Читать книгу Исповедь. Маленький роман о большой жизни - Альбина Демиденко - Страница 4

– Я очень виноват перед своей женой и сыном, – тихим усталым голосом начал он свою неожиданную исповедь. – Мой отец был атомщиком. Что такое в далекие пятидесятые изучать атомную энергию? Это, прежде всего интерес, оптимизм и огромная вера в то, что делаешь. Это постоянный риск и никакой – ни физической, ни химической, ни социальной – защиты. Физику, химию, космос, атом в те далекие времена изучали только фанаты, бескорыстно преданные своему делу люди. Занимаясь наукой, они не ждали ни орденов, ни высоких зарплат, ни каких-либо почестей. Мой отец был именно таким увлеченным человеком, и когда пришло время испытаний, он в числе первых выдвинулся в Тоцкое. Слышали о таком населенном пункте? В последнее время о событиях, произошедших 14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне, много говорят и пишут, но кто и когда подсчитает, какие человеческие потери сопровождали подготовительные работы и все последующие за испытаниями события.

Полтора года отец провел на полигоне, изредка сообщая своей молодой жене, что жив и здоров. Вернулся он, окрыленный новыми идеями, с легкой простудой, которая затем перешла в крупозное воспаление легких. Мама и бабушка лечили его и традиционными, и народными средствами, однако через четыре месяца папа ушел из жизни. А спустя еще пять родился я. По просьбе бабушки меня в честь отца назвали Георгием. Говорят, я родился очень слабым ребенком и к трем переболел всеми детскими болезнями, начиная с краснухи и заканчивая свинкой или паротитом. Простите, не знаю правильного названия этой болезни. Дошло до того, что врачи сказали маме: «Этот ребенок – не жилец».

Моя бабушка из славного стойкого рода сванов, которые никогда не теряют надежду и никогда без боя не сдаются. После приговора врачей она увезла меня в свой родной высокогорный аул, а маму оставила в Москве: строго приказала завершить учебу в мединституте, которую та прервала из-за болезни отца и моего рождения. Горный воздух, хрустальная вода родников или еще какие причины, но уже к семи годам я был здоровым, подвижным и физически крепким бутузом. Сейчас смотришь на старые фотографии и удивляешься: щеки шире плеч, ушей не видно. В шесть лет я практически не знал русского, но довольно-таки хорошо читал и писал на родном языке, неплохо для своего возраста владел английским, которому на каникулах меня обучал кузен, в ту пору студент московского института иностранных языков.

На семейном совете было принято решение, что учиться я буду в московской школе. Летом мы с бабушкой переехали к маме, которая к тому времени уже окончила обучение в мединституте и работала педиатром в Филатовской детской больнице. Это лето запомнилось мне до мельчайших подробностей, видимо, потому что полностью перевернуло привычный с младенчества образ жизни, вывело на какой-то новый виток.

В те далекие годы для поступления в школу ребенку необходимо было пройти обязательный медицинский осмотр. В детской поликлинике по месту жительства участковый врач долго и внимательно рассматривала мою пухлую медицинскую карту, вчитывалась в каждое слово, переспрашивала, действительно ли я болел той или иной болезнью. Моя терпеливая мама вначале давала пространные ответы. Мне было не интересно их слушать, и я внимательно следил за большой черной мухой, которая билась о стекло закрытой створки окна и никак не могла, глупая, сообразить, что рядом настежь открыта вторая, через которую можно спокойно улететь. Очень было любопытно – догадается муха найти способ спасения или нет. Но она всё билась и билась, а толстая тетка всё бубнила и бубнила. Наконец врач дочитала историю болезни и заговорила со мной.

– Как тебя зовут, мальчик? Как ты себя чувствуешь? – Я догадался, о чем она спрашивает, но от неожиданности не мог вымолвить ни слова.

– Сынок, тетя врач спрашивает, как тебя зовут, и не болит ли у тебя что-либо, – ласково обратилась ко мне мама.

– Так он у вас еще и русского языка не знает? – взвизгнула докторша.

– Знает, но очень плохо. Я думаю, к школе мы наверстаем упущенное.

– Глянь, она думает! Нет, милая моя, пройди со своим дитятем подробненькую комиссию после всех этих болячек. Посмотрят его специалисты и решат, годен ли он вообще учится в нормальной школе или его куда в другое место определить.

Я видел, как щеки мамы вспыхнули, и гнев мелькнул в печальных глазах, но она сдержалась.

– Хорошо, выдайте направление на обследование в любую центральную поликлинику.

– Вот я и дам, дам! В Филатовскую! Там проверят и его прошлые болезни, и последствия, а если необходимо, то направят куда следует. Уж там не ошибутся! Будь уверена.

До сих пор помню, как бушевала бабушка, когда мама рассказала ей о приеме у врача. В тот же вечер было принято решение: отныне в доме все разговаривают только на русском языке. Был составлен план подготовки к школе, куда включили ежедневные целенаправленные прогулки по Москве, посещение детских спектаклей, просмотр кинофильмов и обязательное обучение чтению. День мой проходил строго по расписанию.