Читать книгу Бычки в томате. Иронический детектив - Агния Шугурова - Страница 8

– И что ты теперь намерен делать?

Сидя в углу своего старенького дивана и поджав под себя ноги, Дуня наблюдала за тем, как Леон мечется по квартире, присаживается, вскакивает, хватается за телефон, за голову, за последнюю надежду, что на том конце провода ему наконец ответят… Но – нет.

– Я поеду туда! Мне нужно во всем разобраться. Они не берут телефон! Хотя старый Вилли обещал мне всегда быть на связи. Может, у них что-то случилось, понимаешь? Я должен, должен все выяснить.

– Минуточку, тебе что, заранее заплатили за работу? Авансом? Что ты так нервничаешь-то?

– Дуня, пойми – они не отвечают на телефонные звонки. Виршем – добрый славный городишко, молодежи в нем мало, в основном, одни старики. Немощные, беспомощные старики, доживающие свой век в уютных домишках и тихо копошащиеся в своих грядках до конца дней. И, если они уезжают из Виршема, то только в одном направлении – кладбища Мозель. Старый Вилли с женой никуда не уезжали. Но их НЕТ дома!

– Хорошо. Давай присмотрим тебе ближайший чартер на Мюнхен и забронируем билет до Москвы. Тааак, что мы имеем: если ты сядешь отсюда на проходящий экспресс, то до Москвы ты доберешься через три часа, это будет 6.50. До Шереметьево еще час, но можно заложить и полтора, чтоб уж наверняка. Итого где-то 8.30. Рейс на Мюнхен в 9.00. По-моему, идеально, а?

***

Рут уныло смотрела в иллюминатор. Обычно перелеты доставляли ей удовольствие, но только не в этот раз. В голове вспыхивали и гасли, сменяя друг друга, картины, одна противнее другой: вот, она разговаривает с каменным изваянием по имени Хелен Зейц. Рут ставит ее в известность о своем намерении посетить Россию. Зачем ей это – Рут не говорит, просто, являясь идеальной пациенткой, она выполняет рекомендации старого доброго Розенкранца и меняет обстановку. На секунду Рут показалось, что льдинки в зеленых глазах фрау Зейц вспыхнули нехорошим огнем – но это понятно: фрау привыкла все держать под своим контролем. Да и к тому же, дедушка Абрахам, назначив ей в своем завещании равную с родственниками долю в наследстве, фактически приравнял фрау Хелен к семье. Рут это принимала, но не одобряла, а Хелен была не настолько глупа, чтобы не уловить это. Ну да ладно, денег на всех хватит, да не на одну жизнь! А фрау Зейц на самом-то деле УЖЕ является родным человеком – ведь она с ними и в горе, и в радости.

Помимо воспоминаний о фрау Зейц, Рут мучили тошнота и головокружение. В течение недели после похорон это стало проявляться все чаще и чаще. Пару раз Рут вырвало, один раз в рвоте девушка с ужасом заметила прожилки крови. Аппетит у нее пропал, как она считала, от переживаний, к тому же, девушку преследовал металлический привкус во рту – такой бывает, если прикусить губу до крови. Отражение в зеркале перестало радовать – на Рут смотрела бледная потухшая незнакомка. Девушка надеялась, что, вдохнув свободный воздух Земли Русской, она станет такой, как прежде, а, может быть, даже еще красивее – ведь недаром россиянки считаются одними из красивейших женщин мира, и это все, конечно же, благодаря воздуху!

Рут открыла сумку и достала бутылочку минеральной воды, которую она заблаговременно упаковала еще дома. Крышечка, к удивлению девушки, скрутилась совершенно свободно, без особых усилий. Ну и хорошо, ведь у нее сейчас такая слабость, что она, кажется, не смогла бы и пальцем пошевелить, пришлось бы просить помощи вот у этого симпатичного парня на соседнем сидении. Рут улыбнулась своим мыслям и с наслаждением сделала несколько больших глотков минералки, а потом, подумав, допила всю воду. Фух, вроде, немного отпустило… Чтобы хоть как-то отогнать от себя липкую тревогу, Рут принялась осматриваться по сторонам. Место ее находилось рядом с иллюминатором, так что, если напрячь воображение, можно было представить замысловатые кучки облаков, подсвеченных розовым восходом, в виде клубничного мороженого. Это какая же гигантская ложка должна быть, чтобы все это слопать!… Но с мыслями о ложке на Рут вновь набросилась изнуряющая тошнота, появился сильный привкус металла во рту, а живот скрутило так, что девушка подтянула колени к животу и обхватила себя руками. Рядом сидел паренек в рваных джинсах, берцах, косухе и наушниках, сквозь которые до Рут доносились приглушенные звуки сурового Рамштайна. Его голова, украшенная на макушке пучочком а-ля «мусорный пакет», под которым красовался беззащитный бритый затылок с татуировкой скорпиона, покачивалась в такт музыке. Мальчишка скосил глаза на девушку и обеспокоенно спросил:

– Вы в порядке? Могу я чем-то помочь?

– Вы американец?

– Ага, а как Вы догадались?

Эти наивные янки своим «А ю о’кей» сделали себе мировую славу.

– Ес, ес, ай эм о’кей, все супер, дружище.

Благопристойные отцы семейства рядом с супругами и малышами в ярких одежках, чопорные бизнесмены, с отсутствующим видом копошащиеся в информационных недрах своих ноутбуков, радостные пенсионеры, сверкающие жемчужными улыбками за пару-тройку десятков тысяч баксов, шумно шуршащие газетами почтенные фермеры…

Пожилая фрау приковала к себе взгляд девушки. Женщина сидела как раз в одном ряду с Рут, и ее кресло было ближе к проходу. В гуще пестрой европейской публики, напоминающей стаю шумных экзотических попугайчиков, она была, без сомнения, королевским экземпляром. Старушка не настолько привлекала внимание, насколько удерживала его. Да и старухой ее назвать как-то не поворачивался язык. Таким женщинам можно дать как семьдесят, так и сорок лет. Судя по тому, на каком уровне находились в кресле ее плечи, росточком фрау господь не обидел. Как раз в этот момент женщина встала, чтобы поправить сумку над своим посадочным местом, и Рут с удивлением отметила, что старушенция одета в черную косуху, обтягивающие джинсы темного цвета, выгодно подчеркивающие ее не утратившую упругости «мадам сижу», на ногах – высокие кожаные ботинки военного образца со шнуровкой, на толстой подошве. Дама изо всех сил старалась затолкать сумку поглубже, рукав куртки задрался и обнажил предплечье. Взгляду Рут предстала татуировка в виде головки чертополоха на колючем стебле. Вот это да! Руки у женщины были ухоженные, а пальцы унизаны множеством больших и маленьких перстней, перстеньков и колечек. Косточки кистей рук были припухшими и немного деформированными – видимо, фрау страдала артритом. Под стать всему ее облику была и прическа: длинные вьющиеся волосы, скорее всего, крашеные в средний блонд, отдельные пряди спадают на глаза с хорошо продуманной неаккуратностью. Рут машинально отметила, что у пожилой фрау волосы такие же, как и у нее самой. Макияж был наложен уверенной и грамотной рукой, глаза выгодно подчеркнуты аккуратными стрелками и нарощенными ресницами, при этом создавалось ощущение «лисьего взгляда». Высокие скулы покрывал нежный персиковый румянец, на губах – матовая коралловая помада. Дама, почувствовав взгляд девушки, обернулась через плечо и улыбнулась Рут, обнажив ряд ровных белых зубов. Небольшие брыли и немного обвисший подбородок – единственное, что выдавало ее немолодой возраст. Финальным аккордом ее умопомрачительного соло был умопомрачительный аромат винтажных французских духов и еще чего-то такого, что заставило Рут вздрогнуть: от незнакомки едва уловимо пахло дедушкиными любимыми сигарами. Даа, старушенция явно не страдает от нелюбви к себе! Рут прекрасно знала, сколько стоит одна такая сигара.

Новый виток тошноты и головокружения заставил Рут отвернуться к иллюминатору, чтобы скрыть от посторонних глаз гримасу боли. Она засунула под язык таблетку Брамины и прикрыла глаза. Сейчас ей надо просто поспать. Да, просто поспать.