Читать книгу Убить еврея - Аль Джали - Страница 30

*****

Как ни странно, но в ахинее Киплинг было что-то рациональное. Мойша говорил, что золотая пирамидка – передатчик. Киплинг просто так приплел гипотетическое CD, но просто так ничего не бывает. В обоих случаях речь идет об информации. А кто владеет информацией, тот владеет всем. Это – ключ. Вся вселенная – это носитель информации и все в ней может быть трансформировано в какую-нибудь форму информации и транспортировано или законсервировано. Исчезнувшие цивилизации и инопланетяне интересуют нас с точки зрения увеличения нашего информационного поля, сиречь, расширения возможностей. Ведь – «Что это?» – нас интересует для того, чтобы понять – «Как это использовать»?

Его размышления прервал женский голос: «Не хотите скрасить одиночество?» « Чье?» – спросил Артём, разглядывая девушку. «Я не шлюха, – засмеялась она, – хотя мы на Тверской, и вы вполне могли так подумать. Вообще-то вам следовало рассыпаться в извинениях, – продолжила она, поняв, что Артём не собирается облегчать ей задачу. – Но, раз вы этого не сделали, поясню – речь о моем одиночестве. Ваше, похоже, вам не в тягость. Впрочем, как знаете». Она зашагала прочь, оставив Артёма в состоянии буриданова осла – последовать за ней или идти своим путем. Он выбрал третий вариант – остался стоять, то есть последовал своему принципу – «Раз я не нахожу выбора, пусть выбор найдет меня».

В том, что у незнакомки должен быть ферари, Артём не сомневался. Но он ошибся. Она сидела за рулем хаммера. Один ноль в ее пользу, решил Артём, молча залезая в машину, которую она задним ходом подогнала к нему. Впрочем, тактику свою он решил не менять, чтобы не влиять на чистоту эксперимента. Через полчаса молчаливой езды под Вивальди, так же гармонировавшим с хаммером, как тот со своей владелицей, они остановились у ресторана. Внутри он оказался примечателен той особой непримечательностью, которая человеку искушенному говорит – не для всякого.

Артём не был голоден и потому заказал вино и кофе. Девушка попросила то же. Артём практически не сомневался, что «выбор нашел его», то есть, все это не зазря, поэтому не удивился, когда к их столику подошли двое, кивнули и сели. Просто механически отметил: «Тройка»! Официант возник уже с подносом.

– Ваши… действия в Югославии нас впечатлили, – сказал один из мужчин, разглядывая вино на свет. Артёму понадобилась вся его выдержка, чтобы не ляпнуть: «Откуда вы знаете»?

– Господи! – вздохнул он, – хоть бы раз для разнообразия представились. Даже к даме не знаю как обращаться.

– Не больно-то старались узнать, – пожала она плечами, но представилась: «Анна». Артём с легким злорадством понял, что она раздосадована его поведением.

– Юрий Петрович, – сказал тот, которому, скорее всего, было за сорок, хотя и выглядел он на замороженные 35.

– Олаф, – улыбнулся тот, что был помоложе.

– Очень приятно, – кивнул Артём, – Вивикананде.

Они поняли. Впрочем, все это не имело значения – просто разминка.

– Ну вот, теперь, когда яйца разбиты, можем делать яичницу, – подытожил Юрий Петрович. Артём хмыкнул:

– Почему вас всегда трое? Это аллюзия на святую троицу? Или на тройки судилищ? Или на пирамиду?

– На ТРИшкин кафтан, – сказал Олаф. Услышать такое именно от «викинга» было особенно смешно.

– Ладно, – вздохнул Артём, – давайте, бухтите про то, как наши космические корабли бороздят просторы Большого театра.

Юрий Петрович понял и нахмурился: «Нам тоже не в радость работать с вами. У вас бабушка карабахская. Видно, гены сказываются».

– Я могу уйти, – сказал Артём.

– Не можете! – жесткость, прозвучавшая в голосе Юрия Петровича, была спокойной. Настолько, что впервые за все месяцы этой странной жизни и все встречи с «тройками» Артём испугался как обыкновенный человек, боящийся физической боли. Однако из упрямства попытался «сохранить лицо»: «Почему?»

– Потому, – с той же интонацией пояснил Юрий Петрович, – что кому «чаша сия» предназначена, того она не минует.

– Откуда вы знаете? – гнул Артём, – ваш предшественник сказал, что нас трое, и идет конкурсный отбор. Я завалил конкурс.

– Откуда вы знаете? – спародировал его Юрий Петрович. – Вы же не знаете критериев отбора.

– Черт! – застонал Артём. – Я же все делал плохо.

– С вашей точки зрения.

– Я трус.

– Вас не телохранителем нанимают.

– Но я не хочу!!!

– И Эхнатон не хотел. И Моисей. И Иисус.

– Неправда! Они были избранными. Они знали! Они были готовы, Они…

– Глупости! – безапелляционно перебил Юрий Петрович. – Мы уже говорили о «Да минует меня чаша сия!» – фраза, как вы помните, сказанная Иисусом. Моисея вообще пришлось долго уговаривать – он все пытался отделаться, ссылаясь даже на свое косноязычие. Но и эту проблему, как вы помните, решили.

– А Эхнатон…

– А куда он делся? Так что, какое значение имеют его или их доводы? Важен результат, а он всем известен.

– Да что вы, черт побери, от меня хотите? – взорвался Артём. – Один был фараон, другого Бог за руку водил, третий был вообще сын Божий. От меня вы чего хотите? Я не верю во второе пришествие, я ни во что не верю!

– Я тоже чертовски устал. – Юрий Петрович потер лоб и повернулся к окну. – Власть, могущество, знания… людям кажется, что это дает огромные права и удовольствие. Чушь! Это так утомительно – соответствовать своей роли. Многие из тех, кто обладает этим, съезжают с катушек.

– Ну и плюньте на все, – с надеждой посоветовал Артём.

– А у вас получается? То-то…

– Ладно, – сказал Артём, – давайте по порядку.

– Пошли, – просто сказал Юрий Петрович.