Читать книгу Серый морок дневного неба. Ad libitum, или От фонаря на коду. Маноромижор (сборник) - Агата София - Страница 10

…Сейчас вы расстанетесь, и скорее всего – это все, конец. Пытаешься усмехнуться… Где в твоей дрожащей и трепещущей душе возьмутся силы на усмешку? Она тает, не успевая добраться до лица. Вот сейчас. Надо встряхнуть волосами, привычным движением откидывая их массу на спину, потом сказать что-нибудь банально ободряющее, что обычно говорят в таких случаях.

Вот сейчас. Прямо сейчас, только… Пусть время продлится, ну хотя бы на немножко! Ты сама не уверена, зачем ты это просишь, но просишь кого-то там, наверху, того, который все видит в твоем сердце. Просишь робко, понимая, что и права-то просить не имеешь. И куда делась твоя гордость от победы над собой, твоя сила, которая, как ты думала, поборола искушение, куда это все делось?

Вы втроем стоите в Иркиной темноватой прихожей. Сейчас она и он попрощаются с тобой. Ирка, чтобы прийти завтра в институт с грустным лицом и требовать от тебя дружеского понимания и следующего за этим утешения. Он – для того, чтобы исчезнуть из твоей жизни навсегда. Прими это и не медли.

Но ты медлишь. И что-то там происходит, наверху, там, где кто-то видит в твоем сердце, потому что случается невероятное – стучат в дверь. Ирку вызывают и это очень срочно. Она выходит, извинившись, и бросив вам: «На минутку».

Всего минутка. Но она сейчас как глоток воздуха, как спасение. Смотришь на него. Тебе нечего спросить, кроме самого главного: «Значит, все-таки уезжаешь?»

Он молчит и снова, как он делает это обыкновенно, словно что-то высматривает в тебе. Тебе неуютно. Ты нервничаешь. Ведь всего минутка, он же слышал или нет?

А, собственно, чего ты ожидаешь? Тут же приходит в голову, что ты все придумала, и «нечто» недоговоренное, невысказанное, то, что между вами – плод твоей фантазии и только. Становится горько, пусто, а потом жарко, потому что ты слышишь:

– Мы думаем об одном и том же, я ведь не ошибаюсь?

Как он это говорит! Не насмешливо, но ничуть не изменяя своей особой манере подавать свой голос с его вальяжной плавностью и чудным наполненным тембром – как подарок…

Этим своим голосом он просит, нет, боже мой, конечно не просит, повелевает! Неважно, что его повеление касается организации вашего жизненного пространства.

Он спрашивает, можешь ли ты найти квартиру, где вы могли бы быть вместе, потому что он хочет уехать от Ирки, а не от тебя.

Ты слышишь его и запрещаешь себе думать, рассуждать, мучиться угрызениями совести.

Спускаешься на лифте на первый этаж общаги, подходишь к телефону-автомату и набираешь номер за номером из своей телефонной книжки. Нереально найти квартиру за несколько минут, имея небогатый запас «двушек» в кармане. Ты находишь.

Удивляешься этому обстоятельству потом, ну то есть «совсем потом», и приписываешь случайную удачу воле судьбы.

Возвращаешься с адресом и телефоном, нацарапанным на клочке бумаги. Совершенно не думаешь о том, что откроет дверь Ирка, и что ты скажешь в свое оправдание. Дверь открывает он… берет этот клочок, не выказывая ни удивления, ни восторга.

Он просто смотрит на тебя долгим взглядом, в котором ты видишь все, что как предполагается должна была бы увидеть. Затем спрашивает: «Во сколько приедешь ты». Ты машинально отвечаешь: «После лекций», – будто то, что свершается сейчас, имеет ординарное место в твоем завтрашнем графике.

Ирка так и не появилась. А ты не стала ее ждать. Слов больше не было, ни договоренностей, ни обещаний, не было даже движения рук, только глаза в глаза – и этого довольно…

…Разве облака бывают так близко?

В твоей безотчетной радости поселяется мучительно очевидное раскаяние от совершенной подлости. Ты не заблуждаешься насчет этого. Понимаешь, «что» ты совершила, и понимаешь, что сделала единственно возможный для тебя шаг – шаг в облака.