Вернее, мой знакомый. Он необыкновенный человек.

– Один из самодеятельных следователей, я полагаю, – насмешливо произнес инспектор полиции.

– Нет. Он совсем не такой. Этот джентльмен обладает поразительной способностью заставить вас правильно разобраться в том, что вы сами видели или слышали. Так давайте же расскажем ему обо всем, что здесь произошло, и посмотрим, что он на это скажет.

Мистер Анкертон с опаской глянул на инспектора. Но тот только фыркнул и демонстративно уставился в потолок.

Дождавшись от хозяина разрешающего кивка, Томпсон вышел. Вскоре он вернулся вместе с высоким худощавым мужчиной.

– Мистер Анкертон? – спросил гость и пожал руку хозяину дома. – Простите, что беспокою вас в такое время. Мы можем поговорить о картине позже. О, кого я вижу! И мой друг мистер Саттерсвейт здесь! Вы, как и прежде, обожаете драмы?

Последнюю фразу Харли Кин произнес с улыбкой на губах. Взволнованный мистер Саттерсвейт поспешил объясниться:

– Мистер Кин, здесь произошло трагическое событие. Мы все оказались его свидетелями. Я и мой друг майор Портер хотели бы услышать ваше мнение.

Мистер Кин сел. Свет красной лампы падал на клетчатое пальто гостя, но лицо его, которое было похоже на маску, оставалось в тени.

Мистер Саттерсвейт вкратце поведал о несчастье в «Грин-Хаус» и, затаив дыхание, стал ждать, что скажет его знакомый «оракул».

Харли Кин молча покачал головой, а потом произнес:

– Да, история более чем печальная. Страшная трагедия. А в отсутствие мотивов преступления – жутко интригующая.

Анкертон удивленно посмотрел на него и вмешался:

– Вы не поняли. Ведь всем известно, что миссис Ставертон угрожала Ричарду Скотту. Она сильно ревновала его к жене. А ревность…

– Согласен, – прервав его, ответил мистер Кин. – Ревность или маниакальная одержимость. Это – одно и то же. Но вы меня не поняли. Когда я сказал, что отсутствует мотив преступления, то имел в виду убийство не миссис Скотт, а капитана Алленсона.

Взволнованный Портер не выдержал и вскочил со стула:

– Вы правы! Вот где неувязка! Если бы Айрис хотела застрелить миссис Скотт, то выбрала бы для злодеяния момент, когда та окажется одна. Нет, обвиняя ее в убийстве, мы совершаем ошибку. Мне видится более вероятным другой вариант. В саду были только трое. Никто с этим не спорит. И я тоже. Но я представляю обстоятельства трагедии совсем иначе. Предположим, что Джимми Алленсон убивает миссис Скотт, а затем стреляет в себя. Разве такое невозможно? Падая, он отбрасывает пистолет от себя. Входящая в сад миссис Ставертон видит на земле пистолет и поднимает его. Так она, собственно говоря, и утверждала. Ну, как вам такой вариант?

Инспектор полиции неодобрительно покачал головой:

– Нет, майор Портер, ваша версия не проходит. Если бы капитан Алленсон стрелял в себя, то ткань его одежды в том месте, где вошла пуля, была бы опалена.

– Но он мог выстрелить, держа пистолет в вытянутой руке.

– А зачем? Не вижу смысла. И мотивов убийства тоже.

– Ну, может быть, у него внезапно помутился рассудок, – неуверенно пробормотал Портер и, помолчав, неожиданно бодро спросил: – Ну а у вас какая версия, мистер Кин?

Тот покачал головой:

– Увы, но я не волшебник. И даже не криминолог. Но я вот что вам скажу. В любом расследовании для меня самое ценное – это зрительные и слуховые впечатления. В каждой ситуации всегда есть такой момент, на который никто не обращает внимания. Мистер Саттерсвейт, вы здесь, я думаю, самый непредвзятый наблюдатель произошедших событий. Постарайтесь все вспомнить и скажите, что потрясло вас больше всего: выстрелы или увиденные вами трупы, а может, пистолет в руке миссис Ставертон? Абстрагируйтесь от всего, вами виденного и услышанного, и скажите.

Мистер Саттерсвейт посмотрел на Харли Кина, словно школьник на учителя, задавшего трудный вопрос.

– Нет, самое сильное потрясение я получил совсем от другого, – медленно произнес он. – И это врезалось в мою память на всю жизнь. Никогда не забуду, как я стоял один возле убитых и смотрел на миссис Скотт. Она лежала на боку. Волосы ее растрепались, а мочка уха была в крови.

И тут мистер Саттерсвейт почувствовал, что сказал что-то жутко важное.

– Ее мочка была в крови? – переспросил Анкертон. – Да, я тоже это заметил.

– Должно быть, при падении миссис Скотт порвала ее сережкой, – сказал мистер Саттерсвейт и тут же понял, что его предположение звучит не совсем убедительно.

– Мойра лежала на левом боку, – заметил Портер. – Значит, у нее было порвано левое ухо?

– Нет, – быстро поправил его мистер Саттерсвейт, – правое.

Инспектор кашлянул.

– Я нашел это в траве. – Он показал искореженную золотую петельку.

– Бог ты мой! – воскликнул майор. – Но так изуродовать сережку при обычном падении невозможно. Такое впечатление, что ее задела пуля.

– А так оно и было! – воскликнул в ответ мистер Саттерсвейт. – В сережку попала пуля. По-другому и быть не могло.

– Да, но вы слышали всего два выстрела, – напомнил инспектор. – Одна пуля не могла, задев сережку миссис Скотт, войти ей в спину. Если первым выстрелом сережку вырвало из уха, а вторым – сразило женщину, то капитан Алленсон должен был остаться в живых. Но только в том случае, если он находился от миссис Скотт не слишком близко. Но он убит, а это значит, что…

– Что она была в его объятиях, – улыбнувшись, продолжил его размышления мистер Кин. – Вы это хотели сказать? Ну а почему бы и нет?

Все удивленно уставились друг на друга. Предположение, высказанное гостем, казалось им абсурдным. Первым опомнился мистер Анкертон:

– Этого не может быть. Чтобы Алленсон и миссис Скотт… Они же были едва знакомы.

– Не знаю, – сказал мистер Саттерсвейт. – Они могли знать друг друга гораздо лучше, чем мы думаем. Леди Синтия рассказала мне, что прошлой зимой в Египте капитан спас ее от скуки. – Он посмотрел на Портера: – Вы сказали, что Ричард Скотт познакомился со своей будущей женой прошлой зимой, в Каире. Так что мистер Алленсон и миссис Скотт могли знать друг друга еще до этого.

– Да, но они у нас сегодня почти не общались, – заметил мистер Анкертон.

– Ну конечно же. Они просто старались друг друга избегать. И понятно почему.

Все с еще большим удивлением посмотрели на мистера Кина. Он тотчас поднялся со стула.

– Вот видите, какую помощь оказал нам мистер Саттерсвейт, – сказал он и повернулся к Анкертону: – Теперь ваш черед.

– Мой? – удивился тот. – Я вас не понимаю.

– Когда я вошел в комнату, вы были очень задумчивы. Так вот, я хотел бы знать, какие мысли вас занимали. Не важно, если они не имеют никакого отношения к трагедии или связаны… с вашим суеверием. Скажите нам, о чем вы думали в тот момент.

– Хорошо, я скажу, – ответил Анкертон. – Только это действительно никак не связано с убийством. Возможно, вы даже посмеетесь надо мной. Видите ли, тогда я думал об окне. Мне очень хотелось, чтобы супруга оставила его в покое и ничего в нем не меняла. Понимаете, у меня такое предчувствие, что если оконное стекло, в котором появляется призрак, убрать, то в нашем доме произойдет несчастье.

Мистер Саттерсвейт и майор удивленно посмотрели на него.

– Но она пока еще не поменяла стекло, – сказал мистер Саттерсвейт.

– Нет, его уже заменили, – возразил Анкертон. – Стекольщик сделал это сегодня рано утром.

– О боже! – воскликнул Портер. – Теперь я, кажется, кое-что понял! Скажите, на стенах этой комнаты панельная обшивка, а не обои?

– Да. А какое это имеет значение?

Майор выскочил из библиотеки. Остальные поспешили за ним. Взбежав по лестнице, Портер вошел в спальню Скоттов. Это была уютная, отделанная кремовыми панелями комната, с двумя выходящими на юг окнами. Майор провел руками по ее западной стене.

– Где-то здесь должна быть пружина… Ага! Вот она!

Раздался тихий щелчок, и часть деревянной панели откинулась от стены. За ней оказалось окно. В одной раме было грязное стекло, а в другой – новое и чистое. Портер быстро наклонился и что-то поднял с пола. Затем он вытянул руку перед собой и разжал ладонь. На ней оказался маленький кусочек пушистого страусового пера. Майор вопросительно посмотрел на мистера Кина. Тот в ответ молча кивнул, подошел к шкафу и открыл его. Там лежало несколько шляпок убитой миссис Скотт. Мистер Кин достал одну из них – с широкими полями и кудрявыми страусовыми перьями. Эту шляпку Мойра надевала, когда каталась на лошади.

– Представим себе крайне ревнивого мужчину, – мягким голосом произнес мистер Кин. – Этот мужчина не однажды останавливался в этой комнате и знал, как снимается загораживающая окно панель. И вот в один прекрасный день он ее снимает и выглядывает в окно. А из него, заметьте, просматривается весь сад. А там он видит свою жену. И не одну – с мужчиной. Чувство ревности захлестывает его. Он догадывается об их давнем знакомстве. Он приходит в ярость. «Что делать?» – думает обманутый муж. Тут он вспоминает о призраке, идет к шкафу и, достав из него шляпу с перьями, надевает ее. Затем ревнивец снова подходит к окну. Он знает, что если кто-то и посмотрит на него с улицы, то наверняка примет за призрака. Увидев свою жену в объятиях любовника, он стреляет. А он – хороший стрелок. Даже отличный. Когда они падают, он снова стреляет. Пуля попадает жене в сережку и вырывает ее из уха. Затем он бросает пистолет в сад, быстро спускается по лестнице и через бильярдную выбегает из дома.

Портер шагнул к мистеру Кину и в бешенстве прокричал:

– И он позволил, чтобы ее обвинили в убийстве? Он стоял рядом и ничего не предпринял. Почему? Почему?

– Мне кажется, я знаю почему, – ответил мистер Кин. – Правда, это только мое предположение. Представьте, что когда-то Ричард Скотт безумно любил Айрис Ставертон. Настолько безумно, что, спустя несколько лет встретив свою бывшую возлюбленную, снова приревновал ее. Можно предположить, что и миссис Ставертон его любила. Однако в поездку по Африке они отправились не одни – с ними был еще один мужчина. И женщина предпочла его, не Ричарда Скотта. Она поняла, что тот гораздо достойнее.

– Достойнее… – задумчиво произнес майор. – Так вы полагаете, что…

– Да, это – вы, – улыбаясь одними губами, ответил мистер Кин и, немного помолчав, добавил: – На вашем месте я бы пошел к ней.

– Конечно же я иду, – торопливо сказал Джон Портер и выбежал из комнаты.