Читать книгу Кафе поэта - Альберт Валерьевич Александров - Страница 2

Мы от сохи поэты – жизнь которая зовётся,

И нас другое кормит ремесло.

В груди у нас своё, а не чужое сердце бьётся,

Мы аритмию жизни чувствуем душей.

И ударение поставим – как согнем подкову,

И слово жизни подходящее найдём,

Понятны наши мысли и стихи народу,

Мы с ними вместе по науке жизни опытом идём.

Мы делаем, творим, что нам диктует время, ритмы,

Нас воспитали на волнах добра, любви.

Универсальное познание счастья заложили,

И только им живут, звучат наши стихи.

Мы знаем всё, что связано с рождением песни,

Мы отличаем фальш и скудность строк,

Нам претит недостойное писанье,

Не выжимаем из себя подобие стихов.

А получаем вдохновение от течения жизни,

В жратве не видим наслаждения и балдёж,

Нам не нужны страдания потребления,

Да – мы аскеты помыслов, нам не доступна ложь.

Мы женщин любим до остервененья,

Любовь умножим до ста крат.

В картишках жизни нету чёрной масти,

В игре всегда у нас судьбы карт-бланш.

Живёт в нас слово рифмой от народа,

Страдания любви мы пережили без стихов.

Любовь теперь навеки с нами,

Мы делом любим всех кто к этому готов.

Меня учила жизнь своим излишеством маня,

И отбирая – раня тело, душу,

Вгоняла часто в плен небытия,

Все светлое в душе порушив.

Идя по жизни по пути без правил,

Сметая слабых и наккаут вновь от сильных получив,

Меня отряхивали с грязи поднимая,

Учителя мои и им я посвящаю этот стих.

Они своим живым участием и заботой,

Сухую математику вводили в ранг любви,

И я прощал обиды фарисеев,

С трудом подростка их любовью жил.

И не отдать кредита, что мне дали,

И это слово не подходит для души.

Я только лишь могу их помнить и с любовью,

Писать о них и как учили жить.

Меня в команду взяли с первых классов школы,

От бога светлые учителя мои.

Как палочку на эстафете жизни,

Передавали мою жизнь.

Учителя и тренер вместо папы,

И роты командир заставил быть бойцом.

Усвоил я не все от них, но понял,

Не сдашься – помощь обязательно придет.

Итак в течении всей жизни, когда трудно,

Приходят в обликах людей ко мне,

Учителя от слова Бога жизни,

И созидая лечат душу мне.

Вот это соль земли и их немного,

Но сила в них неисчерпаема живет.

И если далеко находится подмога,

То сами небеса меня ведут в поход.

И это верно – что в конце, то и в начале,

Как в небе так и на земле,

Творят учителя в нас созидая,

Поэтому мы до сих пор идем на свет.

Размазан Солнцем на горбушке жизни бутербродным маслом,

Удобен стал, понятен, вкусен рифмой гладкой мой рассказ,

То не стихи, а думы о прекрасном – только неказистой рифмой,

Понятнее – замечено доходит некий смысл описанный в стихах.

На смысл упор в рифмованных сказаниях у Альберта в слове,

Сначала мысль и дело только в эгоизме пишущего в тут.

Мечтает ваш коллега стать и быть бессмертным в мыслях,

И открывает Вам к бессмертию тернистый поначалу путь.

Живёт давно предание заветов на скрижалях у шумеров,

О Гильгамеше рифмой сложен мудрый мыслей древний сказ.

Живёт и дал рождение пророкам в продолжение жизни словом,

Родник живой течет из мысли, будит чувства и выражается в делах.

Но есть обратное движенье у пути познания мысли чувством,

Чтоб разбудить уснувший мозг для творчества и постижения творца,

Необходимо вырастить огромное живое чувство счастья неземного,

И только с ним познать любовь и тот живой родник, что спрятан у тебя.

Сегодня он тёмный, завтра он светлый,

Для церкви отступник для Бога монах,

Брошен отцом, матерью предан,

В жизни всегда делом он прав.

Границу в душе пролОжил всевышний,

Портал для прохода открыт небесам.

Таможня жива, платят при входе,

Удачей и словом в житейских делах.

Страдает болезнью, людьми не понятен,

Отвергнут друзьями, счастлив судьбой.

Знал он богатство, почесть и славу,

На рынке служил презренным слугой.

Таможня всё знает – нет там запретов,

Открыты границы в оба конца.

Обоим он друг, для обоих предатель,

А одиночество кровный с ним брат.

Скиталец в пространстве, застрял здесь надолго,

Трудяга от бога и черту слуга.

Шизофрения скажет вам доктор,

Пав на колени индульгенций прося.

Холодные звезды мерцают сквозь вечность,

Одна согревает даря всему жизнь.

Холод и пламя, страсть и надменность,

Свеча под стеклом на лампаде горит.

Слова, междометия сложатся в рифму,

Калейдоскопом украсят письмо,

Летит мотылёк судьбой, Богом хранимый,

Порхает у света, ждёт Солнца тепло.

Поэмы, стихи созревшие жизнью,

Светят в ночи даря нам любовь.

Сушат о них теплом свои крылья,

Души летящие в свой родной кров.

Лампады горят в штормах и метелях,

Раскрыты страницы, читают глаза.

Отдушина жизни в стихах и поэмах,

В книгах, страницах греет свеча.