Читать книгу Неупокоенные - Альбина Нури - Страница 5

На юридический я мечтал поступить сколько себя помню. Не потому, что юрист – модная профессия. Не было у меня и намерения стать крутым адвокатом, судьей или нотариусом, зарабатывать громадные деньги.

Дело было в другом. Я грезил о работе следователя, мечтал раскрывать уголовные дела и ловить бандитов, зачитывался детективами и пытался угадать, кто преступник. Примером для меня был дед, который всю жизнь проработал опером, ушел на пенсию старшим оперуполномоченным, в звании майора.

Дед и бабушка жили в соседней квартире, и на протяжении всех детских лет я кочевал из родительской квартиры в их. Время, когда дед пропадал на работе, помню плохо; на моей памяти он пенсионер и домосед, у которого всегда найдется время для внука.

– Детей не растил, жил на работе, теперь наверстываю, – говорил он.

От поступления на юридический факультет дед меня не отговаривал, но и особого восторга не выказывал.

– Трудная работа, собачья, – говорил он, а бабушка вздыхала, качала головой. – Хотя за время учебы, может, одумаешься, захочешь в нотариусы податься.

Я был уверен, что не одумаюсь.

О том, что меня зачислили в юридический институт при МВД России, который был в нашем городе, первым узнал, конечно, дед. Я ему сразу позвонил, потом прибежал рассказать.

– Форму станешь носить, строем ходить, – вздохнул дед, – ну смотри, сам выбрал. Мог и на обычный юрфак податься.

Бабушка хлопотала на кухне: пекла пироги. Вечером предполагался торжественный ужин в мою честь, родители (они у меня врачи-хирурги) должны были в кои-то веки вернуться домой вовремя. Мы с дедом сидели в комнате, и теперь, когда почти стали коллегами, я и спросил, были ли в его практике преступления, которые он не сумел раскрыть, которые до сих пор не дают покоя. Что-то необычное, загадочное.

Если честно, думал, дед отговорится, но он вдруг посмотрел на меня странным взглядом, в котором сквозила неуверенность, и произнес:

– Есть кое-что. Одно дело меня мучило долгие годы. Никогда никому не рассказывал, но, может, пришло время поделиться.

Я затаил дыхание: вот так предисловие! А дед между тем продолжал…

…Холод стоял страшный. Зима взялась за дело круто, третью неделю трещали сибирские морозы. Вызов поступил в восемь вечера, когда я уже собирался домой, отсыпаться. Почти сутки провел на ногах.

На первый взгляд показалось, что ничего особенного не ждет: смерть в результате удушения, погибший – молодой парень, вчерашний студент. Повздорил с кем-то, возможно, из-за девушки. Всякое бывает. Тем более на столе стояла ополовиненная бутылка вина. Стакан, правда, всего один, но убийца, конечно, старался следы замести.

Тетя пострадавшего, которая и вызвала милицию, перебудила своими криками весь дом. Была это, кстати, обычная панельная пятиэтажка в спальном районе. Женщина убивалась и голосила: погибший парень, Артемий, был ей как сын, единственный ребенок покойной сестры, которого она воспитывала с десяти лет.

– Одна я осталась на всем белом свете, – рыдала женщина. – Темочка уж такой хороший был, такой славный мальчик.

Как выяснилось, славный мальчик Артемий проживал в квартире недавно, переехал после смерти покойной бабушки. Соседи на него не жаловались, был он и вправду тихий, спокойный парень из тех, кто готов донести тяжелые сумки и уступить место в трамвае.

Обычно, приходя на работу (трудился в конструкторском бюро), Тема звонил тетушке, но в тот день звонка не было. Она не стала беспокоить, ждала, но к пяти вечера выяснилось, что Артемий на работе не появлялся. Тут тетушка запаниковала всерьез, побежала к нему домой, но дверь никто не открыл. В результате квартиру пришлось вскрывать, а внутри обнаружился Артемий, погибший, судя по всему, накануне вечером.

Казавшееся простым дело вскоре стало представляться совсем иначе. Как ни бились, мы не нашли в квартире ни малейшего следа присутствия посторонних лиц. При этом никто не протирал поверхности и не мыл полы, пытаясь скрыть отпечатки. Хуже всего то, что дверь была заперта изнутри не только на два замка, но и на задвижку, открыть ее снаружи никто не смог бы. Получалось, что Артемий закрылся в квартире сам и был на момент смерти один.

Окна тоже были закрыты, этаж – четвертый, никак не подберешься, вдобавок и балкона нет (если предположить, что преступник поджидал Артемия там, а после убил, вылез обратно и ушел).

По всему получалось, что никто в квартиру не входил, жертва находилась там одна. Никаких следов, зацепок, но при этом никаких сомнений: Артемий был убит, задушен, душили его шарфом, который так и остался на шее.

Мотива нет, подозреваемых нет, дело разваливалось на глазах.

«Агата Кристи какая-то, – думал я. – Убийство в закрытом помещении, герметичный детектив».

Я делал все, что положено, опрашивал, копал, где мог, чертил схемы, искал зацепки, но так ничего и не добился. Постепенно преступление стало забываться, его вытеснили другие, в них недостатка не было, так что все силы и ресурсы были брошены на новые дела.

Тетка Артемия несколько месяцев ходила, жаловалась, плакала, требовала найти убийцу, но в итоге сдалась и она. А вскоре скончалась.

Прошло несколько лет. О странном деле Артемия я иногда вспоминал, доставал папку, перебирал бумаги, убеждался, что сделал все возможное, и убирал папку на полку.

Через четыре года нам пришлось снова ехать в дом на улице Революции. Еще не зная подробностей, я почему-то был убежден, что все случилось именно в той квартире. Так и вышло.

Обстоятельства дела были словно под копирку. Жертвой снова оказался молодой человек, на сей раз не коренной житель нашего города, а командировочный, иногородний. Звали его Дамиром, в злосчастной квартире он поселился временно, на полгода. Жилье ценному сотруднику предоставило предприятие. Однако Дамир не пережил там и одной ночи.

Все повторилось: смерть в запертой изнутри квартире, никаких свидетелей, видевших, что туда заходил кто-то подозрительный. Ни улик, ни отпечатков, ни следов пребывания посторонних. Тело покойного лежало на полу в прихожей, несчастный был задушен, шарф (его же собственный) обмотан вокруг шеи.

Я проверял, но не нашел никаких нитей, которые связывали бы Дамира с Артемием. Дамир был разведен, на девять лет старше Артемия, которому на момент смерти исполнилось двадцать четыре. Трудились они в разных сферах, не имели общих знакомых. Собственно, у Дамира в городе знакомых вообще не было, если не считать коллег. Он приехал сюда впервые. Чтобы умереть.

На сей раз я был настроен еще более серьезно и решительно, потому что понимал: забыть, отложить дело в дальний ящик не сумею. Знал себя: не мог, как многие, просто переключиться.

Да и права не имел забывать!

В детективах нередко приходится читать, что убийство не имеет срока давности. Это не совсем верно. В нашем Уголовном кодексе прописано, что умышленное убийство – а здесь явно имело место именно оно! – относится к особо тяжким преступлениям, а значит, срок давности составляет пятнадцать лет с момента совершения. Но если преступник, убийца скрывается от следствия и суда, то течение сроков давности приостанавливается. Здесь же убийца не просто скрывался, он совершил преступление снова, это был уже настоящий рецидивист, и я был полон решимости поймать негодяя.

Носом землю рыл, как говорится, искал везде, ночей не спал, пытался соединить два дела, смотреть под другим углом – искал похожие случаи в других местах, даже в других городах, пробовал выявить серию, но ничего у меня не вышло. Как и дело Артемия, дело Дамира осталось нераскрытым. Это лишало меня покоя. Я то и дело размышлял над ними, возвращался мысленно, стараясь разгадать головоломку.

Время шло, перестройка отгремела, полным ходом и широким шагом шествовали по стране девяностые. Дел у нас прибавилось, а зарплату задерживали, и была она так мала, что едва хватало на еду и коммуналку. Но я не думал уйти из сыска, хотя оставались на посту, кажется, только фанатики.

Впрочем, однажды и мне пришло в голову уйти в охранную структуру. Звали, обещали зарплату в несколько раз больше. А у меня семья, жена, уже двое детей было. Хотелось выбраться из вечной нищеты, но жена, спасибо ей, хоть и тяжело было, не пилила, не требовала уйти с должности. Может, потому что сама была предана своей работе в библиотеке и тоже не готова сменить профессию на более денежную, но нелюбимую. Брала подработки, уборщицей у себя в библиотеке, например. Что вспоминать, выжили как-то…

Но, как и сказал, однажды чуть было не принял предложение перейти в охранную фирму, а остановило меня новое преступление, которое произошло в проклятой квартире на улице Революции, дом двенадцать.

Я решил: никуда не уйду, пока не докопаюсь до правды. И не ушел. Хотя в тот раз дознаться мне опять не удалось.

Итак, снова убийство в закрытой квартире. Опять погиб мужчина. К тому времени люди вовсю приватизировали жилье, покупали и продавали квартиры, вот и этот несчастный стал владельцем недвижимости. Рабочие только-только закончили ремонт, Савченко переехал в отремонтированное жилье и сразу был в нем убит.