Читать книгу Мудрость и величие. Часть 2 - Алаис - Страница 3

Между мной и Альдом лежит сэр Алонт, и на миг мне кажется, что старый маг не дышит. Но его аура все еще мягко мерцает в полумраке, значит – он жив. Пока что.

– Что мне делать? – спрашиваю я. В груди перекатывается липкий и, вместе с тем, колючий комок страха.

– Для начала – обеспечь ему подпитку энергией, – после недолгого молчания заявляет лич. – Немного, просто чтобы подстегнуть регенерацию. Насколько я помню, она была у него неплохой.

Остатки моего самообладания окончательно сдают, меня потряхивает. Но я выполняю указание: опустившись на колени рядом с телом, создаю связь и отправляю по ней тонкий ручеек энергии. Благо, вокруг ее столько, что можно не беспокоиться о восполнении собственных сил.

– Альд, неужели нет никакого другого выхода? – мой голос звучит настолько жалко, что в других обстоятельствах мне бы стало стыдно. Но не сейчас.

Снова молчание. Такое тягучее и давящее, что я начинаю жалеть о своем вопросе.

– Намекаешь на то, чтобы я опять стал подселенцем? – в голосе Альда звучит горькая усмешка, и вот теперь мне таки становится стыдно.

– Что ты, я не…

– Это могло бы стать неплохим вариантом, не будь у нас кое-каких досадных… обстоятельств.

Прерывая мою неловкую попытку оправдаться, лич говорит медленно и устало. Проводит скелетированными пальцами по костяным рукояткам инструментов. Это движение выглядит осторожным, даже почти ласковым.

– Первое обстоятельство – у нас нет Последней Милости, при помощи которой можно было бы изъять мою душу… относительно безопасно, – голос Альда обретает саркастические нотки. – Но даже будь у нас этот артефакт… ты не умеешь им пользоваться, а никому другому в этом доме я не доверяю.

От воспоминаний о действии Последней Милости и сопутствующих ощущениях я невольно вздрагиваю. Относительно безопасно, ага, конечно. Из-за этих мыслей слова подселенца о доверии доходят до моего разума с запозданием. Поэтому я даже не успеваю удивиться, когда он продолжает говорить.

– Будь у меня больше сил, я бы мог поспособствовать возвышению Алонта и без подселения в его тело, но… – продолжает лич и берет в руки инструмент с тонким крючком на конце, – его способности к некромантии настолько ничтожны, что без посторонней помощи он не протянет и пары минут.

– А умерцем, значит, протянет?..

– Да. По своей природе умерец похож на зомби. А так как зомби у нас становятся все умершие…

С этими словами Альд вдруг склоняется над бывшим комендантом, поднимает ему верхнюю губу и поддевает крючком десну на верхней челюсти. Я вздрагиваю и, не имея возможности зажмуриться, отворачиваюсь. Деактивировать чары зрения не решилась – мало ли, что мне придется делать дальше.

– …то владение некромантией умерцам для существования не требуется.

– Но пытать-то зачем? – мой голос дрожит почти так же сильно, как и потряхивает меня саму. – Как ты вообще до такого додумался?

– А это и не я.

Лич отвечает отстраненно и сосредоточенно. И мне совершенно не хочется знать, чем он в этот момент занят.

– Идею подал Суртаз. Он рассказал, что в его мире была возможность создания… хм… он называл их призраками. Странные существа, у нас таких нет. По крайней мере – ни об одном я не слышал. И это, пожалуй…

Слова бывшего подселенца прерываются глухим стоном бывшего коменданта.

– …к лучшему, – как ни в чем не бывало, продолжает Альд. – Не знаю, что Суртаз подразумевал под бестелесностью, но с его слов мне удалось понять, что встреча с любым таким существом – сомнительное удовольствие…

Раздается тихий сухой хруст. Снова стон. Я чувствую, как усиливается отток энергии – похоже, заработала регенерация сэра Алонта.

– Собственно, отвечая на твой вопрос…

Альд снова замолкает, прерванный звоном металла о металл. Раздается тихий скрежет, о происхождении которого я предпочитаю не задумываться.

– Главная проблема посмертной формы зомби – полная или частичная потеря памяти и самосознания. Искажается восприятие окружающего мира, теряется часть навыков и способность отдавать отчет своим поступкам. Разум становится… примитивным… Этим зомби отличается от лича, полностью сохраняющего черты своей личности в посмертии. По крайней мере, в первое время…

Отстраненность в голосе бывшего подселенца сменяется задумчивостью. Будто вместе с рассказом он одновременно размышляет над какой-то сложной загадкой.

– Умерец от зомби отличается тем, что сохраняет самосознание и память… Но личем не является, так как не использует некромантию для поддержания целостности своего тела. Поэтому он более уязвим к внешнему воздействию, и его довольно просто упокоить – как мертваря или любую другую нежить.

– Кстати, о мертварях, – в кои-то веки долгая и пространственная лекция Альда меня не раздражает, так как помогает отвлечься от происходящего. – Почему ими становятся даже довольно сильные некромаги? Разве они не должны стать личами?

– Причин на самом деле довольно много. Но основных – три. Это смерть в бессознательном состоянии, недостаточная подготовка или нежелание умирать. Собственно, правильно проведенная пытка позволяет обойти две из них.

– Не понимаю… – забывшись, я качаю головой и краем взгляда замечаю темное пятно на полу. Оно медленно растекается и скоро вот-вот доползет до края моей мантии. Отодвигаюсь и снова отвожу взгляд.

– По словам Суртаза, создание призрака подразумевало долгие пытки для того, чтобы мучительная смерть заставила человека навсегда обозлиться на всех живых. Под управлением опытного некроманта его душа становилась опасным оружием.

Липкий страх во мне уступает место всепоглощающей жалости. Не знаю, слышит нас сэр Алонт и хочет ли, чтобы все наконец закончилось, но самой мне этого определенно хочется.

– Мы же сейчас делаем не призрака, так ведь?

– Да. Хотя Суртаз в свое время пытался, – в голосе Альда проскальзывают стальные нотки, – ничего не вышло. Потому что нужен был еще какой-то артефакт, который не удалось воссоздать. Но для появления умерца он не требуется. Нужны трое подготовленных людей. Сведущий в пытках человек помогает будущему умерцу избавиться от страха смерти…

О да, очень действенная помощь.

– …присутствие опытного лекаря позволяет оставаться ему в сознании, а некромант-воскреситель следит, чтобы обретение посмертной формы прошло гладко и без происшествий. И, если требуется, использует кое-какие стабилизирующие чары…

– А ты, получается, – у меня вырывается нервный смешок, – делаешь все за троих?

– Получается, что так, – звучит спокойный ответ.

Снова звенят инструменты. Раздается тихое похрустывание и долгий мучительный стон старика.

– Сожалею, Алонт, но умирать вам пока что рано…

Альд принимается бормотать смутно знакомое заклинание. Вслушиваясь в эту причудливую скороговорку, я понимаю, что это исцеляющие чары.

Точно. Их подселенец использовал для лечения истерзанного упырем мальчишки – еще по осени. Как же давно это было…

– Шиз, перераспредели энергию, направь ее мне. Похоже, у кое-кого появились иные планы на посмертие.

Чувствуя, как возвращается нервная дрожь, я выбрасываю из головы все посторонние мысли и концентрируюсь на изменении потока. Задача оказывается неожиданно сложной. В какой-то момент у меня возникает ощущение, будто чьи-то сильные и цепкие руки держат мои запястья, я вздрагиваю и пытаюсь вырваться и…

…обнаруживаю себя в дальнем углу комнаты, под самым потолком. А внизу…

Ох, Шиза, отвернись, не надо на это смотреть.

…огромная лужа крови, в которой лежит изрезанное тело…

Я не могу отвернуться. Меня охватывает странное оцепенение, а внутри – ледяная пустота.

…нависающий над ним Альд небрежно отряхивает руки, и крупные алые капли разлетаются…

С хрустом сломанных костей я навзничь падаю на пол. Острая боль в моих многострадальных ногах выжигает чувство оцепенения и грубо разрывает энергетическую связь. Я почти ничего не чувствую, а вот Альду, судя по раздраженному шипению, не слишком приятно.

– В такие моменты мне не дает покоя вопрос, – даже в таком состоянии он умудряется язвить, – как ты, такая впечатлительная, вообще решилась стать некромантом?

Какой красивый потолок. Эти трещинки наверху просто прекрасны в своей непохожести на потеки крови.

– Как будто у меня был выбор, – мне становится смешно, только смех этот – горький. – Хотя – да, он у меня был. Либо я занимаюсь магией, либо продолжаю чахнуть и в конце концов умираю.

Мне не хочется подниматься, ведь так я опять увижу…

– И если уж говорить о впечатлительности, то одно дело – разрывать на части тварь, которая пытается тебя убить.

Мой голос звучит, словно откуда-то со стороны. Он дрожит, будто я сейчас разревусь от ужаса и отвращения, что, конечно же, невозможно. А вот перегрузка из-за переутомления – очень даже возможна.

– А совсем другое, – продолжает звучать мой голос, – пытать беспомощного обессиленного старика, надеясь сделать из него разумную нежить без его на то согласия. Это… ужасно. Я так… не могу…

С этими словами я неловко приподнимаюсь и снова вижу распростертое тело. Опять меня начинает трясти.

– Еще одна причина, почему я спросил тебя дважды, – в ответе Альда причудливо сочетаются ледяной тон, печаль и бесконечная усталость. – Если в первый раз ты не знала, что я собираюсь делать, то уж во второй… – он пожимает плечами и касается окровавленными пальцами лба сэра Алонта.

Я медленно поднимаюсь в воздух, усилием воли отрешившись от происходящего вокруг и сосредоточившись на собственных ощущениях. Магический поток проходит через мое тело без потери мощности, но довольно нестабильно. Плохо, если вдруг Альду понадобится много сил и быстро. Надо бы возобновить подпитку и…

– Выйди, – неожиданно приказывает лич, вырывая меня из уютных глубин самоанализа.

– Что? – непонимающе переспрашиваю я.

– Сейчас наступит самая ответственная фаза, – терпеливо поясняет Альд. Он тянется через лежащее перед ним тело и что-то пишет пальцем прямо в луже загустевающей крови на полу. – Я слишком устал для того, чтобы одновременно контролировать умерца и успокаивать тебя.

Растерянно щелкнув челюстью, я зависаю на месте. Вот и как это понимать? Как очередное напоминание о том, насколько я бесполезная? Или как завуалированную заботу, высказанную в привычной уничижительной манере бывшего подселенца?

– Выйди, пожалуйста, – с нажимом повторяет лич. – И чем быстрее ты это сделаешь, тем…

Договорить он не успевает. Резко отстранившись назад, Альд опускает голову и раздраженно шелестит что-то на священном языке. Затем хватает первый попавшийся инструмент – довольно толстое лезвие на длинной рукояти – и пришпиливает им к полу правую ладонь сэра Алонта.

Я вижу, как судорожно дергаются пальцы старика. Разрезанная плоть на ладони тут же срастается, разрезается торчащим лезвием и снова срастается.

– Слишком быстро, слишком…

Лич что-то бормочет, торопливо выводя кровью какие-то руны вокруг головы бывшего коменданта. Затем – резко вскидывает голову, глядя на меня.

– Раз осталась – держи его как можно крепче, – приказывает он. – И прошу тебя именем Суртаза, молчи. Что бы не случилось, молчи. Поняла? Сможешь?

– Да, – еле слышно отвечаю я и подлетаю ближе.

– Держи плечи.

Альд заводит монотонный речитатив, и крупная дрожь сотрясает все тело бывшего коменданта. Пустота внутри становится обжигающе холодной. Я опускаюсь на пол прямо в лужу крови и кладу ладони на плечи старика, стараясь не смотреть ему в лицо. Но оно все равно привлекает мое внимание.

Сэр Алонт открыл глаза.

Льдисто-голубую радужку затянуло странной пеленой. Сначала мне показалось, что глаза старика просто залило кровью – и, возможно, это действительно было так. Вот только кровь эта слишком быстро темнела. Буквально через полминуты глаза сэра Алонта стали двумя непроницаемо черными озерами – без белка и радужки.

У зомби я такого никогда не видела.

Уже… все? Получилось?

Ведь такие же глаза были у умерца – друга Альда, насколько я помню. И только просьба о молчании удерживает меня от вопросов вслух.

Бывший подселенец, склонившись над бьющимся на полу сэром Алонтом, все читает и читает свое занудное заклинание. И бывшему коменданту, похоже, это надоело не меньше, чем мне. Старик отчаянно пытается подняться, и я давлю на него уже потоком чистой силы только для того, чтобы хоть как-то удержать его плечи прижатыми к полу.

Одновременно с этим я слышу какой-то шорох за пределами комнаты. Будто кто-то зашел в дом и прошел мимо закрытой двери. Или вышел. Но к нам никто ломиться не стал, и на том спасибо. А то видок, наверное, у нас – залюбуешься…

От этой мысли мне становится смешно, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться вслух. Но это чувство быстро проходит и сменяется тревогой из-за того, что голос Альда звучит как-то… нервно.

Я смотрю на него, ожидая хоть какого-то знака или подсказки. Кости Суртаза, как же паршиво, когда пытаешься понять чувства человека, у которого вместо лица – одни лишь кости!

Сэр Алонт отрывает руку от пола. Вместе с пришпиливавшим ее ножом. Ловко перехватывает инструмент и…

…я с хрустом придавливаю его руку обратно к полу, едва успев понять, что бывший комендант собирался сделать. Инструмент с глухим стуком падает на пол, его широкое лезвие не успевает коснуться лица Альда. А тот, похоже, даже не заметил угрожавшей ему опасности.

Старик пытается что-то сказать, но слышно лишь нечленораздельное булькание. Мне безумно его жаль. И я продолжаю держать его плечи раз за разом мысленно повторяя себе, что это нужно для ритуала. Если сейчас что-то пойдет не так, то все муки сэра Алонта окажутся напрасными.

Речитатив Альда меняет темп и эмоциональную окраску. Слова становятся резкими, рваными, и произнесение каждого из них будто бы стоит личу нечеловеческих усилий. Придавленный мной к полу старик вдруг обмякает, и мне приходится ослабить давление, чтобы не переломать ненароком ему кости. Следом замолкает и Альд. Я поднимаю взгляд и вижу, что бывшего подселенца заметно трясет. Его аура настолько бледная и прозрачная, что еле-еле видна.

– Вот и все… – шепот Альда больше похож на шелест.

Он неловко кренится в сторону и опирается на левую руку. Правую ладонь прикладывает ко лбу. С костяных пальцев все еще срываются вязкие бурые капли, падают на одежду, но лич не обращает на это внимание.

– А это нормально… что он пытался тебя убить? – осторожно спрашиваю я.

Альд шипяще вздыхает. Отнимает руку от лица. На его лобных костях остаются бурые следы, и при виде этого у меня возникает ощущение неправильности происходящего. Вспоминая, каким подчеркнуто аккуратным был подселенец во внутреннем убежище…

– Ты о чем? – в усталом шепоте слышно недоумение.

– Он пытался вогнать этот нож… тебе в лицо, – указываю на лежащий рядом с телом инструмент. – Еле успела перехватить.

Лич чуть поворачивает голову в сторону ножа.

– Думаешь, я бы умер, умудрись он вогнать мне в глазницу скальпель?..

Недоумение в голосе бывшего подселенца сменяется намеком на иронию. Вот и спасай этого гада, что называется. В следующий раз специально не буду вмешиваться.

– …но спасибо, что не допустила этого, – неожиданно добавляет он.

Не зная, что ответить на ожидаемую, но все же неожиданную благодарность, я пожимаю плечами.

– А что теперь? – киваю на лежащего сэра Алонта.

– Теперь – ждать, – тихо отвечает альд Альд. – Сейчас уже можешь его не держать. В ближайшую пару часов, – тон лича становится менее уверенным, – должна завершиться трансформация. И тогда посмотрим… что получилось.

– А что может получиться? – осторожно уточняю я.

Бывший подселенец с заметным усилием отталкивается от пола и взмывает в воздух. Его усталость видна даже по высоте полета – пальцы ног почти касаются пола, хотя обычно расстояние между ними примерно с ладонь.

– Не здесь, – ответ оказывается неожиданно резким. Через секунду Альд молчаливым кивком указывает на дверь в кабинет.

Интересно, а нам туда вообще можно?.. С другой стороны, если бывший подселенец настолько уверенно указывает на него, значит, это согласовано. Ну или он по старой привычке и из-за усталости считает себя здесь хозяином. А и ладно, потом разберемся.

Я поднимаюсь в воздух и осторожно облетаю неподвижно лежащего сэра Алонта. И только теперь замечаю, что его аура меняется – серебристое мерцание медленно обретает зеленоватый оттенок. Будто светлый металл медленно покрывается патиной. По-своему красивый, но почему-то пугающий цвет.

Альд уже ждет меня возле двери в кабинет. И как только я покидаю очерченное кругами пространство, как над лежащим в центре телом возникает бледный золотистый купол. Ага, клетка, значит. Ну, действительно, можно и в кабинете посидеть, раз уж сэр Алонт отсюда никуда не денется.

Дверь открывается, и я оказываюсь в уже знакомой комнате. Я запомнила ее довольно небольшой, но теперь она кажется просторной – и опустевшей. Из всей мебели и обстановки в целом остался только стол. Альд движется прямиком к нему. Лич усаживается на столешницу – неловко, сгорбившись, и это выглядит не менее непривычно, чем кровавая метка на его лбу.

Створка – снова совершенно самостоятельно – закрывается за моей спиной.

Мда, устал он, как же. А открывать и закрывать двери руками – то ли брезгует, то ли ленится. Хотя, с учетом окровавленных по локти рук… Может, не хочет разводить грязь. С него бы сталось.

– С чего такая секретность? – я зависаю в воздухе перед ним.

– С того, – лич жестом предлагает присесть рядом, благо, столешницы такого размера хватило бы и на шестерых, – что я не знаю, кем будет Алонт, – тихо добавляет он.

Несколько секунд, потраченных на аккуратное размещение моих тазовых костей на столе, хватило для размышлений над словами бывшего подселенца.

– Это вообще как?

– А вот так, – отвечает Альд. – Я забыл одно из заклинаний. Точнее, начало и середину вспомнил, а вот конец… – он шипяще вздыхает. – В общем, случилось то, чего я опасался.

Я растерянно щелкаю челюстью. Значит, мне все-таки не показалось, что в какой-то момент что-то пошло не совсем так.

– И какие варианты? Ну… Что из него может получиться?

– Если моя попытка выкрутиться прошла удачно, получится умерец. Возможно, не такой стабильный и адекватный, как его далекие предшественники… Но это все равно будет лучше, чем зомби, – лич издает невеселый смешок. – По крайней мере, поначалу.

– А если… нет?

– Если трансформация пройдет неудачно – получится зомби. Более сильный, чем обычно, но вполне упокаиваемый.

От того, каким спокойным – и даже почти равнодушным – тоном были произнесены эти слова, мне становится горько. Если в итоге так и выйдет… Тогда сэр Алонт станет еще одним именем в моей памяти, вызывающим не меркнущее чувство вины.

– И ты вот так спокойно рассуждаешь об этом? – испытываемая мной горечь просачивается в слова.

– Да, – Альд поворачивает голову и теперь смотрит куда-то в стену. – Потому что я сделал все, что мог в сложившихся обстоятельствах и с учетом своего состояния. Даже немного сверх того, но это уже мои проблемы.

Уже во второй раз я не знаю, что ему ответить. Да и нужно ли что-то отвечать?

– Тем более, – с невеселым смешком добавляет лич, – это всего лишь очередной эксперимент. Мелочь, на фоне сотен других. Которые тоже не всегда оканчивались удачно.

Мне отчаянно не хочется думать о количестве этих экспериментов. Ведь теперь, увидев воочию один из них, я понимаю, что зря не верила словам подселенца о загубленных жизнях. Впрочем, даже теперь, веря в это…

Я понимаю, что ничего же не изменилось. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. А учитывая то, что эти времена у нас уже почти восемьсот лет…