Читать книгу Отец моего жениха - Алайна Салах - Страница 4

– Кажется, ты понравилась папе, – весело говорит Дима, когда мы оказываемся в спасительном уединении нашей спальни, куда не могут добраться синие рентген-лучи Молотова-старшего. У меня от его взгляда подмышки потеют, а ведь не потели сроду.

– Ты шутишь, что ли, Дим? Твой отец возненавидел меня заочно.

– Ничего такого не заметил, – хмыкает мой жених, эффектно стягивая с себя футболку. Ням, конфетка. Все-таки недаром по нему половина нашего универа сохнет. – Вы вроде мило болтали.

Угу. Задержись Дима со своим телефонным разговором еще минуты на три, Мистер Олигарх принялся бы меня душить.

Стаскиваю с себя платье в сопровождении заинтересованного взгляда Димки и, швырнув его на пол, усталым мешком валюсь на кровать. Встреча с лондонским воротилой выжала из меня все соки. И ведь я ровным счетом ни в чем перед ним не провинилась. Разве справедливо заочно кого-то презирать?

– Устала, пупсик? – сочувственно улыбается Дима и гладит меня по голове. – Я быстренько метнусь в душ, а потом сделаю тебе массаж.

Он закрывается в ванной, а я в течение нескольких минут гипнотизирую глазами нашу фотографию на комоде и незаметно проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь я от приятных поглаживаний по спине. Мммм. Кайф. Димка делает мне обещанный массаж. И где он так научился? Теплые руки умело мнут шейные позвонки, отмеряя каждый, надавливают на поясницу, эротично растирают ягодицы. О-о, Дима определенно знает, что делает. Внизу живота начинает кипеть, отчего я грязно постанываю и ерзаю на кровати.

Пытаюсь отвести назад руку, чтобы поблагодарить своего массажиста, но тело меня не слушается. Тогда я старательно прогибаю поясницу, так что позвоночник начинает трещать (надо бы возобновить занятия йогой), и гостеприимно раздвигаю ноги. Надеюсь, Дима намек поймет.

Прикосновения к коже становятся грубее и настойчивее и плавно сползают к внутренней стороне бедра.

– Да, да, туда… – похотливо бормочу я, кусая губы.

– Нравится, шлюшка? – звучит в ухо хрипловатый баритон Молотова-старшего. – Так я и знал.

Твою же мать!

Я подпрыгиваю на кровати, как теннисный мячик, и, хлопая глазами, начинаю озираться. Фу-у-у-ух. Это сон. Идиотский сон. Судорожно ощупываю себя руками: майка насквозь мокрая, розовые Интимиссими тоже. От пота, разумеется.

Окидываю взглядом комнату, залитую солнечным светом, смотрю на пустую подушку рядом с собой, а затем на часы. Восемь тридцать. У Димы уже началась пара, а мне сегодня ко второй.

В универ я собираюсь с особой тщательностью: во-первых, у меня сегодня зачет, во-вторых, так я буду чувствовать себя увереннее, если столкнусь с Молотовым-старшим. Влезаю в неудобную юбку-карандаш, белую блузку с воротником-стойкой и классические черные лодочки. Собираю волосы в высокий хвост и покидаю спальню в надежде, что Сергей Бейтманович уже отчалил по своим неотложным олигархическим делам.

Едва спускаюсь на кухню, чтобы выпить кофе, и в носовые пазухи затекает терпкий запах дорогого парфюма с нотками кедра и лимона и стремительно влажнеют подмышки. Надо что-то с этой гиперпотливостью делать. Ботокс, что ли, вколоть?

Мои подмышки не врут. Едва я тычу в кнопку «капучино», на кухне появляется Молотов-старший, выглядящий, словно только что вернулся со съемок рекламы: угольно-черный костюм в сочетании с белоснежной рубашкой, на руке сверкает многомиллионный будильник, а на лице – высокомерная неприязнь.

– Доброе утро, – здороваюсь первая. Кто-то же должен быть умнее.

– Доброе, – холодно отзывается рекламная модель 30+ и, демонстративно обогнув меня, дергает ручку холодильника. Неужели решил почтить вниманием мою курицу? Видимо, нет, потому что захлопывает дверцу и покидает кухню, оставив меня наедине со своим утонченным раздражающим запахом.

Опускаюсь за стол и спешно поглощаю незатейливый завтрак – овсяные хлопья с молоком, после чего достаю телефон, чтобы вызвать такси. Ну нет в гламурной Барвихе маршруток.

– Гребаный Экибастуз! – несдержанно ругаюсь, швыряя мертвый мобильный в сумку. Видимо, Дима в очередной раз скинул мой айфон с зарядки, чтобы поставить свой.

– Что-то случилось? – слышу за спиной ледяной баритон и мысленно шлепаю себя по губам. Поганый твой язык, Живцова.

– Опаздываю на важную лекцию, а мой телефон разрядился, и я не могу вызвать такси, – стоически поворачиваюсь лицом к Молотову-старшему и заискивающе пищу: – Э-э-э… не одолжите на минутку свой мобильный?

Господи, вот это позорище.

Сергей Бейтманович пристально изучает меня глазами, вращая в руках брелок, после чего разворачивается на сто восемьдесят градусов и коротко бросает:

– Пойдем.

Дав себе несколько секунд на раздумья, я подхватываю сумку и бегу за ним на улицу. Ну чего он со мной сделает, в конце концов? Он же просто злобный олигарх, а не Чикатило.

Когда рядом с крыльцом останавливается поцарапанный Димой Range Rover и Молотов кивком головы показывает садиться, меня затопляет чувство вины. Может, не так и плох этот Бейтманович, раз решил войти в мое студенческое положение.

Руку мне, естественно, никто не подает и двери не открывает, и я самостоятельно загружаюсь на переднее сиденье. Чтобы отвлечься от гнетущей олигархической близости, по дороге делаю вид, что сосредоточенно разглядываю пейзажи, пока голову атакуют дурацкие мысли: сильные руки, массаж, шлюшка. Шлюшка, массаж, руки… Фух, скорее бы приехать.

Нервно дергаю края воротника, ощущая острую нехватку кислорода, и улавливаю на себе сканирующий синий взгляд. Эй, Молотов что, только что смотрел на мои сиськи?! Уши начинают пылать, и я нервно одергиваю юбку, а водитель тем временем невозмутимо возвращает глаза к дороге и тычет пальцем в магнитолу.

– Сколько тебе нужно? – звучит его негромкий голос.

Мне приходится отодрать взгляд от колен и вновь посмотреть на своего вкусно пахнущего соседа, чтобы понять, о чем идет речь. На переносице Сергея Бейтмановича сидят брендовые «авиаторы», белый воротник рубашки подчеркивает волевой подбородок, покрытый легкой щетиной, и я нервно сглатываю, проклиная себя и дурацкий сон. Еще и родинки у него на щеке такие же, как у Димы. Похожие на созвездие Малой Медведицы.

– Я дам тебе двести тысяч, чтобы ты и твои дешевые шмотки завтра же убрались из моего дома. – Автомобиль останавливается на светофоре, а Молотов приспускает очки и окатывает меня холодным взглядом. – Хочу, чтобы ты оставила моего сына в покое раз и навсегда.

Ах ты ж, козлина олигархическая! Медведица Малая, блин. А ведь почти услугами доброго таксиста мою бдительность усыпил. Что у него вместо сердца, а? Банкомат или калькулятор? Правда считает, что все в мире можно купить и продать?

– Это шутка такая, Сергей Георгиевич? – копирую его холодность. – Если да, то я с удовольствием расскажу ее Диме.

– Нет, не расскажешь, – усмехается синеглазая козлина, продолжая оценивающе смотреть на меня. – Наверняка уже распланировала, куда пристроишь деньги. Триста тысяч, Юля. Сколько тряпок на рынке в Рязани сможешь себе купить, ты только подумай.

От возмущения и злости я на секунды лишаюсь дара речи и начинаю разглядывать замершие на руле руки. Широкие смуглые ладони, длинные пальцы, извитые вены… Да гребаный ж ты Экибастуз!

– Нравятся часы? – долетает сквозь пелену моего унижения насмешливый голос. – Это винтажные «Радо», если ты не в курсе.

– У меня такие же, – огрызаюсь я и хватаюсь за ручку, потому что в этот момент машина заезжает на парковку университета. – За полторашку деревянных на Рижском отхватила.

Я вываливаюсь на улицу едва ли не на ходу с риском сломать ноги и ловлю спиной самодовольное:

– Свадьбы не будет, Юля. Это я тебе обещаю.

– Это мы еще посмотрим, – шиплю я, но Бейтманович моей угрозы уже не слышит, потому что его черная махина с визгом срывается с места, оставляя меня нюхать выхлопные газы.

В этот момент я решаю, что мистер Олигарх непременно пожалеет о своих незаслуженных оскорблениях в мой адрес. Я буду бороться за свою любовь и за право быть женой любимого парня. Точка.

На парковке меня перехватывает Светка и, брызжа слюной и восторгами, начинает вопить:

– Матерь Божья, это что за сочный кекс тебя подвез? Я чуть из трусов не выпрыгнула.

– Это отец Димы. И он редкостное… – язык не поворачивается оскорбить будущего свекра, и я замолкаю.

– О-о-о, тебе ваще прет, Юль! Круто, если Димас твой будет так лет через двадцать выглядеть. А папик женат, не знаешь?

Мы заходим в прохладное помещение университета, где я немного остужаю пожар внутри себя. Триста тысяч! Да за кого он меня принимает, в конце концов?

– Ты вообще слышишь меня? – спрашивает Света, толкая меня в бок.

– Угу.

– Послезавтра встречаемся в «Sisters» на дне рождения Маринки, помнишь? Платье уже подобрала?

Я рассеянно киваю, все еще витая в своих мстительных мыслях. Не на ту напал ты, дядя Сережа. Рязанцы так просто не сдаются.