Читать книгу Перекрёстки детства, или Жук в лабиринте - Альберт Светлов - Страница 15

Математику, позднее алгебру и геометрию, у нас на протяжении нескольких лет вели разные учителя. В 5—м классе уравнениями нас мучила директор, Надежда Моисеевна, под пронзительный хохот пролётки приехавшая в село вместе с мужем, направленным сюда на должность начальника местного отделения милиции. А уже в 6—м за названные предметы взялась Татьяна Петровна, молодая и немного наивная выпускница педагогического института. Невысокого роста, с тихим голосом, который ей приходилось повышать, чтобы перекричать ребятишек, со слегка вздёрнутым носом и каре тёмных волос, она не была красавицей и поначалу не воспринималась всерьёз. Ходила Танечка, так мы её называли между собой, странно, чуть наклонившись вперёд, и едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону, точно большая утка. К тому времени, когда нас выпустили, в родные пенаты, в хрусталя заалевшие росы после вуза вернулась преподавать и её сестра, Наталья Петровна.

Никаких модных инновационных методик Татьяна Петровна не применяла, действуя строго по программе и относясь к учащимся довольно прохладно. Наряду с арифметикой она обучала и информатике в размещённом рядом с канцелярией компьютерном кабинете. 25 новёхоньких машин, установленных в нём, управлялись с головной, находившейся на учительском столе. Мы практиковались в составлении упражнений прикладного характера, но удовольствия это не доставляло, гораздо больше нам нравилось играть в простые игрушки: карты, кораблики, бродилки, примитивные стрелялки.

Постепенно окружающие привыкли к Татьяне Петровне, перестали воспринимать временным человеком, коим кажется каждый новичок, ибо абсолютно непонятно, сколько он сможет продержаться. Постоянно трудиться в образовании могут либо фанатики избранной профессии, ставящие её облупленный герб дворянских фамилий выше близких, здоровья и личной жизни, либо приспособленцы, равнодушно выполняющие любые распоряжения руководства, редко отстаивающие личную точку зрения, им лишь бы работа имелась, да зарплата регулярно платилась. Очень многие приходят учительствовать, числя себя новаторами, и в течение пятилетки перемалываются системой в труху и выбрасываются на обочину, или, не выдерживая давления, увольняются, как произошло в случае со мною. Фанатизм бережно сохраняет незначительный процент, именно он является локомотивом всяческих нововведений и гордостью учреждения, принося ему преференции, известность, позволяя с завидной регулярностью выигрывать конкурсы на городских и областных олимпиадах.

Весьма сомнительные и шаткие отношения сложились у меня с физикой и химией, в них я оказался чудовищнейшим тупарём, непроходимым идиотом, путающим дух вербены, ванили и глухой лебеды. Сие логично, ведь в основе вычислений там лежит математика, а с ней у меня наблюдался полный швах. В 9-м я умудрился завалить экзамен по алгебре, отнеся комиссии практически пустой листок, и три недели ежедневно бегал готовиться к пересдаче. Конечно, «отличился» не я один, тогда около десятка недотыкомок отправилось со стенаниями и скрежетом зубовным на переэкзаменовку. Невероятно, но подготовка помогла. Я расправился с задачами самостоятельно, без подсказок и списывания.

Если, задержавшись у библиотеки, оглядеться, откроется вид на крыло здания, выделенное начальной школе. Справа уносятся вдаль девять комнат, слева – окна, тоскливо рассматривающие двор. Ниже подоконников проведены радиаторы отопления. Зимой, при сильных трескучих туманных морозах, помещения не прогревались, мёрзли и краснели пальцы, мы занимались в варежках, куртках и грелись на переменах, облапив наполненные живительным теплом изрисованные синей пастой батареи. По вечно жалующимся и скрипящим половицам коридора мы, молясь введению весны, двигались мимо аудитории №1 в следующий класс, в наш. Познакомиться с ним и с нашей первой учительницей, Наиной Феоктистовной, нам довелось 1 сентября, в День Знаний. Торжественная линейка проводилась на квадратной площадке посреди сада, состоящего преимущественно из клёнов, усыпающих дорожки осенними сухими «вертолётиками», принарядившихся в серёжки моднящихся берёз, и акаций, расцветающих жёлтыми «собачками».

Неподалёку от деревянного шестиступенчатого сучковатого школьного крыльца росли две влюблённые лиственницы, поздней осенью сбрасывающие хвою. Они, шелестя развёрнутым знаменем скорби, нежно сплетались узловатыми пепельными ветками, возносились под крышу, подглядывая с неослабевающим любопытством в зарешеченный спортзал и в кабинет русского языка, ставший для нас родным в среднем звене.