Читать книгу Живая вода - Альбина Абсалямова - Страница 2

Я знала с самого начала –

Он был из тех, которых мало.

Он был из тех, которых нет.

Я это знала с детских лет.

С младенчества, с поры молочной

Мы с ним сроднились нитью прочной.

Я шла за ним, держась за свет,

Вперёд и дальше, след во след.

Его слова, заветы, книги –

Навек со мною, как вериги.

От них не скрыться, не уйти,

Они велят, куда идти.

Они ведут меня по свету,

Они зовут меня к ответу.

Они звенят, они живут,

Они диктуют мой маршрут.

И я иду ему навстречу,

И я его, конечно, встречу.

И там, в небесной вышине,

Он прочитает книжку мне.

И вновь – один и тот же сон,

Он возвращается ко мне:

«Я снова дома, я спасён,

Я – наяву, а не во сне…»

И я твержу: «Не отпущу,

Не для того тебя ждала,

Чтобы теперь отдать врачу,

Чтоб снова вечность, снова мгла…»

Но сон тревожен, зябок сон,

Объятья наши непрочны,

И постепенно тает Он,

И нет надежды верить в сны.

Но ускользающей рукой

Он очень долго машет мне:

«Я снова рядом, я с тобой,

Я наяву, а не во сне…»

И редкий ребёнок так любит отца своего,

И редкий отец свою дочь обожает настолько.

И было так солнечно, так невозможно светло…

А стало темно-необъятно-неправильно-горько…

А вместе мы были не так уж и долго,

Неполных четырнадцать лет.

Но живы Барас и мышонок Иголка,

Не тронут его кабинет.

В руке – венок, в ресницах – дождь.

Зачем отца хоронит дочь?!

Нельзя, нельзя! Живой, живой! –

Венок летит по мостовой –

Его отталкиваю прочь:

Зачем отца хоронит дочь?!

Зачем, зачем? Нельзя, нельзя!

Очнитесь, скорбные друзья!

Нельзя, нельзя, наступит ночь!

Зачем отца хоронит дочь?…

Но бьётся в голове, как мяч:

«Я не умру. Малыш, не плачь…»

Ты оставил эту землю.

Не хотел, а получилось.

Слёз и стонов не приемлю,

И не важно, что там снилось.

В голове твоей рождались,

Покидая эти дали,

Размножались, развивались

Разномастные спирали.

Разрастались и взрывались

Связи времени и места,

И ничтожными казались

Все былые королевства.

Ты покинул эти тропы,

Расколов скрижали света,

Шёл вперёд, а рядом строфы:

«Я покинул это лето.

Я покинул эти дали,

Я покинул землю эту…»

Мы тебя не удержали,

Растеряв скрижали света.

Монет было много, едва умещались в ладошке,

А их – ещё больше, сидящих у тёмных оград.

А мне так хотелось ичиги, цветные сапожки,

И очень хотелось узнать, кто такой конокрад.

«Шайтан обещал не шалить», – говорила

                                                                      бабуля,

Молитвенник старый меня от шайтана спасал.

Но всё ж иногда мне казалось: меня обманули,

И он может взять и пробраться – и в спальню,

                                                                      и в зал.

Огромная серая книга, увы, не читалась,

И бронзовый дед всё смотрел не на внучку,

                                                                      а вдаль.

И женщина в белом у входа тревожно

                                                             прощалась,

Но слёз не роняли, а просто застыли

Глаза, как миндаль.

В раю мне тринадцать. Там бабушка варит плов,

Вот-вот соберутся гости, мы стол накрываем в зале.

Пирог с курагой в духовке, румян и почти готов,

И папа встречает тётю с поезда на вокзале.

В раю мне тринадцать. Там в школе идёт урок.

Считаю по карте путь из Казани в Рио.

Там мальчик нескладный прекрасен как

                                                            маленький бог,

Там классная дама воздушна как юная Клио…

Каникулы. Список на лето –

«Каренина», «Бежин луг».

Отчётливо помнится это

И бабушкин-дедушкин юг.

Сосед дядя Миша, который

У турок бывал в плену.

Орех за зелёным забором,

Шашлык как приправа к вину.

Розарий у окон беседки,

Большой невысокий чердак.

Был вечер без праздника редким,

Был праздником каждый пустяк.

Гостей собиралось немало,

Заздравные песни текли.

И море в ракушке звучало

И знало все тайны земли.

Душистые грозди Молдовы,

Черешня размером с кулак…

И каждое тёплое слово

Забыть невозможно никак.

Зима устремилась к финалу,

А я обнимаю дочку,

Целую её за щёчку,

Пытаюсь укрыть одеялом.

Она одеяло пинает,

Хватает меня за палец.

Мы с ней исполняем танец,

Никто ничего не знает.

Мы сидим у фонтана Треви,

И насквозь состоим из любви.

Дочь хохочет, бросает монетки,

Ест ice-cream небывалых расцветок,

Хочет прыгнуть в фонтан с головой,

Говорит, что там ангел живой,

И танцует под уличный джаз,

Как никто не танцует у нас.

Уронила красавица в речку казан,

Вырос город – прекрасней красавицы той.

Здесь к намазу влечёт сладкогласный азан,

И к обедне зовёт седовласый святой.

И дарами далёких-далёких земель

Искушает базар – караванщик-старик,

И шафран, и корица, и солод, и хмель,

И торговцев нездешних волшебный язык.

А у сказочных белых кремлёвских ворот

Нерушимой скалою вознёсся Джалиль.

И стекается в Кремль разномастный народ,

И сияет мечеть, как цветной шамаиль.

Не кончайся, живая вода,

Не теряйся, не тай, слобода,

Погоди, погоди истончаться,

Оставайся такой, как всегда.

Пусть тропинки уводят в кусты,

Полумесяц сменяет кресты,

Деревянные ставни щебечут,

И окошки сияют чисты.

Пусть белеет берёзья кора,

Запах хлеба летит со двора,

И мальчишки от счастья смеются,

И поют соловьи до утра.

Не кончайся, живая вода,

Не теряйся, не тай, слобода,

Погоди, погоди истончаться,

Оставайся такой, как всегда.