Читать книгу Загадка смерти. Очерки психологической танатологии - Альберт Налчаджян - Страница 9

Одним из основных результатов индивидуального психического развития человека является его «Я» и самоконцепции (Я-концепции), т. е. самосознание. «Я» человека является центром его личности. Как бы трудно ни было для человека сказать, что он понимает, когда говорит о своем «Я», все-таки это то, что представляет для него самое «интимное», самое близкое. Это то, что, возникнув и получив свое обозначение словом «Я», день за днем и в течение всей жизни остается уже родным и сравнительно неизменным. Если сейчас не касаться случаев самоотчуждения людей (хотя и они тоже немалочисленны), при которых человек даже может ненавидеть себя и иметь импульсы самоуничтожения, вплоть до попыток самоубийства, все-таки большинство людей приписывает своему «Я» огромное положительное значение, стремится иметь позитивную самооценку и вызвать у других положительное, возможно более высокое мнение о себе.

Что означает, в психологическом смысле, желание или мечта о бессмертии? Человек, конечно, нередко хотел бы сохранить также свое тело, особенно когда его «телесный Я-образ» или, говоря иначе, «схема тела», ему нравится. Однако я считаю, что мечта о бессмертии – это в первую очередь мечта о сохранении своей души, нежелание потерять свое неповторимое и столь близкое «Я».

Некоторые мыслители заметили, что все по-настоящему великие люди верят в бессмертие человеческой души, человеческого «Я». Такие люди, обладая активнейшей психической жизнью, лучше других, «полусонных», осознают свое прошлое, а также ценность своей активности и непрерывность своего существования.

Как возникает эта вера? Способствуют ли их исключительная одаренность и величие духа возникновению у них веры в бессмертие, или же происходит обратное, вера в бессмертие делает их подлинно великими? Способствует ли эта идея развитию дарования гения и таланта и достижению великих целей? Для ответа на эти вопросы нужны специальные исследования жизни и творчества подлинно великих людей.

Для того, чтобы побороть то и дело возникающую устрашающую мысль о неизбежности смерти, некоторые выдающиеся люди создали свои представления о бессмертии. В возможность бессмертия верили композитор И. С. Бах, поэт И. В. Гете и другие великаны мысли и чувств. Четвертого февраля 1829 года Гете говорил Эккерману: человек должен верить в бессмертие, он имеет такое право, это соответствует его природе.

«Пусть человек верит в бессмертие, у него есть право на эту веру, она свойственна его природе, и религия его в ней поддерживает. Но если философ хочет почерпнуть доказательства бессмертия души из религиозных преданий, дело его худо. Для меня убежденность в вечной жизни возникает из понятия деятельности. Поскольку я действую неустанно до самого своего конца, природа обязана предоставить мне иную форму существования, ежели нынешней дольше не удержать моего духа»[14].

По идее Гете, залог вечной жизни в неустанной и полезной деятельности. Эту мысль Гете высказывал несколько раз, в ходе других бесед с Эккерманом. Хотя Гете считает, что природа обязана дать неутомимому духу новое тело, все же дело, по-видимому, в следующем: в процессе развития личности и ее деятельности у нее формируется очень сложная и тонкая психическая структура, «Я» и ее Я-концепция, которая только и может пережить тело и даже перевоплощаться. Можно считать, что психика – это особая форма бытия, тонкая, но мощная энергетическая структура. которая может существовать самостоятельно, вне тела. Но где? Чем она занимается и как можно ее воспринимать. Это узловые проблемы танатологии. Гете считал, что ни одна сущность в ничто не обращается. Он считал глупой мысль, будто «все к небытию стремится, чтобы бытию причастным быть».

1 сентября 1829 года, беседуя с Эккерманом, Гете вновь, хотя и вскользь, затронул проблему бессмертия, использовав аристотелевское понятие энтелехии. «Я не сомневаюсь: наше существование будет продолжаться, ибо природе не обойтись без того, что понимают под энтелехией. Но бессмертны мы не в равной мере, и для того, чтобы в грядущем проявить себя как великую энтелехию, надо ею быть»[15]. Тот, кто своей деятельностью становится энтелехией, тот и может претендовать на бессмертие. Такова идея Гете. Гете разъяснил, что то, что он, вслед за Аристотелем, называет Энтелехией и считает основой бессмертия, Лейбниц назвал «монадой». Под монадами он понимал такие же «независимые создания»[16].

Как доказано в современной психологии, память лежит в основе формирования самосознания, «Я» и Я-концепции человека. Формируясь, оно приобретает для личности высочайшую ценность. Потребность в бессмертии есть по существу потребность в сохранении своего «Я», этой тонкой и мощной психической структуры. Но проблема состоит в следующем: может ли эта психическая структура жить независимо от телесной структуры. на основе которой она, по-видимому, возникла? Только веры недостаточно для того, чтобы мы приняли такой постулат. Эта потребность, как заметил Отто Вейнингер, особенно сильна у выдающихся людей, поскольку они лучше осознают свое прошлое и непрерывность своей психической жизни. Даже у тех, кто не верит в бессмертие, в существование ада и рая, перед смертью появляется потребность не умереть без освобождения от «грехов», «с ложью в сердце».

Именно это является самым главным: почему люди, проведшие самую бесчестную, полную лжи и обмана жизнь, внезапно ощущают в себе стремление к истине? Почему производит потрясающее впечатление даже на человека, который не верит в потустороннюю кару, тот факт, что другой человек умирает с ложью, с нераскаянным поступком?»[17].

Вейнингер считал, что большинство людей в момент смерти проявляет наивысшие духовные способности, становятся гениями. Эта идея перекликается с идеями Карла Юнга об индивидуации личности перед смертью. Здесь открывается возможность расширения и углубления танатологической проблематики путем привлечения юнговской психологии.

В жизни каждого человека, отметил далее Вейнингер, наступает момент, когда, вследствие внутреннего развития «… внезапно и незаметно сознание приобретает такую степень интенсивности, что этот момент глубоко врезывается в память человека, а впоследствии, смотря по дарованию каждого отдельного индивидуума, к этому вспоминанию присоединяется целый ряд новых… Точно так же различным людям необходимо разное число толчков для того, чтобы стать гениальными; по числу этих толчков, из которых последний совпадает с моментом смерти, можно классифицировать людей с точки зрения их дарования»[18].

Эти рассуждения, основанные на точных фактах, показывают, что изучение жизни, деятельности и личности гениальных людей, их понимания смерти и бессмертия, их экзистенциальных фрустраций и периодов различных глубоких изменений (конверсий и индивидуаций), их памяти и других познавательных процессов, может привести к значительному углублению антропологических наук, и покажет пути усиления одаренности людей, которые по каким-то причинам не в состоянии спонтанно проявлять талант и гениальность.

Вновь обратившись к идеям Гете отметим, что возможность жизни после смерти он выводил из идеи активности человека: если я непрерывно действую до конца своих земных дней, то природа обязана дать мне другую форму существования, если предыдущая уже не может нести мою душу. У этого великого человека мечта о бессмертии была так сильна, что он обязал природу дать ему другую форму бытия после смерти, такую, которая, в отличие от уже усталого и разлагающегося тела, способна принять на себя его душу[19].

Мечта о бессмертии, конечно же, особенно сильна у высокоодаренных индивидов. Но для психологии и человековедения в целом представляет немалый интерес и другое обстоятельство: даже неверующие, как уже сказано, не хотят умереть «с ложью в сердце». Есть, следовательно, нечто глубокое и таинственное в этом чувстве, в той конверсии, которая происходит в психике человека. Он, независимо от своей воли, готовится к чему-то новому и важному. Иначе как понять то скачкообразное моральное созревание, которое происходит перед концом земного существования?

Более того, прямо перед смертью многие неожиданно проявляют высшие психические способности. Это чрезвычайно любопытное явление, полное намеков о значительных внутренних возможностях человека, в настоящее время удается наблюдать специалистам, изучающим предсмертные состояния и клиническую фазу умирания людей. Но, читая труды мыслителей прошлого, мы получаем впечатление, что оно, это явление, было им известно задолго до начала развития научной танатологии.

Подобные факты и размышления свидетельствуют о том, что исследование жизненного пути талантливых и гениальных, особенно одаренных людей, их представлений о жизни, смерти и бессмертии, переживаний и конверсий, которые в них происходят, позволяют создать более глубокое представление о психологических возможностях человека. Мы начинаем чувствовать, что, по-видимому, в особых условиях даже у многих обыкновенных людей, можно было бы развить исключительные способности к творчеству. Кстати, реальность такой возможности уже доказана с помощью экспериментального применения гипноза и внушения[20].

Нет сомнения в том, что Габриель Гарсиа Маркес – великий писатель. Во время одного интервью он, в числе других, отвечал также на три вопроса, которые имели прямое отношение к его восприятию конечности индивидуальной жизни.

«– … Кстати, вы боитесь старости?

– Старости я не страшусь. В моей семье все долгожители: отец умер в полном сознании в восемьдесят четыре года, матери – восемьдесят два, но голова у нее ясная. В общем, я надеюсь. что гены обеспечат мне ясность мысли, если я доживу до таких лет. Остальное меня не волнует, главное, чтобы голова работала.

– А смерти вы боитесь?

– Смерти – нет, не боюсь. Умирания – да. Меня как писателя страшит, что самое главное событие моей жизни – им будет смерть – я не смогу описать.

– Какое место занимают в вашей жизни религия и бог?

– Увы, бог в моей жизни не занимает никакого места. Хочу надеяться, что если бог существует, то, может, я занимаю какое-то место в его жизни»[21].

Однако страх перед умиранием также является выражением стремления к бессмертию, хотя эта проблема в рассуждениях Маркеса преломлена через такую важную для писателя цель, какой является желание описать основные события жизни – собственную смерть.

Мысль о бессмертии Маркес высказал еще раз в беседе с представителем швейцарской газеты «Вельтвохе». Вот последний вопрос журналиста и ответ на него Маркеса:

«Вельтвохе». – Вы живете интуицией и предчувствиями. Есть ли у вас какие-либо предчувствия относительно собственной смерти?

Г.Г.М. – Нет, для того, чтобы жить спокойно. я решил. что никогда не умру. Так поступает, впрочем, большинство людей. Как можно жить, если все время думаешь о том, что умрешь? Нет… Я делаю все возможное, чтобы не умереть. Я невероятно суеверен и придумываю собственные приметы… Думается, что суеверие имеет достоинства, по крайней мере оно руководит человеком, в особенности тогда, когда иной веры у него нет»[22].