Читать книгу Слойка с яблоками - Аксинья Цыганкова - Страница 4

Первый визит

Вожделенного робота Никифор так и не возымел. Зато по возвращении домой получил обещание стать счастливым обладателем сего агрегата, если закончит первую четверть третьего класса на одни пятерки.

– На… одни… пятер-р-р-рки, – от души передразнил он маму самым противным тоненьким голоском, какой только был в его богатом арсенале, перекосив рот, закатив глаза и содрогаясь всем телом и в особенности головой, как в эпилептическом припадке.

Во-первых, даже до начала первой четверти аж два с половиной месяца! А до окончания и подумать страшно! Недосягаемая даль. Зияющая пропасть. Во-вторых, ну какой из него отличник?! Математику он не то, чтобы любит, но дается она ему совсем просто, без усилий и напряжения. А вот русский язык с чтением на пару – это катастрофа из катастроф! За первый класс Никифор с содроганием усвоил, что почти все слова в русском языке пишутся совсем не так, как слышатся. «Изверги! Злодеи! Садюги! Те, кто придумал правила правописания. Зачем все усложнять?» – сокрушался Никифор.

Разыграл он эту яркую сценку в своей собственной комнате, подальше от посторонних глаз, но вездесущая сестра опять была на шаг впереди.

– Ма-а-ам! А Ник тебя кривляет! Я слышала! – закричала Сеня из своей, соседствующей с его, комнаты, чтобы мама на кухне обязательно услышала и, не дождавшись через пару секунд ответа, повторила громче, – МА-МА! Я говорю, что Ник тебя кривляет!

– Сеня прекрати орать на весь дом. Я не глухая… Пока еще… Как и, дай им Бог терпения и здоровьичка, наши соседи, – мама появилась на пороге комнаты, устало стирая на ходу передником муку со лба.

– Так, дети, внимание! – по-быстренькому хотел вклиниться в разбор полетов папа, увлеченно следящий за ходом футбольного матча в зале, – Есения, ябедничать – нехорошо. Пора бы это знать в двадцать лет! А ты, Никифор, играешь с огнем. Я тебя предупреждаю!

Папа повернулся, чтобы погрозить сыну пальцем и открыл было рот в продолжение гневной тирады, как в телевизоре заревели трибуны и оглушительно завопил комментатор: «ГОЛ!!! Какой ударрр!» Папа на секунду замер, не веря в такое свинство судьбы. Домашние отчетливо зафиксировали небольшое провисание нижней челюсти и нервное подергивание правого века на вмиг посеревшем каменном лице.

– Ой, у меня же запеканка в духовке! – поспешно ретировалась на кухню мама, хватая по пути сына за руку и заслоняя дочь спиной, – Пойдем, сынок. Поможешь мне.

Сеня в свою очередь с грацией и проворством рептилии скользнула в свою комнату, сладко пропев:

– Папулечка, мне срочно реферат на завтра дописать надо!

В итоге, пока папа подбирал челюсть и приходил в сознание, в комнате не осталось ни одной живой души, кроме кота Черныша, на которой можно было бы выместить обиду. Смотреть безотрывно полтора часа матч со счетом 0:0, отвлечься на несколько секунд ради благого дела и получить такой смачный пинок под зад! Да, просмотр повтора никто не отменял, но это совсем не то. Это все равно, что слушать музыку с берушами в ушах, или смотреть кино с закрытыми глазами, или гладить милого котенка в боксерских перчатках. Папа беспомощно огляделся по сторонам.

– Эй, ты! Наглая усатая морда! Кто мою котлету утром спер? А?! – разрядился папа на Черныша, потрясая кулаком, – Ух! Я тебе дам!

Черныш, большой длинношерстный котяра, черный, как смоль, лениво развалившийся на подоконнике, в ответ недовольно приоткрыл один глаз, махнул пару раз хвостом в знак неодобрения и с выражением на морде полнейшего презрения ко всему человечеству и к Антону Артемовичу в частности закрыл глаз обратно.

Папа еще недолго кисло таращился в телевизор, а потом плюнул, да и выключил.

– Тук-тук-тук. Дашуня! Что у нас на ужин? Пахнет обалденно, – заискивающе улыбнулся папа, приоткрыв дверь на кухню.

– Успокоился? – осуждающе покачала головой мама.

– А я че? Я же ничего не сказал, – папа невинно пожал плечами.

– Тебе и не надо говорить. За столько лет, сколько мы живем вместе, можно уже мысленно общаться, – беззлобно проворчала мама.

– Даша, Даша! – патетично изрек папа, отправляя в рот горсть арахиса в шоколаде из вазочки на столе, – Зачем ты так жестока ко мне?

– Антон, Антон! – подхватила высокопарный тон мама, а закончила скороговоркой, – Давай-ка кончай выкаблучиваться и не порть аппетит, скоро ужин!

Никифор, которого мама под шумок отправила мыть посуду, нарочито громко гремел кастрюлями и безмолвно вопрошал: «Вон, сами каждый день сценки разыгрывают, дурачатся, а потом удивляются: откуда у сына актерские замашки? … Безобразие чистой воды. Да если бы только удивлялись, так нет, ругаются еще!»

Зазвонил мамин мобильник. Мама глянула на экран и, увидев незнакомый номер, специально долго полоскала руки под тонкой струйкой воды, тщательно, палец за пальцем вытирала руки о вафельное кухонное полотенце. Уж больно не желала она общаться с приставучими продавцами разных услуг, которые систематически доканывают каждого абонента любой известной мобильной сети, и совершенно не вожделела объяснять какому-то криворукому недотепе, что он неправильно набрал номер. А кто еще позвонит в такое позднее время? Важные и нужные звонки совершаются в основном до шести вечера.

Но телефон не умолкал. Видимо, настырный звонарь попался. Мама меланхолично бросила последний взгляд на хоровод цифр беспардонного номера и наконец прикоснулась указательным пальцем к значку зеленой трубки на дисплее смартфона:

– Алло.

Очевидно, звонящему все-таки удалось завладеть вниманием Дарьи Васильевны, потому как сначала она ответила «да» на какой-то вопрос, затем брови ее поползли вверх в приятном удивлении, потом еще несколько раз – «да», «хорошо», долгое пауза и «спасибо большое, мы подумаем».

Никифор, который свирепо терзал последнюю грязную тарелку, вдруг покачнулся, ощутив резко нарастающий гул в ушах. Тотчас возник необъяснимый животный страх, а за окном в сумерках мальчик как на ладони разглядел силуэт буро-малинового цвета, похожий очертаниями и размером на человека в одежде свободного кроя. Расплывчатая фигура застыла в воздухе, стремительно подплыла к окну, заставив Никифора выронить тарелку, и так же внезапно исчезла. Шум в ушах сразу пропал.

Больше всего мальчика поразило лицо существа, вернее, его отсутствие. В верхней части туловища субъекта, там, где у человека находится голова, на грязно-красном фоне шаровидной плоскости выделялись три небольших отверстия чересчур правильной овальной формы, расположенные четко посередине так называемого лица в один ряд. Они манили, притягивали и неволили неизведанной глубиной. Невозможно было отвернуться, невыносимо больно становилось от одной мысли об этом. У них не было цвета. Хотя нет, это был цвет пустоты. Не черный, не серый, не белый и не такой, какой Вы там себе нафантазировали. Жуткая смесь красок вселяющей ужас бездны и соблазняющей тайной загадочной неизвестности.

– Никифор! Куда ты смотришь?! Опять тарелку расхокал! Какая за неделю? Третья? Четвертая? – раздосадованно воскликнул папа, выводя сына из оцепенения, – Не руки у тебя, а дырки от бублика!

– Мальчики, цыц! – возбужденно всплеснула руками мама, – Не поверите, кто мне звонил! У меня потрясающая новость…