Читать книгу Огневой контакт - Альберт Байкалов - Страница 2

Из администрации Решетов вышел в возбужденно приподнятом настроении. Ответив улыбкой на брошенный в его сторону взгляд уже не молодой секретарши, он проследовал через приемную.

На улице бушевала весна.

Сбежав по ступенькам, он остановился, с удовольствием вдохнув в себя запах только раскрывшихся тополиных почек, прелой травы и еще чего-то такого, что на протяжении веков в это время года заставляет сердце человека биться сильнее, вызывает желание полета, подвига и любви.

Пройдя на автостоянку, он плюхнулся на заднее сиденье машины. Водитель, покосившись на него в зеркало заднего вида, терпеливо ждал указаний, без команды даже не заводя двигатель.

Тем временем Решетов размышлял, как отметить благоприятное завершение первого этапа операции.

В нем боролись два чувства. С одной стороны, суеверное опасение преждевременной радости, с другой – желание усилить праздничное настроение в обществе любимой женщины.

Он вынул сотовый и набрал московский номер.

– Соедините меня с Борисом Анатольевичем, – попросил он ответившую на звонок секретаршу.

– Господин Подковыркин на заседании Государственной Думы.

Чертыхнувшись, Решетов тронул за плечо водителя:

– Давай к Анюте.

Молча кивнув головой, тот повернул ключ в замке зажигания.

То, что Подковыркин плотно работает с чеченцами, Решетов знал давно, но его мало волновал этот вопрос. Выполняя его поручения и занимаясь транспортировкой оружия и наркотиков с Кавказа еще до первой чеченской кампании, он дал себе зарок не пытаться узнать больше, чем положено. Те, кто хотел разобраться, откуда это все берется в приграничных районах и куда направляется, как правило, долго не жили.

Дмитрий Иванович был средней величины шестеренкой огромного и сложного механизма, однажды запущенного и безостановочно работающего на протяжении многих лет. За все это время многие винтики и колесики этого монстра, пополнив списки без вести пропавших, взорванных в собственных автомобилях или застреленных в подъездах домов, были заменены на другие. Решетов держался. Более того, внутри системы он создал свой маленький механизм. Учрежденное им предприятие «Мост» прекрасно вписывалось в систему и давало возможность не только отмывать деньги, но и приносило немалую прибыль. Работа Решетова не осталась не замеченной Подковыркиным, и уже в начале весны тот обратился к нему с заманчивым, но рискованным предложением. Вообще, предложение – это обычная формальность. Иначе как приказ его нельзя было расценивать. Откажись он от участия в транзите денег, и его, как вышедший из строя винтик, просто-напросто заменили бы на другой.

Открыв двери Анютиной квартиры своим ключом, он вошел в прихожую и, разувшись, на цыпочках прокрался в комнату.

Анюта сидела в кресле спиной к входу, напротив телевизора, и наводила миниатюрной пилочкой маникюр.

Навалившись на нее сзади, Дмитрий Иванович игриво укусил ее за шею.

Вскрикнув от неожиданности, она рассмеялась.

Подхватив девушку на руки, шутливо рыча, он понес ее в спальню.

– Ну вот, – она обняла его за шею. – Не успел войти, сразу в норку…

– Я по тебе соскучился, – прохрипел Решетов, освобождая ее от халата, под которым, как всегда, ничего больше не было.

Она, лежа под ним, обхватив его длинными ногами, стала развязывать галстук и расстегивать пуговицы. Еще минута, и они с неистовством принялись ласкать друг друга. Сплетясь в одно целое с молодым, гибким, источающим необъяснимый, возбуждающий аромат телом, Решетов утонул в океане страсти.

* * *

Стремительно неслась навстречу машине ночь. Быстро темнело. Убаюкивающее урчание мотора стало больше напоминать колыбельную. Изредка, с щелчком о лобовое стекло, разбивались едва отошедшие от весенних холодов ночные жуки, выносимые встречным потоком воздуха. Принимая свет фар за маленькое солнце и с безумным желанием жить, они неслись, словно искры, навстречу своей гибели.

Неожиданно в освещенном коридоре, ставшем как бы продолжением его, Антона, мира, он увидел бредущего по дороге человека.

Сначала, подумав, что показалось, мотнул головой, чтобы рассеять видение, но это был не тот случай, когда утомленный водитель начинает дремать, одновременно видя дорогу. Человек не исчез. Напротив, по мере приближения стали различимы даже едва заметные складки на одежде.

Как правило, в такое время, да еще в одиночку, на пустынной трассе дальнобойщики не берут попутчиков из опасения стать жертвами разбойных нападений. Бандиты шли на разные уловки, чтобы вынудить остановиться многотонный автопоезд. Обычно приманкой служили симпатичные на вид девушки, однако после того, как машина останавливалась, они исчезали, уступив место свиноподобным, коротко стриженным «добрым молодцам». Но в этот раз что-то заставило Антона, поравнявшись с фигурой, нажать на тормоз.

Человек продолжал идти, понуро опустив голову. Засунув руки в карманы болоньевой куртки, он никак не отреагировал на остановившийся рядом «КамАЗ».

– Эй, тебе куда?! – стараясь перекрыть шум мотора, крикнул Антон, открыв дверь со стороны пассажира.

Крик его также был оставлен без внимания. Решив, что это – «ширнувшийся» наркоман, Антон сплюнул и уже хотел было захлопнуть дверь, как вдруг этот маленький, сгорбленный человечек, одетый в длинную, почти до колен куртку с накинутым на голову капюшоном, посмотрел на него. Филиппов обомлел – перед ним была девушка. Ее взгляд, полный отчаяния, безысходности и безразличия одновременно, поразил его. Он невольно поймал себя на мысли, что давно, с последней войны, не видел ничего подобного. Губы незнакомки были слегка поджаты, что придавало ее лицу скорбное выражение.

Остановившись, она посмотрела на него странным, ничего не выражающим взглядом.

«Привидение, что ли?» – промелькнула у Антона мысль, от чего по спине побежали мурашки. В голове всплыли рассказы старых водителей, походившие на сказки, о странных явлениях на дороге. Но все было так естественно и реально, что он отогнал эту мысль. Внешность незнакомки и ее взгляд красноречиво говорили о том, что с ней произошла какая-то беда.

Выйдя из машины, он попытался подойти ближе. Неуверенно ступая, она попятилась назад. От него не ускользнуло, что ее слегка пошатывает. «Может, пьяная?» – мелькнула мысль, и, подскочив, он схватил ее за плечи. Девушка попыталась вырваться, но сил хватило лишь на просящее, неловкое движение всем телом.

Опять ему стало не по себе. Опасаясь подвоха, огляделся. Но вокруг ничего нельзя было разглядеть. Они стояли в квадрате света, льющегося через открытую дверь кабины, к границам которого подступала кромешная темнота.

С грубой настойчивостью Антон увлек ее к машине и втолкнул в кабину. Она даже не освободила рук, хотя бы для того, чтобы схватиться за поручни.

– Что за чертовщина! – злясь, пробормотал он, захлопывая за ней дверь. – На сумасшедшую вроде не похожа.

Опять замелькали деревья, кусты, выхватываемые светом фар. Проехав немного, Антон попытался завязать разговор. Показав рукой на огоньки села, мерцающие вдали, спросил:

– Тебе туда надо? – Однако, опуская руку, неожиданно для себя заметил, что она вздрогнула и отпрянула, съежившись.

– Да, видно, досталось тебе… Рефлексы, как у забитой собачонки, которая шарахается, даже когда ее хотят погладить. А может, чего натворила?

Ни слова в ответ.

Какое-то время ехали молча. Антона стало раздражать ее молчание.

– Есть хочешь? – спросил он. И, не дожидаясь ответа, съехал на обочину, заглушил двигатель. Внезапная тишина наполнила кабину. Стараясь не делать резких движений, чтобы не испугать странную попутчицу, он достал пакет с ужином и термос, одновременно вслух комментируя свои мысли:

– Вот сейчас перекусим, а машина пока отдохнет. Спешить некуда, все равно разгрузка уже утром.

Девушка сидела, опустив голову так, что подбородок и нижняя губа исчезли в воротнике, исподлобья глядя перед собой.

Накрыв между ней и собой импровизированный стол, используя вместо скатерти газету, разложив ее прямо на сиденье, он протянул ей кружку с горячим кофе:

– Бери, не стесняйся! Можешь и дальше молчать, я не обижусь, но вот если не поешь, то это уже совсем нехорошо!

Растерянно, все еще с недоверием, она взяла из его рук кружку и сделала несколько мелких глотков.

– Уже прогресс, – улыбнулся Антон.

Затем протянул бутерброд. Осторожно, немного смутившись, она взяла и его.

– Ну вот, вообще прекрасно! Не стесняйся, курицу бери, яйца, на меня не смотри, я за рулем ночью не ем, в сон клонит. – Говоря это, он одновременно обратил внимание, что она как-то пристально следит за его губами, а в конце едва заметно кивнула головой.

Обрадованный появившейся надеждой на общение, он воспрянул духом:

– Зовут-то тебя как? – и, спохватившись, представился: – Меня – Антон.

Смутившись, девушка осторожно поставила сбоку от себя кружку, достала из кармана ручку с небольшим блокнотом и, что-то написав в нем, протянула ему.

Четким, каллиграфическим почерком на нем было выведено: «Регина».

Филиппов опешил, догадавшись, почему она пристально наблюдает в момент разговора за его лицом, до сих пор не проронив ни слова, – глухонемая!

Возникло неловкое молчание.

Дождавшись, когда она поест, и убрав остатки ужина в пакет, стал размышлять, как быть.

«Везти ее в Самару? А вдруг она из окрестных сел! Потом хлопот не оберешься, еще и с родителями объясняться. Может, она убежала из дома? И вообще, на кой черт ее подобрал, шла бы своей дорогой!» Но, взглянув на нее, вдруг застыдился своих мыслей и опустил глаза, испугавшись, что девушка догадается, о чем он подумал.

– Куда ты шла? – Антон испытующе посмотрел ей в глаза и для большей уверенности добавил: – Где твой дом?

В ответ Регина замотала головой, затем, сняв капюшон, вопросительно уставилась на него.

Она оказалась блондинкой. Длинные волосы были заправлены под куртку.

– Не поняла?

Она кивнула.

Невольно он замолчал, загипнотизированный взглядом ее зеленых глаз, смотревших на него из-под длинных ресниц.

Не выдержав бесцеремонного разглядывания, Регина смутилась и протянула ему блокнот.

* * *

Кувырок в машине показался Санычу сном. Все произошло так стремительно и быстро, что он даже не успел испугаться. Ощущение было таким, как будто не машина, а земля, резко накренившись, плавно легла на крышу «Опеля», с которой сразу же свесились, заглядывая в салон через лобовое стекло, одуванчики и молодая трава. Но через мгновение, когда все трое, в невероятных позах, подчиняясь силе всемирного тяготения, упали на крышу, мгновенно ставшую полом, его охватила паника.

Салон резко заполнил запах бензина.

С трассы стали доноситься скрипы тормозов, захлопали двери машин, водители которых бросились на помощь.

Неестественно завернув голову назад, Бельчик странно дергался, испуская ужасные хрипы.

Барабана перебросило через спинки сиденьев, и он копошился вместе с Санычем, мешая тому дотянуться до дверной ручки. Сплетенные в непонятный клубок из рук и ног, в самых невероятных позах, они пытались быстрее выбраться наружу. Причем делали это молча.

Наконец Барабану удалось развернуться ногами к двери и с силой ударить по стеклу. Однако мягкие подошвы кроссовок и неудобное положение свели его старания на нет.

Снаружи копошились люди. Одни пытались открыть двери, другие то ли камнем, то ли еще чем-то выбивали стекла со стороны водителя.

Наконец в салон ворвался поток воздуха, и Бельчика поволокли из машины.

– Во влипли! – выдохнул, оказавшись снаружи, Саныч, даже не удосужившись поблагодарить людей, которые помогли ему покинуть салон «Опеля».

Сначала он направился в сторону лежащего на земле Бельчика, вокруг которого суетился какой-то мужчина с аптечкой, затем, развернувшись, бросился к трассе. Выскочив почти на ее середину, повернул обратно и неожиданно столкнулся с Барабаном.

С перепачканным кетчупом лицом, рассеянно озираясь, тот брел навстречу.

Как ни странно, но растерянный вид попутчика отрезвил Саныча. Он наконец окончательно взял себя в руки.

– Иди сюда, придурок! – сквозь зубы, едва слышно сказал он Барабану, хотя тот и так находился рядом.

Барабану ничего не оставалось делать, как подойти вплотную.

– Вот что, – вполголоса начал Саныч, одновременно, через плечо, наблюдая за человеком, возившимся с Бельчиком. – Линять надо… Сейчас менты понаедут, и мы здесь надолго застрянем.

Услышав про милицию, Барабан еще сильнее побледнел.

– Волына в машине…

– К машине больше не подходи. Мы случайные пассажиры. Сели у «Придорожного», понял?

Барабан утвердительно кивнул, с трудом переваривая сказанное Санычем.

– Не волнуйся, никто проверять ничего не будет, – успокоил его Саныч. – Обычное ДТП. Нужны мы им сто лет. Пушку не найдут. Сообщим шефу, «родственники» машину заберут, тогда и посмотрим… Сейчас я сделаю вид, что мне плохо, а ты меня возьмешься везти в больницу.

– А Бельчик? – Барабан удивленно захлопал глазами.

– Сдается мне, что этот пес за нами уже сверху наблюдает. – Саныч бросил осторожный взгляд в сторону безжизненного тела, лежащего на земле, и стоящих вокруг него людей, уже не предпринимающих попыток оказать помощь.

Кроме пистолета, в бардачке остался второй сотовый телефон, с номера которого Саныч должен был оповестить Решетова о смене машины, а в случае непредвиденных обстоятельств – сообщить и о них.

* * *

С наступлением ночи трасса опустела, поэтому Филиппов гнал на всю катушку, по самой середине. Однако через некоторое время заметил, что Регина засыпает. Опять пришлось остановиться. Отодвинув позади сиденьев штору, отгораживающую от кабины спальник, он кивком указал ей на него.

Сонно улыбнувшись в ответ, она осторожно ступила ногой на сиденье. Непроизвольно Антон задержал взгляд на стройной, обтянутой слегка вытертыми джинсами, ноге. Девушка замерла. Догадавшись, что могло прийти ей в голову, дружелюбно успокоил:

– Не бойся, дуреха, спи, – и для пущей убедительности, включив передачу, опять тронул машину.

До рассвета оставались считаные часы, когда они подъехали к дому. От внезапно прекратившейся вибрации, возникшей после остановки двигателя, Регина проснулась.

– Все, приехали! – с этими словами Антон выпрыгнул наружу, прихватив с собой только дорожную сумку, в которую, пока девушка выбиралась из спальника и окончательно просыпалась, он скидывал кое-какие вещи.

Как всегда, на лестничных площадках света не было. Поднимаясь на свой этаж и осторожно придерживая ее за локоть, он чувствовал, что беднягу бьет озноб.

«Боится, дуреха! И ведь не успокоишь никак, не услышит. Еще темнота такая, хоть глаз выколи».

На пороге возникла заминка. Регина остановилась перед открытыми дверями и испуганно замотала головой, не желая входить.

Улыбнувшись, он взял ее за руку и почти силой увлек следом за собой, показав ванную комнату, кухню, затем спальню. Заметив охватившее ее волнение, особо подчеркнул:

– Ты будешь спать здесь, – Антон кивнул в сторону кровати, – а я, – он ткнул себя в грудь пальцем, – вон там, на диване.

Она закивала, давая понять, что ей все ясно. Затем, положив на столик махровый халат, некогда принадлежавший жене, он направился на кухню готовить ужин, который уже можно было считать завтраком.

* * *

Санычу и Барабану в этот день явно не везло. Машина, которую они остановили возле места аварии, как оказалось, ехала не по пути, и на первой развилке им пришлось выйти.

Здесь же все попутки были либо заполнены до отказа, либо проносились мимо, игнорируя двух подозрительных и яростно голосующих мужчин.

Наконец их подобрал автобус, везший нефтяников-вахтовиков.

В результате в Шацке они оказались лишь под вечер, вымотанные и злые. Забрав машину, сразу двинули в путь.

Саныч тешил себя надеждой, что все обойдется. Ночью «КамАЗ» разгружаться все равно не будет, а к утру они с Барабаном, как ни крути, будут на месте и сделают вид, будто бы не спускали со злосчастной фуры глаз.

– Завтра, на разгрузке, – Саныч выдержал паузу, обгоняя попутную машину, – не вздумай ляпнуть, что мы теряли «КамАЗ».

Барабан бросил на него настороженный взгляд и утвердительно кивнул головой.

– Объясняться буду я, – продолжал Саныч. – Скажем: как перевернулись, сразу нашли тачку и рванули следом за фурой. Водителю дали сто баксов. Это для убедительности.

Машина была оформлена на Саныча, поэтому, спокойно минуя все посты ГИБДД, около двух часов ночи они добрались до автобазы. Припарковавшись напротив въездных ворот, по другую сторону дороги, он заглушил двигатель.

– Ну а что дальше? – заволновался Барабан.

– Дальше? – Саныч весело подмигнул ему и усмехнулся: – Спать до открытия. Если бы что с машиной случилось, мы бы ее нашли на трассе. Здесь она, – уже зевая, добавил он и принялся опускать спинку сиденья.

Сон был прерван легким стуком в окно.

Открыв глаза, Саныч увидел лицо своего помощника из службы безопасности Решетова. Убедившись, что шеф проснулся, тот едва заметно кивнул в сторону въездных ворот, неподалеку от которых они припарковались ночью. Сунув ноги в туфли, Саныч вышел из машины, на всякий случай толкнув в плечо Барабана:

– Не забудь, что я тебе вчера говорил.

– Не забуду, – обиженно буркнул тот и полез следом.

Решетов стоял у своего «БМВ», оперевшись на открытую дверь левой рукой. Еще на полпути Саныч понял, что шеф явно не в духе.

«Переживает из-за Бельчика, – мелькнуло в голове. – Интересно, откуда успел узнать?»

Однако чем ближе он подходил к хозяину, тем тревожней становилось у него на душе.

Решетов выглядел по меньшей мере плохо. Казалось, за эти несколько дней он состарился на добрый десяток лет.

Бледное, осунувшееся лицо, отрешенный взгляд, расслабленный, висящий на уровне второй пуговицы, галстук…

– Где машина?

Саныч, вздрогнув, внимательно посмотрел в глаза патрону и ужаснулся. Ничего, кроме дикой злобы, там не было.

– Ладненько, – Решетов зло сплюнул. – В офисе пообщаемся.

Кто-то настойчиво подтолкнул его в спину, и через мгновение он оказался на заднем сиденье автомобиля хозяина…

О том, что его люди попали в аварию, Решетов узнал под утро.

Об этом его проинформировал зам. начальника ГИБДД области. С его слов стало ясно, что мужчина, находящийся за рулем, не справился с управлением и, съехав с проезжей части, перевернулся. Находящиеся с ним двое пассажиров исчезли с места аварии.

Дмитрия Ивановича нисколько не волновало то, что Бельчик скончался в результате перелома основания черепа. Его интересовало одно – сумели ли Саныч и Барабан осуществлять контроль за грузом после аварии или отстали.

Однако все тот же человек успокоил: в полночь «КамАЗ» был зарегистрирован при въезде в город. После этого звонка Решетов сразу стал собираться на базу. Но там Дмитрий Иванович узнал от дежурного охранника, что за ночь пришли всего две машины и обе из Екатеринбурга.

Сейчас перед ним стояли двое кретинов, которым повезло намного меньше, чем Бельчику.

Барабан, низко опустив голову и тупо уставившись себе под ноги, сильно сопел.

Саныч, исчерпав все слова в свое оправдание, отвернулся в окно. Его заметно трясло.

– Почему не сообщили мне? – Решетов тяжело поднялся из-за стола и подошел ближе.

– Телефон остался в перевернутой машине…

– А голова там не осталась, мудак?!

Со всего размаха он влепил ладонью с растопыренными пальцами ему в подбородок.

Саныч, несмотря на возраст, хорошо владел своим телом. До последнего момента он мог уклониться, уйти от удара, но побоялся окончательно вывести Решетова из себя.

Отлетев на несколько шагов, он прикрыл нижнюю часть лица рукой.

– Не надо, я найду машину.

– Без тебя уже нашли. Только ее уже кто-то разгрузил.

Саныч удивленно, испуганно посмотрел на Дмитрия Ивановича:

– Как… Кто разгрузил?

– Не знаю пока кто. – Решетов отошел к окну. – Но найду…

Затем каким-то странным, задумчивым взглядом посмотрел сначала на одного, затем на другого виновника обрушившегося на него несчастья и вздохнул:

– На вашем примере я покажу остальным, что такое спустя рукава выполнять работу, порученную мной…

Саныч знал, что слов на ветер этот человек не бросает. Два года назад на его глазах в лесополосе недалеко за городом залили серной кислотой связанного по рукам и ногам человека, преемником которого он стал. Вылив несколько литров на лицо, руки и ноги, его закопали. Так закончилась история с неудачной переброской наркотиков из Оша.

Не раздумывая, Саныч бросился к окну, но было поздно. Охранники, стоящие сзади, схватив за плечи, повалили его на пол. Лязгнули наручники.

Барабан, отступив на несколько шагов назад, во все глаза смотрел на происходящее.

– Ты, голубь, – Решетов перевел на него задумчивый взгляд, – приведешь приговор в исполнение…

Спустя несколько часов раздетый до пояса человек, с распухшим лицом и синими кровоподтеками на теле, уже не похожий на того Саныча, с умным взглядом и аккуратной прической, сам себе рыл могилу неподалеку от того места, где покоился его предшественник.

Метрах в десяти стоял Барабан с десятилитровой канистрой в руках. Его глаза были наполнены ужасом. Их окружили молчаливые амбалы из охраны. У них был приказ хозяина – сжечь заживо…

* * *

Проснулся Антон Филиппов ближе к обеду. Какое-то время не мог понять, почему спит в зале, а не в спальне. Лишь когда его взгляд остановился на стоящем напротив кресле, в котором с ночи остался лежать свитер Регины, все вспомнил.

Не раздумывая, поднялся с дивана.

В голове слегка шумело, а в ногах была слабость. Это состояние он испытывал почти каждое утро, на следующий день после поездки. То ли мозг, утомленный длительным недосыпанием, чересчур расслаблялся, то ли сказывались последствия контузии, полученной под Гудермесом. Так или иначе, некоторое время он плохо соображал.

Приняв душ и заварив кофе, Антон уселся возле кухонного окна и закурил. Через некоторое время едва слышно скрипнул паркет. Щелкнул выключатель в ванной. Зашумела вода. Это послужило ему своеобразным сигналом готовить уже более основательный, чем кофе с бутербродом, завтрак. Поставив сковороду на газ, Антон достал несколько яиц и пакет молока.

Увлеченный приготовлением омлета, он не сразу заметил появление Регины.

Запоздало ответив на улыбку девушки гримасой дружелюбия и радости, Антон быстро накрыл на стол.

Ели молча. Да и как можно изъясняться с глухонемым человеком во время еды. Регина вела себя более свободно, и уже не было в ее взгляде ни тени страха.

Покончив с поздним завтраком, Антон позволил ей похозяйничать на кухне, посчитав, что это лучший способ на время занять девушку, и вышел на балкон.

День вступал в полную силу. Несмотря на то что на дворе стояла лишь середина мая, солнце палило по-летнему. В ветвях тополей, росших вдоль дома, разминали свои голосовые связки воробьи. Откуда-то сверху доносилось воркование голубей.

Он опустил взгляд к подъезду, где ночью оставил «КамАЗ», и в тот же момент почувствовал, как пересохло в горле, а изнутри обдало жаром. Задние двери контейнера были настежь открыты, внутри же не было видно ничего, кроме пустоты…

– …Значит, так. – Следователь, представившийся в самом начале беседы Навродским Геннадием Ивановичем, положил перед Антоном протокол допроса. – Вы утверждаете, что ни о характере перевозимого груза, ни о том, что в эту ночь не будете отгонять машину на склад, никому не говорили?

Вместо ответа Филиппов покачал головой.

Милиционер встал и, обойдя вокруг стола, уселся на стул перед ним.

– Понимаешь, дружище, все как-то нескладно получается…

– Вы считаете, что я это специально подстроил?

Антон посмотрел ему в глаза, пытаясь угадать, так ли думает этот человек.

Навродский был с ним примерно одного возраста, но форма делала его немного старше.

– Я так не думаю. И от этого мне тебя вдвойне жалко.

На какое-то время Антону стало легче. Но потом до него дошло:

– Вы хотите сказать…

– Я сам понимаю, что тридцать коробок с компьютерами – не иголка, – перебил его следователь. – Но не в наше время. Ни одного свидетеля, как ты понимаешь, нет. – Он тяжело вздохнул и прикурил очередную сигарету. – Единственно, что удалось установить, это марку машины, в которую перегружали груз, но по следам протекторов номера не определить.

Антон в сердцах ударил по колену кулаком. Навродский протянул ему пачку «Петра».

С минуту оба молчали.

– Не хотел тебе говорить, – он отвел взгляд в сторону, – но грузополучатель…

– Решетов, – встрепенулся Филиппов.

– Да, Решетов, – Навродский утвердительно кивнул, – дал понять, что окончания расследования ждать не будет, а стребует долг с тебя… – Он потер мочку уха, словно она у него замерзла, и пристально посмотрел Филиппову в глаза: – Если наедут, лучше обратиться к нам.

– Его понять можно. – Антон облизнул пересохшим от волнения языком губы. – Как ни крути, я виноват. Нужно было машину гнать как положено, не к дому, а на базу.

– Чего же ты так?

Неожиданно в кабинет вошел невысокий, коротко стриженный парень.

«Опер», – мелькнуло в голове у Антона, который наметанным глазом определил, что под левой рукой у того куртка слегка оттопырена.

Бросив взгляд на Филиппова, тот подошел к следователю и что-то шепнул тому на ухо.

Лицо Навродского вытянулось от удивления. Он медленно перевел изумленный взгляд с вошедшего на Филиппова.

Антон напрягся.

– По-моему, дело принимает другой оборот. – Навродский вернулся на свое место и вновь пристально посмотрел на Филиппова. – Ты точно никому дорогу не переходил?

– Да что в конце концов случилось?

Антон начал злиться.

– У тебя в кабине машины обнаружена повешенная на леске крыса…

– Да ну!

– Вот тебе и ну! Мало того, другой конец лески был привязан к кольцу гранаты «Ф-1», установленной под сиденьем водителя…